Машина устремилась вперед.

— Двадцать один! — досчитал Тамбовцев. — Более десяти автомобилей с пехотой и три бронетранспортера.

Мы проскочили колонну и двигались к огневым позициям батарей полка, оказавшись, таким образом, между двух огней. По нас могли открыть огонь гитлеровцы, но наши истребители, заметив немецкую автомашину, могли без промедления ее расстрелять.

Но, к счастью, все обошлось. Машина приближалась к орудию первой батареи. Бойцы расчета направили на нас автоматы. Я мгновенно выскочил из машины, махнул им рукой.

Мы связались с полковым наблюдательным пунктом, доложили подполковнику С. М. Аверкиеву обстановку. На наши огневые позиции тотчас же была передана команда: «К бою!»

Первой открыла огонь «заигрывающая» батарея гвардии старшего лейтенанта С. Г. Покрышевского. Она начала стрельбу на больших дальностях, привлекая внимание врага на себя, заманивая его под фланкирующий огонь батарей гвардии старшего лейтенанта Ф. Егорова, И. Черниговцева, В. Рябых, П. Тарана.

Так и случилось. Ринувшись в атаку на батарею Покрышевского, гитлеровские танки, автомашины с пехотой попали в «огненный мешок».

— Огонь! Огонь! — слышалась команда с разных сторон.

Одновременный фланкирующий огонь по вражеским машинам посеял растерянность и панику в рядах противника. Вспыхнуло несколько танков, опрокидывались автомобили с пехотой.

Слаженно действовали орудийные расчеты. Но в тяжелом положении оказалось орудие гвардии старшего сержанта Алексея Бажина. Гитлеровцы стали окружать огневую позицию. На помощь Бажину пришли бойцы соседнего расчета и взвод управления батареи гвардии лейтенанта И. Свербеева. Противник был отброшен.

Фашистам не удалось пробиться. Неся потери, они отошли.

В этих боях отличился гвардии сержант Азаров. Его орудие уничтожило пять танков. Павел нередко поражал цель с первого выстрела.

Как-то Азаров обнаружил брошенный фашистский танк. Тут пригодилась ему довоенная профессия тракториста. Он завел двигатель, взяв с собой бойцов, повел машину к складу горючего. Охрана была уничтожена пулеметным огнем, склад захвачен. За отвагу, проявленную в боях на Днепре и под Житомиром, Павел Дмитриевич удостоен ордена Славы III степени, под Львовом — II степени, при штурме Берлина — I степени. На счету у артиллериста — 12 подбитых и сожженных танков. Гвардеец участвовал в параде Победы на Красной площади.

Геройски сражался и погиб гвардеец сержант Десятник. Оставшись один у орудия, он продолжал вести огонь до последного дыхания. После боя мы увидели его сидящим у панорамы. Руки крепко сжимали рукоятки механизмов наводки.

После разгрома бродовской группировки немецко-фашистских войск наш полк получил приказ следовать на Львов. В боях за город 320-й гвардейский истребительно-противотанковый артиллерийский полк получил почетное наименование «Львовский» и награжден орденом Суворова.

В составе 320-го полка сражался поляк Сильвестр Затор. В 16 лет он стал солдатом нашей армии. Разведчик гвардии рядовой Затор от Киева до Берлина прошел по дорогам войны с 320-м полком. Сейчас наш польский друг проживает в городе Дембице. Он помнит ожесточенные бои за освобождение Львовщины, не забывает своих побратимов — воинов 7-й гвардейской бригады, ведет переписку со многими ветеранами. Недавно я побывал у Сильвестра Затора в гостях. Нерушима дружба, скрепленная кровью.

В Польше я видел обновленные, выросшие на развалинах и пепелищах города и села, фабрики и заводы. Радостно на душе: польская земля, за освобождение которой героически сражались воины Советской Армии, цветет счастьем и радостью новой жизни.

На одной из центральных улиц города Ижевска есть небольшой сквер. Внимание прохожих привлекает воздвигнутый в нем памятник. Высокий постамент венчает площадка с противотанковой пушкой.

На памятнике высечены слова: «Артдивизиону имени Комсомола Удмуртии». С этим дивизионом связана опаленная военной грозой моя юность. Пришел я в армию с комсомольским билетом, по зову сердца.

…Шел сорок второй год. Все для фронта, все для победы! Комсомольцы Удмуртии решили создать из добровольцев артиллерийскую часть. Вскоре был сформирован дивизион. На личные сбережения трудящихся приобрели орудия, тягачи и другую боевую технику.

Осенью 1942 года 174-й отдельный истребительно-противотанковый артдивизион имени Комсомола Удмуртии влился в 172-ю стрелковую дивизию.

Первый наш боевой рубеж проходил западнее Москвы, где мы занимали оборону. Затем сражались на Брянщине, на Днепре и Западном Буге, на берегах Вислы и Одера…

…Стою у памятника и мысленно переношусь в те жаркие схватки. Их было много. Но особенно запомнились мне июльские бои сорок четвертого года на Западном Буге, близ границы.

Уже прорвана оборона гитлеровцев на рава-русском направлении. Позади остался освобожденный частями нашей дивизии город Броды. Мы продвигались вперед, сжимая кольцо окружения вокруг попавших в ловушку фашистских дивизий. Гитлеровцы стремились любой ценой пробиться на запад, уйти от возмездия.

По дороге, которая вела к селу Станиславчик, неожиданно в нашу сторону полетели вражеские снаряды.

— К бою! — отдал приказание командир дивизиона подполковник Семченко.

Командир батареи старший лейтенант Боул дает целеуказание. На пути артиллеристов оказалась засада — несколько замаскированных танков и орудий. Мой расчет уже развернул пушку. Зарядили бронебойным.

— Не промахнись, Сергей, — говорю наводчику Макогончуку, хотя знаю, что он хладнокровен, имеет хорошую выдержку, точный глазомер, которые так нужны наводчику.

С первого выстрела нашей пушки один из «тигров» превратился в бесформенную глыбу. Ударили другие орудия — засада ликвидирована. Но вдруг поступил сигнал с переднего тягача:

— Мины!

Действительно, дорогу пересекала широкая полоса с подозрительными бугорками. Заметив эти бугорки, мы остановились. Объехать минное поле невозможно — там болото.

Подошли подполковник Семченко с замполитом майором Поповым. Нагибаются, смотрят, о чем-то советуются. Командир принимает решение:

— Разминируем сами!

Лейтенант Боул с тремя солдатами приступили к рискованной работе. Взялся и я за это непривычное дело. Малейшая опрометчивость — и прощай, белый свет. Осторожно вынимаем взрывоопасные предметы.

Подъехал на броневике комдив генерал А. А. Краснов. Мы часто видели его в полку, в дивизионе. Знали, что где-то по соседству воюет его дочь, медицинская сестра.

— Расчистить проход, выставить часового до прибытия саперов! А сами — вперед, пехоте на помощь! — распорядился комдив.

Наш дивизион помог пехоте выбить врага из села Станиславчик.

Окруженному противнику был предъявлен ультиматум: сложить оружие во избежание напрасного кровопролития. Но гитлеровцы в злобе и ярости, как затравленные звери, метались из стороны в сторону, ощетиниваясь огнем.

Артиллеристы потеряли представление о дне и ночи, забыли о сне, пище, — с воспаленными от бессонницы глазами сквозь пороховой дым и гарь они пробирались по дорогам, болотам, вброд через речушки, чтобы преградить путь рвавшемуся из кольца противнику, чтобы не дать ему уйти.

21 июля мы встретились с превосходящей по численности группой гитлеровцев.

Мне хорошо запомнился тот жаркий, трудный бой.

Ночью мы прибыли к перекрестку дорог и заняли огневые позиции на ржаном поле. Светало. Впереди виднелись высокие холмы, покрытые лесом, здесь, у развилки, стеной стояли вековые липы.

Только взошло солнце, противник атаковал нас небольшими группами, как бы ведя разведку боем. Но часам к семи утра обстановка стала накаляться. Гитлеровцы двинулись тремя колоннами. В средней — машины, повозки, танки. В двух боковых — пехота, бронетранспортеры. Колонна с бронетранспортерами, пехотой и несколькими танками направлялась прямо на нас, на автостраду.