Тогда у каждого из нас была боевая задача, каждый на своем посту обеспечивал общий успех подразделения, части. На поле боя перед Белым Камнем полыхали дымные костры. Это горели встретившие мощный отпор вражеские танки и штурмовые орудия. Горели и наши самоходки. А бой не утихал.

Вражеские автоматчики, хлынувшие вслед за танками, отпрянули назад, подальше от разыгравшейся огненной дуэли бронированных машин. А через несколько часов на берегу Буга между Белым Камнем и Ушней появилась масса гитлеровцев. Они перешли реку вброд и, как туча саранчи, покрыли поле, двигаясь в направлении Жуличей. На этом участке находилась батарея самоходок капитана Жарова. Перед ее фронтом догорали три вражеских танка. Сейчас было временное затишье. В это время и стали цепь за цепью подходить немецкие пехотинцы, ведя пальбу из автоматов и пулеметов.

Самоходки Жарова ударили по пехоте осколочными снарядами. Вражеские ряды поредели. Гитлеровцы стали обходить батарею. Одну из машин Жаров послал наперерез стремившейся пробиться пехоте.

Зенитно-пулеметный расчет сержанта Абдрахимова уже отбил несколько атак вражеских пехотинцев. Теперь вновь к их позиции приближались цепи автоматчиков.

— По фашистской пехоте! — командует сержант наводчику.

Затем — крупнокалиберный пулемет на машину. Смена позиции. Снова огонь по просочившейся пехоте.

Но прорваться фашистам не удалось. Повсюду настигал их беспощадный огонь самоходок, зенитных пулеметов, которым на этот раз пришлось израсходовать весь боезапас по наземным целям.

Бой длился более пяти часов. Все поле перед рубежом нашей обороны было покрыто сожженными, подбитыми вражескими танками. Мало уцелело самоходок и в дивизионе майора Бориса Григорьевича Паюка. Но дивизион в трудных условиях сдержал натиск врага, вышел победителем.

В донесении политотдела 3-й гвардейской танковой армии об этом бое сказано: «В районе Белого Камня на участке обороны второго дивизиона 16-й истребительно-противотанковой самоходно-артиллерийской бригады гитлеровцы бросили более 30 танков и самоходок, крупные силы пехоты, пытаясь сломить нашу оборону и выйти из окружения.

Артиллеристы мужественно встретили врага.

Они подбили и уничтожили 15 танков и самоходок, 18 пушек и до 500 солдат и офицеров противника». Как указывается в политдонесении, все воины дивизиона дрались стойко и бесстрашно.

Особенно отличились командир батареи Жаров, командиры экипажей Сулин, Пик, Бакланов и другие.

Однажды во Львове в Доме офицеров я встретился с Пантелеймоном Баклановым. На груди ветерана — два ордена. Орденом Отечественной войны II степени Бакланов награжден за храбрость, проявленную в бою у Белого Камня. Все участники этого боя отмечены орденами и медалями. В составе дивизиона Пантелеймон Игнатович форсировал Вислу, Одер, Шпрее. В одном из боев был тяжело ранен. Лечился в госпитале во Львове. С тех пор живет здесь, около двадцати лет работает на головном предприятии кондитерской фирмы «Светоч». Он ударник коммунистического труда.

Во Львове живет и трудится наш однополчанин командир экипажа самоходки, который храбро дрался при разгроме гитлеровцев в бродовском котле, Иван Емельянович Суховей. Отличившийся в бою под Белым Камнем командир самоходки Евгений Владимирович Пик служит в рядах Советской Армии.

В семейном альбоме Пантелеймона Игнатовича Бакланова хранится много фотографий фронтовиков-однополчан. На одном из снимков — экипаж самоходки Михаила Бобошко. На обратной стороне слова: «Взгляни, мой фронтовой друг, на это фото и вспомни 20 июля 1944 года, когда мы на Буге, у Белого Камня сдерживали натиск превосходящих сил врага, сражались, не щадя своей крови, стояли насмерть».

С честью выдержали воины 16-й самоходно-артиллерийской бригады тот памятный поединок у Белого Камня.

П. А. Кондыра

У бойцов 12-й гвардейской танковой бригады и автоматчиков-десантников привал. Вчера с утра и до позднего вечера они дрались в районе села Елиховичи с контратакующими танками противника. Сдержали их натиск. А когда наступили сумерки, совершив марш, гвардейцы вышли на восточную окраину Золочева, где и остановились.

Комбриг и начальник штаба колдуют над картой. Близ Золочева — Хильчицы. Рвавшиеся из котла гитлеровцы ударили бронированным кулаком в направлении Хильчиц. Захватили село. Фашистам оставалось пройти около десяти километров, чтобы соединиться со своими войсками, идущими навстречу. Нашим танкистам и пехотинцам нужно было закрыть эту брешь, отбросить врага.

Командиру отделения Павлу Кондыре сейчас известно лишь одно: после отдыха — марш. А с марша — в бой. Выступят они на рассвете…

Любит Павел рассветы. Но особенно запомнился ему один.

Ранним утром, только загорелась зорька, партизанский отряд, в котором он был самым юным, шел на соединение с наступающими частями Красной Армии, освободившими Правобережье Днепра, в том числе и его родное село Руликово. Сколько было радости! Он рвался в действующую армию, чтобы снова идти в наступление, громить ненавистных фашистов. Но, раненного, его отвезли в госпиталь. Как только Павел выздоровел — уехал на фронт.

…Выкурив самокрутку, сержант Кондыра подошел к отдыхающим товарищам. Вот, раскинув руки, лежит рядовой Гаврилюк — первый номер пулеметного расчета, бесстрашный, отважный боец, а в минуты отдыха — балагур и весельчак. На боевом счету у пулеметчика — больше сотни убитых фашистских солдат и офицеров.

Рядом с Гаврилюком, укрывшись плащ-палаткой, дремлет рядовой Доля. Всего в отделении девять человек. Среди них — русские, украинцы, узбеки, армяне. Дружная боевая семья, крепость которой была не раз проверена в боях.

— Не спится? — спросил сержанта лейтенант Арженков, командир танкового взвода, на машинах которого размещались автоматчики Кон- дыры.

— Привычка такая — вставать с зорькой, — отшутился Кондыра. — Да, видно, скоро в бой.

— По машинам! — скомандовал лейтенант.

Сержант Кондыра на броне танка. С правой стороны расположились автоматчики Догляр, Марицов, Очилов, Нурманов и Гаврилюк со своим пулеметом. Остальные пристроились у левой части башни. «Тридцатьчетверка» круто развернулась и устремилась за машиной командира взвода.

Перед Хильчицами танки развернулись в боевую линию.

— Спешиться, — приказал Кондыра отделению и первым соскочил на землю.

С противоположной стороны села находились танки противника.

Боевые машины, обрушивая на врага сильный огонь из пушек и пулеметов, двигались вперед.

Бойцы отделения Кондыры шли за танками.

Перед Хильчицами танковая бригада перешла к обороне, так как столкнуть гитлеровцев сразу с позиции не удалось, а на помощь им подходили новые силы.

Автоматчики и танкисты оседлали шоссейную дорогу на Золочев, по которой фашисты намеревались прорваться из окружения.

Отбита четвертая атака врага. Пыль и дым затянули поле, окраину села. Били наши дальнобойные орудия, им отвечали немецкие. Земля содрогалась от разрывов снарядов. За лесом полыхал пожар. Горели многие строения в Хильчицах. На дороге, в канавах стояли разбитые фашистские танки, автомашины, орудия, лежали трупы фашистских солдат.

Северо-восточнее Хильчиц появились группы гитлеровцев.

Кондыру подозвал к себе Арженков.

— Вот что, товарищ сержант, — сказал он. — С отделением садитесь на машину младшего лейтенанта Зубко и выходите к хутору Куты. Во что бы то ни стало задержите фашистов. Не дайте им возможности обойти нас справа.

— Есть, товарищ гвардии лейтенант!

Вскоре боевая машина с десантом стремительно мчалась по полю в направлении хутора. Когда танк был почти у цели, на окраине села Хильчиц раздался выстрел. Машина сразу же остановилась, из люка повалил густой дым. Экипаж успел оставить горящую «тридцатьчетверку». Десантники соскочили на изрытую бомбами, переутюженную танками землю.