Спустя три года польские друзья перенесли прах Ивана Туркенича в центр воеводства — город Жешув. А в 1952 году граждане Жешувского воеводства в честь героя-молодогвардейца соорудили памятник.

Делегации активистов Львовского отделения общества советско-польской дружбы часто бывают в городах Жешувского воеводства. Недавно с группой товарищей и я посетил могилу своего фронтового побратима, поклонился его праху, привез оттуда горсть земли.

Польские друзья свято чтут память об Иване Туркениче. Большое спасибо вам, дорогие братья. Спасибо вам за живые цветы на могиле славного молодогвардейца, за улицу его имени в Жешуве. Кровь, пролитая вместе советским и польским народами, — священна.

В Архиве Министерства обороны СССР хранится донесение политотдела 99-й стрелковой Житомирской Краснознаменной дивизии от 15 августа 1944 года, из которого мы узнаем о последнем пути Ивана Васильевича Туркенича. Есть там и такие строки: «Железный краснодонец, энергичный, подвижной, аккуратный, исключительно скромный, обаятельный человек, чудесный товарищ. Тот, кто знал Туркенича хотя бы на протяжении самого короткого времени, сразу проникался любовью и уважением к нему…

Туркенич всегда будет жить в сердцах тех, кто жаждет орлиных высот и взлетов, кто готов в грозную годину грудью заслонить Родину-мать.

Н. Д. Хорохонов

Бурые и черные тучи дыма плыли над зелеными полями. Воздух раскалывался от несмолкаемого гула и грохота. На берегах Западного Буга, Золотой Липы, Свиржа гремели бои. Гитлеровцы беспрерывно вводили в бой новые резервы — танковые, пехотные части, соединения. Нашему командованию надо было знать их численность, какими дорогами они движутся, где сосредоточиваются. И поэтому большое значение придавалось наземной и особенно воздушной разведке.

В 143-м гвардейском штурмовом авиаполку одним из лучших воздушных разведчиков считался гвардии младший лейтенант Николай Хорохонов. В части хорошо знали этого бесстрашного летчика. Родился и вырос Николай в небольшом городке потомственных текстильщиков — Вязниках Владимирской области. Он рано приобщился к труду. Николай всегда был занят каким-то увлекательным делом. «Мастер на все руки», — говорили о нем товарищи. С юных лет Хорохонов мечтал о небе. Сначала занятия в аэроклубе, затем авиационное училище. Прямо оттуда шагнул он в пылающее небо войны…

Над дымным, грохочущим полем боя Курской битвы Николай Хорохонов постигал азбуку боя, науку бесстрашия и мужества. Здесь пришли к нему первые его победы…

К июлю сорок четвертого на счету Хорохонова уже было 145 штурмовых ударов по врагу… Со своим экипажем он уничтожил 34 танка, 9 артиллерийских батарей, 116 автомашин, три самолета противника. Грудь гвардейца украшали два ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны I степени.

Теперь огненные тропы военного летчика Хорохонова пролегали в небе Львовщины.

Он поднимает боевую машину в воздух. Сегодня погода неважная: низкая облачность, дымка над землей. Экипаж идет на разведку. Под Бродами крупные силы гитлеровцев окружены. Враг рвется из котла. На выручку фашистским войскам перебрасываются соединения с других участков фронта. Надо все узнать о передвижении частей противника. Один из квадратов разведки достался Хорохонову. Вот и линия фронта. Штурмовик на малой высоте проносится над кипящим морем огня. Там идет жестокий бой. Ударить бы по гитлеровцам реактивными, полить бы их позиции снарядами из пушек! Но нельзя. Экипаж идет на разведку. Сейчас это главное.

Самолет мчится почти над верхушками деревьев — так безопаснее преодолеть оборонительную линию врага. Через несколько минут — заданный квадрат. Обнаружить противника — нелегкое дело, все равно что отыскать иголку в стоге сена. Большая скорость, малая высота. Внизу все сливается в сплошное серое полотно. И среди этой мелькающей пестроты нужно увидеть цель.

Изрытые воронками поля, выгоревшие участки леса, серые лысины болот… Это уже начался квадрат поиска. В поле трудно спрятаться танкам, машинам, а кустарником, что растет по болоту, не проедешь. Остается одно — лес.

Хорохонов ведет машину вдоль опушки. Внизу будто все вымерло. Дороги, помеченной на карте, не видно. Но почему полоска около леса чуть темнее, чем рядом лежащая пашня? Ясно: здесь прошли танки, и к последнему из них были прицеплены бороны. Вот они-то и «замели» след. Значит, здесь танки повернули в лес.

Штурмовик разворачивается. Летчик заметил в лесу дымок. Он нажал на гашетку пулемета — авось у кого-то нервы не выдержат, даст о себе знать. Свинцовая струя хлестнула по деревьям, кустам. Но фашисты продолжали молчать. Тогда пробуем еще раз. И лес мгновенно ощетинился огнем. Не выдержали! Вот теперь и танки видны. Около полсотни будет.

Бьют фашистские зенитки, осколки, как град, стучат по бронированному брюху «ила».

Еще заход. В эфир полетели слова донесения: «В квадрате… около пятидесяти танков…» «Ну, а теперь получайте!» — зло прошептал Николай, ударив по врагу из скорострельной пушки. Огненными стрелами метнулись к земле реактивные снаряды. К небу поднялись черные клубы дыма.

С командного пункта передали, что в район обнаруженной Хорохоновым цели летит группа штурмовиков.

Через некоторое время танки и автомашины противника превратились в бесформенные груды металла.

…Древний Львов праздновал свое освобождение. Над кварталами города еще стелился дым пожарищ, но улицы запружены людьми — ликующими, радостными. Вместе с друзьями приезжал сюда и Николай Хорохонов. Летчикам, отличившимся в боях по ликвидации бродовского котла и за освобождение Львова, был предоставлен на сутки отдых с поездкой в город, именем которого стал называться 143-й гвардейский штурмовой авиаполк.

И снова бои. Полевой аэродром, как обычно, отправлял и принимал возвращающиеся с заданий самолеты, часто изрешеченные, израненные. Как всегда, возились у машин техники, механики, мотористы: латали продырявленные плоскости, фюзеляжи, осматривали сложные авиационные моторы… С командного пункта в небо взвилась сигнальная ракета. Летчики, воздушные стрелки бросились к самолетам. Через несколько минут один за другим штурмовики поднялись в воздух. Их курс — на запад, к горной реке Вислок. Там наши войска вели трудный бой с превосходящими силами гитлеровцев.

Густая дымка опять окутала землю. Штурмовики знали, где и по каким целям надо было нанести удар. Вынырнув из-за облаков, они ринулись вниз. Посыпались противотанковые бомбы, хвостатыми кометами понеслись к земле реактивные снаряды. Вокруг самолетов расцветали вспышки разрывов зенитных снарядов, тянулись разноцветные пунктиры очередей крупнокалиберных пулеметов врага.

«Этим нас не испугаешь», — думал Хорохонов, умело маневрируя. Но неожиданно рядом появилась шестерка «мессершмиттов». Зенитки притихли, предоставив свободу действий своим истребителям. Штурмовики даже не успели перестроиться в традиционный круг. Завязался воздушный бой.

Делая одну за другой эволюции, Хорохонов изловчился и всадил в «мессер» несколько снарядов. Стервятник тут же, в воздухе, развалился на части. Но гитлеровцы продолжали наседать. Истребитель не штурмовик — маневренность у него выше. Этим и воспользовались фашисты. Им удалось зажать в «клещи» машину ведущего. Она была уже повреждена, и командир делал отчаянные попытки вырваться из огненных тисков. Но тщетно. Гибель его казалась неминуемой. Увидев это, Николай Хорохонов кинулся на выручку. Одного из воздушных пиратов он сразил почти в упор. Но два других истребителя продолжали атаковать машину ведущего. Николай видел темные, пузырящиеся пробоины на фюзеляже и крыльях, отлетающие куски дюрали. Сердце Хорохонова тревожно сжалось — будто рвали куски его тела.

И еще до конца не осознав свои действия, он бросил «ил» под огненный удар, прикрыв самолет командира. Тот, увидев спасение, метнулся вниз. Машина была сильно повреждена. Еле-еле ведущему удалось вывести штурмовик в горизонтальный полет.