Штурмовики под прикрытием истребителей летели в район действий вражеских контратакующих танков. Наши воины радостно встречали каждую новую группу бомбардировщиков и штурмовиков, с восхищением наблюдали за их работой над передним краем фашистов. В течение двух часов бомбардировщики и штурмовики сбрасывали смертоносный груз на врага. Больше трети танков и другой боевой техники противника превратилось в обугленные груды металла после метких ударов с воздуха.

Когда старший лейтенант Фаткулин вернулся на свой аэродром, ему сказали: погиб Миша Хохлачев. Пал смертью героя. Весть эта поразила его, как удар молнии.

…Вместе с ведомым Хохлачев получил задание разведать расположение вражеских резервов. Вылетев из-за густого лесного массива, он увидел большую колонну фашистов. Злобно огрызнулись немецкие зенитки, впереди по курсу облака разрывов. Но Хохлачев упорно летел вперед, внимательно рассматривая состав колонны и фиксируя все в памяти.

Внезапно впереди блеснуло ослепительное пламя, машина содрогнулась от удара. Попадание…

Теряя силы и обливаясь кровью, лейтенант Хохлачев с трудом огляделся. Кругом на земле враги, их много. Небось злорадствуют, увидев, как загорелся русский штурмовик, радуются… Ну нет! Сейчас я испорчу вам настроение…

Собрав последние силы, Хохлачев направил пылающую машину в гущу гитлеровских танков, автомашин, орудий. Как огненный карающий меч ринулся самолет на врага. Произошло это возле села Деревляны.

Героем Советского Союза закончил войну Анвар Асадульевич Фаткулин. Сменил заслуженного «ила» на скоростную машину, затем, уйдя с летной службы, работал на командном пункте авиационной части.

Сейчас А. А. Фаткулин — офицер запаса. Живет и трудится он в Луцке. Рассказывая молодежи о героизме и мужестве фронтовиков, Анвар Асадульевич всегда вспоминает о своем друге Михаиле Хохлачеве, в память о подвиге которого воздвигнут обелиск у прибугского села Деревляны.

Лейтенант Федор Дынников, лежа в кустарнике, пристально осматривал местность. Во ржи и на опушке леса, вблизи села Турки, суетились немцы. Справа, в зарослях, стояло орудие. Среди деревьев — тягач с пушкой. Чуть левее лейтенант отыскал минометы. Гитлеровцы, видимо, к чему-то готовились.

Возвратившись к укрытой в ложбине «тридцатьчетверке», Федор взглянул на танкистов. «Трудный предстоит бой», — подумал он, но был уверен, что воины экипажа — Антонов, Агеев и Батычко не подведут.

— Так вот, слушайте обстановку. Немцев около двух рот, — начал лейтенант и коротко пересказал виденное им. — Наверняка хотят пробиться к Западному Бугу. Двинемся вдоль опушки леса, атакуем противника во фланг.

Взревел мотор, и грозная боевая машина рванулась вперед. Дынников направил танк на орудие. Под гусеницами оно превратилось в груду металла.

— Осколочным! — скомандовал лейтенант.

Пушка и пулемет косили мечущихся в панике фашистов. Но в этот момент гитлеровцы подбили «тридцатьчетверку». Заглох двигатель.

— Живы! — придя в себя, спросил у членов экипажа лейтенант Дынников.

— Целы, — ответил за всех механик-водитель.

— Огонь!

Экипаж продолжал вести бой. Противник открыл стрельбу по неподвижному танку. Заклинило башню. Вражеские автоматчики устремились к машине.

— Вылезай! Забрать оружие! — крикнул лейтенант. — Будем отбиваться… Быстрей, иначе фаустники подожгут нас.

Бойцы вслед за командиром выскочили из танка, залегли. Затрещали автоматы, полетели в наседавших фашистов гранаты. Первая атака была отбита.

Но враг не успокоился. Фашистам очень хотелось расправиться с дерзкими танкистами. Лейтенант заметил, как десятка два пехотинцев начали обходить танк.

— Антонов! Вытащи пулемет. Прикрой нас сзади.

И вторая попытка захватить наших воинов в плен не удалась.

В это время донесся нарастающий рев моторов и лязг гусениц. Подошло несколько танков 58-го танкового полка. Не останавливаясь, ведя с ходу пушечный и пулеметный огонь, они врезались в гущу вражеских солдат.

В. П. Лисицин

Вторые сутки шел беспрерывный бой. Взметались вверх и опадали глыбы черной торфяной земли. Едким дымом заволокло луг, поле и молоденький, еще недавно манивший своей свежестью перелесок.

Вторые сутки танковая рота старшего лейтенанта Лисицина и эскадрон 8-го гвардейского кавалерийского полка отбивали атаки противника. Гитлеровцы пытались прорваться к Западному Бугу.

Вторые сутки экипажи роты дрались с врагом, не выходя из танков.

На долгом пути от Северного Донца к Западному Бугу Лисицин часто бывал в сложных перипетиях боя. Но этот выдался особенно трудным. Враг напирал, а у танкистов заканчивались боеприпасы. С четырьмя подкалиберными да десятком осколочно-фугасных, оставшихся в танке, долго не повоюешь. Мало снарядов и у остальных экипажей роты.

Огневой налет, длившийся уже около получаса, вдруг резко усилился. Из-за ограды деревенского кладбища, из-за истерзанного перелеска выползали немецкие танки, самоходки и бронетранспортеры. Среди боевых машин двигались штурмовые группы пехотинцев.

Эта атака врага действительно была самой мощной и ожесточенной за последние два дня.

Группы автоматчиков противника на этот раз более многочисленны и пестры, одеты в форму различных родов войск: пехотинцы в форме мышиного цвета, авиаторы в голубовато-серой, эсэсовцы в черных мундирах. Среди солдат выделялись офицеры в фуражках с высокими тульями.

Через триплекс перископа Лисицину было видно, как танки с черно-белыми крестами на бортах медленно ползли по размокшему, изрытому воронками косогору.

Раскатисто ахнула пушка танка командира взвода Дмитрия Геруха. Экипаж устремился вперед, занимая более выгодную позицию. На борту этой машины было написано: «Месть за отца». Отца Геруха зверски убили фашисты. Танкисты еще решили после каждого уничтоженного «тигра» рисовать на борту танка звездочку. С тех пор уже начерчено шесть таких звездочек.

Вражеский строй ломался. Одни машины открыли огонь с ходу, другие — с остановок. Загорелся крайний справа танк. Выскочившие гитлеровцы пытались погасить пламя, но безуспешно.

Снова ударила пушка Геруха. У основания башни медленно ползущего «тигра» сверкнуло сине-голубое пламя. Рикошет. «Что он творит? — мелькнуло в голове у Лисицина. — Разве его в лоб возьмешь? Только снаряды испортишь. А они сейчас дороже золота. Надо ударить по бронетранспортерам. Там, конечно, одни офицеры». Включив рацию, он закричал:

— Я Лисицин! Слушай мою команду! Бить по бронетранспортерам!

В шлемофоне отозвался возбужденный голос Геруха:

— Командир! Это же «тигр»! Мой седьмой «тигр»! Я заклинил ему башню. Надо добить…

Лисицина взорвало упрямство Геруха. Он повторил:

— Жечь бронетранспортеры! В них — офицеры, генералы. Главное, не упустить их. А танки оставить артиллеристам. Они справятся. И береги каждый снаряд.

Вдруг в наушниках шлемофона все танкисты и Лисицин услыхали знакомый голос командира полка Героя Советского Союза майора Козлова:

— Молодец, Лисицин! Умеешь видеть. Бей по бронетранспортерам. В них командование фашистской дивизии! Ты совершенно прав! И держись. Тебе помогут.

— Вас понял! — ответил лейтенант.

Три танка, несколько самоходок и бронетранспортеров было подбито, подожжено. Но «тигр», по которому выпустил снаряд Герух, еще огрызался, его гусеницы терзали размокшую землю, заклиненная башня не позволяла стрелять прицельно. За ним, отстав метров на триста, двигались бронетранспортеры. Они тоже вели огонь из тяжелых крупнокалиберных пулеметов.

Лисицин поймал в прицел борт двигавшегося наискось бронетранспортера и нажал на спуск.