Одним из итогов короткой, но катастрофической войны между Варшавским договором и НАТО было то, что она продлила существование с результатами, тяжесть и разрушительность которых пока еще не была очевидна, несправедливого и репрессивного режима, лежащего в основе господстве белых в ЮАР. Казалось, в первые дни после окончания последней мировой войны, лидеры ЮАР, столкнувшись как с внешним, так и с внутренним давлением, направленным против реформ, решили рискнуть пойти на подавление черных ради сохранения власти белых. Когда началась война, деятельность армий стран Черного фронта, совместно с боевиками АНК сделало немного, чтобы заставить африканеров полюбить своих северных соседей, тогда как успех Южноафриканских Сил Обороны, остановивших и выбивших обратно всех захватчиков укрепил их убежденность в собственном превосходстве. Действительно, слабый результат, которые показали партизаны АНК, когда дело дошло до реального сражения, усилил убежденность сторонников жесткой линии в правительстве ЮАР в том, что они могут увековечить собственное политическое господство. Власть белых была тем, что они понимали и они полагали, что знали, как бороться за нее. Последствия программы реформ и преобразований были не поняты и в результате оказались окутаны страхом и забыты. Относительно этого было достаточно опасений еще до начала войны. В Намибии в 1985 было свергнуто конституционное правительство и установлена диктатура СВАПО. В Зимбабве постепенный отход от демократии был более или менее оформлен в том же году, значительно расширившаяся поддержка Ботсваной боевиков АНК только обеспечила дополнительные страдания ее собственному народу. Мозамбик оказался беспомощным в попытке выбраться из рвущего страну на части противостояния коммунистических наемников и национально-освободительных движений.

Возможно, были и некоторые дивиденды для тех, кто выступал за политику постепенных реформ и разделения власти в ЮАР. Одним из них было отвращение, которое и черные и белые в ЮАР испытали в беспорядочной жажде крови, проявленной некоторыми боевиками АНК в тех редких и случайных случаях, когда в их руках оказывались безоружные гражданские. Другим была позиция, которую заняли черные местные территориальные формирования, такие как Силы Обороны Транскея, Национальная Гвардия Бопутатсваны и, прежде всего, армия Инкарты, которая столь яростно и успешно оказало сопротивление попыткам кубинских и Мозамбикских войск вторгнуться на родину Зулусов. Но такие примеры верности республике сделали мало или вовсе ничего для того, чтобы примирить тех, кто ранее поставил под сомнение либеральные реформы как средство политики верлифхейда. Более того, они еще придало новый импульс политике веркрампте[158], направленной на использование экономики ЮАР для удержания ее превосходства в области производства продовольствия, товаров, транспорта и технологий над соседними черными странами, создавая непреодолимый буфер между властью белых и АНК и отказа от программы реформ, на которую в начале 1980-х возлагалось столько надежд.

Политика черных резерваций также продолжилась. Так называемые «независимые национальные государства» по-прежнему будут полностью зависеть от Претории в финансовом, экономическом и административном аспектах. Мульти-расовый Президентский Совет, который ранее рассматривался как аппарат проведения конституционных реформ, был ликвидирован. Вопроса о едином парламенте с представителями всех рас не стояло. Этническое «самоуправление» продолжало существовать. Не могло быть никакой ограниченной системы привилегий для местных советов и не стояло вопроса о представительстве цветных или индийцев[159] — не говоря уже о чернокожих — в центральных органах власти. Продолжало существовать четкое разделение власти между различными расовыми группами. Короче говоря, режим апартеида продолжил свое существование. Как и Возрожденная Национальная Партия.

Таким образом, ЮАР встала на путь, ведущий к крови, насилию и революции. Аргументы относительно будущего этой страны будут еще раз неизбежно рассмотрены всеми несогласными: черными «прифронтовыми государствами», начавшими восстанавливать некоторую степень политической, экономической и военной сплоченности; находящимся в изгнании АНК, вместе со всеми другими черными революционными движениями; профсоюзами в самой ЮАР; почти всеми остальными черными странами Африки, способными поддержать из оружием, агентами и деньгами; всем Третьим миром в целом. И если дипломатия Организации Объединенных Наций, сделавшая возможным мирное решение по Ближнему Востоку не найдет путей давления на Преторию, достаточно невыносимого, чтобы заставить мудрость взять верх, Южно-Африканская Республика однажды обнаружит, что несправедливость системы апартеида ведет ее к битве еще более кровавой, чем она увидела за время недолгой Третьей Мировой войны.

С крушением колониальной системы в юго-восточной Азии три империи — Британская, Французская и Голландская, небрежно развалившиеся на карте, оставили регион без достижения в нем согласия, несмотря на отчетливую необходимость в этом. Падение Сайгона в 1975 году, в конце Второй Индокитайской войны, положило конец кратковременному периоду американского доминирования и вообще внешнего вмешательства. Соединенные Штаты, захлестнуты внутренними разногласиями из-за дорогостоящей и, в конечном итоге, неудачной войны во Вьетнаме, с огромным облегчением отказались от присутствия войск в Индокитае в пользу сугубо морской стратегии, основанной на использовании островов и островных государств в Тихом Океане.

За это пришлось уплатить свою цену: стало невозможно оказывать влияние на события на континенте. Правительства можно было свергнуть или поставить на место силами небольших, но суровых и жилистых людей, переходящих сухопутные границы, а не кораблями в море или гладкими обтекателями ракет. Но решение было принято. Рычаги внешней политики будут только такими. Это не означало, что Соединенным Штаты уходили из Азии. Это было далеко не так. США были полны решимости сохранить свою власть в бассейне Тихого океана, самой быстро развивающейся экономической зоне в мире. Однако центр американского присутствия отныне сместился в Северо-восточную Азию, сконцентрировавшись вокруг Японии и, как выяснилось позднее, все большего взаимопонимания с Китаем. Для морской стратегии США по-прежнему были необходимы морские и воздушные базы на Филиппинах, и Вашингтон поспешил возобновить их аренду. Манила первоначально поддержала это, однако в первую очередь для того, чтобы получить инструмент жесткого торга, несмотря на то, что ослабление американской мощи и влияния создавало атмосферу неопределенности. Действия Вьетнама в Индокитае скорее положили конец региональным надеждам на стабильность, так что АСЕАН (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии) готовилась надавить на Филиппины, чтобы позволить американцам сохранить мощное военное присутствие в регионе. Юго-восточная Азия вновь нуждалась в Вашингтоне. Этим странам были необходимы влиятельные друзья. В январе 1979 года, новое соглашение об использовании американцами баз на Филиппинах было заключено.

Причиной тому были люди, находившиеся у власти в Ханое. Северный Вьетнам, вынесший одну из самых героических войн за независимость, которую видела юго-восточная Азия и которая объединила всю страну, теперь по военной мощи превосходил своих соседей и был полон фанатичной решимости продолжать прибегать к ней в случае необходимости, вне зависимости от возражений. В послевоенный период надежды АСЕАН на то, что Вьетнамцы направят свою энергию на объединение до сих пор разделенной нации и восстановление разрушенной войной экономики сменились опасениями, что коммунистический или националистический пыл начинает преобладать, а Ханой, следуя давним амбициям Хо Ши Мина преследует цель контролировать весь Индокитай. А что будет дальше? Всю Юго-Восточную Азию?