— Я тоже принес домой одного, — вспоминает Прокофий Иванович. — Танкист. Рана на ране, еле дышит. Переодели его в чистую одежду, уложили в постель прямо в квартире. Знали: нагрянут фашисты — не помилуют, расстреляют и танкиста, и нас. Но желание спасти советского воина было сильнее. К счастью, обошлось благополучно… Расскажи, Ядвига, как ты выдержала бой с нагрянувшими в дом фашистами.

Женщина вздохнула. Нелегко вспоминать трудное военное время.

— Лежит раненый в постели, хлопочем возле него, — рассказывает Ядвига. — И вдруг вваливаются два фашиста: «Кто это есть? Русский солдат? Большевик?» — Один гитлеровец вытаскивает пистолет, второй начинает срывать одеяло с больного. Я встала возле него, расставила руки: «Это мой муж! Не дам! Убейте меня, а его не отдам! Больной он тифом!» — Плачу. А ко мне жмется пятилетняя дочурка и тоже — в слезы: «Не трогайте моего татка!» — кричит.

— И я все время твержу, что это муж дочери, — дополняет сказанное Ядвигой Прокофий Иванович. — Господами фрицев называю, кланяюсь им, лишь бы отцепились. А они не верят, хоть кол на голове теши… Но, наконец, отошли от кровати. Один из них, видно старший по званию, говорит: «Пойдем проверим, чей это муж, а завтра вернемся сюда. Если обман — всех к стенке. Понятно?»

Всю ночь семья не спала. Как быть? Что предпринять? Немцы придут вновь — тогда добра не жди. Решили спрятать раненого в сарае.

В куче сена Ядвига вырыла углубление, принесла постельное белье. Сюда и поместили воина.

На следующий день пришли в дом те же гитлеровцы: «Где русский? Где большевик?» — А Ядвига в слезы: «Ваши забрали. Час назад приходили, увели…» — плачет, слезами заливается. Но не такие фашисты, чтобы поверить на слово. Стали искать. Обшарили кладовую, чердак. Переволновались мы.

Но обошлось благополучно. Как раз сарай выпал из поля зрения гитлеровцев. Они ушли ни с чем. Жизнь советского воина спасена!

Через несколько дней вновь вступили в Свирж советские части. Всех раненых увезли в госпиталь. Был отправлен и танкист, которого лечила и спасла от лап фашистов семья Дацко.

Вскоре жителям местечка Свирж за оказание помощи в размещении и уходе за ранеными, за спасение их от расправы немецко-фашистских захватчиков в приказе войскам 38-й армии 1-го Украинского фронта была объявлена благодарность.

— А кто же он, спасенный вами воин? — интересуемся у Ядвиги и Прокофия Ивановича.

— Знаем своего уральца, — отвечает Ядвига. — Частенько пишет нам. А однажды навестил.

Несколько лет назад в Свирж приехал уже немолодой, среднего роста человек. Он проделал большой путь — от села Усть-Кишерти Пермской области до Львова. Выйдя из автобуса Львов — Свирж, он сразу направился к старому замку. Это был П. И. Ташкинов, бывший командир танкового взвода 6-го механизированного корпуса.

Затем ветеран отыскал домик Дацко. Радостной и волнующей была встреча фронтовика с людьми, которым обязан своей жизнью.

— Узнаете меня, дорогие мои? — голос Ташкинова дрожал от волнения. — Я вас никогда не забывал. Вы спасли меня от верной гибели в сорок четвертом году.

Больше недели гостил уралец в Свирже. Побывал на колхозной ферме, в саду, на пасеке. Уезжал он с горячими чувствами благодарности к своим украинским братьям.

…В Свирже мы встретили еще нескольких местных жителей, которые в июле сорок четвертого года спасали советских воинов. Бартош Тур и Текля Черняк в те дни, когда гитлеровцы ворвались в местечко, укрыли шестерых раненых.

— Тогда мы не думали о грозившей нам опасности, — говорит Черняк. — Все наши мысли были об одном: защитников Родины, проливавших кровь за наше освобождение, любой ценой надо спасти.

…Обо всем этом мы узнали в один из летних дней, побывав в небольшом тихом местечке Свирж, люди которого в дни военной бури проявили высокое благородство.

В. И. Буслаев

П. М. Щусь

Изрытое снарядами и минами кочковатое поле. Между воронок, прижимаясь к земле, по-пластунски ползут двое, одетые в маскхалаты. Они прислушиваются к доносящимся издали раскатам орудий, треску пулеметов. А когда снаряд разорвался вблизи, один из них, выдвинувшись чуть вперед, посмотрел на отставшего и промолвил:

— Голову пригибайте, товарищ лейтенант.

У лейтенанта из-под пилотки выбивались длинные золотистые волосы. Это была молоденькая женщина-офицер, недавно прибывшая в полк. «И куда она рвется? — думал сопровождавший ее боец. Сказано ясно — батарея на «нейтралке», считай, в тылу противника, а она: «Ничего, пройти нельзя — проползем…»

И вот пробираются сейчас по нейтральной полосе. Невдалеке прошумела мина.

— К воронке отползай! — это уже командует лейтенант бойцу. — Да побыстрей двигайся!

Боец, извиваясь как уж, подполз к снарядной воронке, втиснулся в нее. «Ну и баба, — подумал он. — Наверное, все фронты исходила…»

Наконец добрались до батареи. Встретил старшина.

— Лейтенант Булавенко, работник штаба полка! — представилась гостья. И тут же пояснила, что в полку она новенькая, поэтому ее мало кто знает. Ей нужен комбат. Но комбат Буслаев как раз находился на наблюдательном пункте.

— Обождите малость, — сказал старшина, предложив гостье зайти в землянку.

Одолевала усталость, и не заметила, как вздремнула. «В это пекло пришла? Видать, храбрая…» — услышала она сквозь сон мужской бас, такой знакомый, родной.

— Здравия желаю, товарищ комбат!

Буслаев так и застыл на месте, не веря своим глазам. Перед ним — жена. А ему сообщили, что она погибла.

— Дина! Диночка! — воскликнул он. — Откуда ты? И как ты сюда попала? — Они крепко обнялись, поцеловались. — А где наши дети? Ведь я ничего не знаю с тех пор, как распрощался с вами во Львове в сорок первом.

— Живы! — радостно ответила Дина. — А теперь о главном: командир полка приказал батарее ночью сняться с огневой позиции и идти на Золочев. Вот здесь маршрут! — вынула она карту.

В этот момент наблюдатель громко доложил:

— На нас движутся фашистские танки!

Буслаев взглянул на жену, будто извиняясь за прерванный разговор, и побежал вверх по ступенькам. Приложил к глазам бинокль. Из-за холмиков, местами покрытых кустарником, появлялись бронированные машины, за ними темнели цепи автоматчиков.

— Приготовиться к отражению атаки! — прозвучала властная команда Буслаева.

Одетые в броню черные чудовища приближались. Но они шли не прямо на батарею, а справа от нее. Туда, ближе к дороге, Буслаев послал два расчета противотанковых ружей. Станковый пулемет поставили на запасной огневой позиции между батареей и большаком.

Когда противник оказался на расстоянии шестисот метров, комбат приказал открыть огонь. Удары артиллеристов приходились по бортам фашистских танков и самоходок. Выстрелами в борт расчет сержанта Нечаева подбил тяжелый танк, а затем поджег самоходку «фердинанд».

Танки, развернувшись, открыли огонь по позициям артиллеристов. Снаряды падали вокруг батареи, окутывая ее тучами пыли и дыма. Лейтенант Булавенко тоже находилась на линии огня: присоединившись к орудийному расчету, где не хватало бойцов, подносила снаряды. «Вот так встреча…» — думала она, поглядывая на Владимира, который, оценивая быстро меняющуюся обстановку, управлял боем.

Некоторые вражеские машины ринулись прямо по большаку, но здесь попали под огонь противотанковых ружей. Безуспешны были попытки трех танков прорваться к батарее. С близкой дистанции их навсегда остановил меткий огонь расчета сержанта Бородавкина.

А когда сумерки густой пеленой окутали землю, бойцы переводили орудия в походное положение. Двигаясь в боевом порядке полка, которым командовал майор Шуруй, вторая батарея Буслаева вырвалась вперед. Основные силы полка задержались, отражая вражеские контратаки.