Женщина мгновенно побледнела и задрожала, костяшки её пальцев побелели, настолько она вцепилась в одежды, которые всё ещё удерживала перед собой, но уже через мгновение, она взяла себя в руки и снова вошла в роль. Нетрудно было понять, что она уже успела почувствовать на своей спине укус плети, и знала, на что это было похоже.

— Но, кажется, в обновлённом Аре мы должны уважать рабынь? — с тревогой в голосе, поинтересовался толстяк обращаясь к аудитории.

Этот вопрос, конечно, был встречен гомерическим хохотом и ударами ладонями по плечам левых рук.

— Но на моей Лиции должен быть некий символ её неволи, — заметил лицедей. — Пожалуйста, Лиция, покажите нам его.

Женщина немедленно выставила вперёд левую ногу, приподняв края одежд и продемонстрировав узкий анклет — ножной браслет рабыни, запертый на её прекрасной и стройной лодыжке. Затем она снова спрятала ногу под одеждой. Рабский ошейник, той или иной формы, сделанный в виде железной полосы или круглого прутка, или просто цепь, запертая на замок, является почти универсальным символом неволи на Горе. С другой стороны, некоторые рабовладельцы используют браслеты ручные или ножные. Также, рабыни могут носить нечто небольшое, что могло бы обозначить их статус, например кольцо, значение которого может быть известно лишь немногим. Браслет, анклет или кольцо часто носят женщины, рабство которых остаётся секретом, и скрывается от окружающих, хотя, конечно, не от себя и не от своего господина. Но даже такие женщины, оказавшись наедине со своим хозяином, обычно оказываются в ошейнике, столь подходящим для рабынь. В действительности, зачастую входя в дом своего владельца, она раздевается и, встав на колени или опустившись на четвереньки, ждёт, когда тот запрёт на её шее стальной символ её статуса. Есть много причин того, что в качестве основного символа рабства предпочтение отдаётся ошейнику, помимо тех, что обусловлены историей и традициями. Горло ведь не только эстетически идеальное место для такого символа, где он был бы хорошо заметен и красиво смотрелся, но и то место, учитывая его узость по сравнению с плечами и головой, с которого его невозможно снять. Кроме того, он облегчает взятие женщины на поводок, а также посредством его, с помощью верёвки или цепь можно закрепить рабыню к кольцу или какому-либо иному приспособлению для хранения. Некоторые рабовладельцы даже приковывают или привязывают к нему руки своих невольниц. А ещё ошейник помогает рабыне и всем остальным ясно понять её статус, статус домашнего животного.

— Ну же, Лиция, покажите нам немного больше, — попросил толстяк.

Лиция довольно быстро, всего лишь на мгновение, при этом оставаясь в прежней позе, распахнула свои шёлковые одежды. Голову женщина, словно в стеснении, повернула влево.

— Она прекрасна! — восхищённо выдохнул Марк.

— Точно, — не мог не согласиться я.

— Уверен, что она — потомственная рабыня, с длиннющей родословной, — заявил он.

— Нет, — усмехнулся я. — Когда-то она была свободной женщиной на Аспериче.

Марк недоверчиво посмотрел на меня.

— Точно тебе говорю, — заверил я его.

— Ты уверен? — озадаченно спросил юноша.

— Более чем, — кивнул я.

— Интересно, — протянул Марк.

— Впрочем, в некотором смысле, конечно, — улыбнулся я, — она — потомственная рабыня, как и все остальные женщины.

— Верно, — признал мой друг.

Дело в том, что многие гореанские мужчины уверены, что все женщины — прирождённые рабыни. Просто на кого-то уже надели ошейник, а на кого-то пока ещё нет.

Под своими длинными одеждами девушка носила скромную рабскую тунику, довольно сильно скрывавшую её тело. Лиция снова, запахнув полы своей поблёскивавшей одежды, вскинула голову и окинула публику презрительным взглядом, вызвав очередную волну возмущения.

— Кое-кто из моих знакомых, — развёл руками толстяк, — утверждают, что я испортил её.

Под его слова женщина, вытянула свою маленькую руку, и опираясь на услужливо подставленную руку тучного артиста вернулась в паланкин. Когда Лиция устроилась на своём прежнем месте поудобнее, носилки подняли. Было прекрасно видно, что паланкин висел над полом. Можно было рассмотреть задрапированную заднюю стену зала.

— Я надеюсь, что этим вечером Вы будете добры ко мне? — поинтересовался толстяк у стройной красотки сидящей в паланкине.

Та вскинула голову и даже не соизволила ответить на его вопрос, и мужчина, тяжело вздохнув, задёрнул занавески. Но паланкин по-прежнему не казался сцены.

— Вы думаете, что я излишне мягок с ней? — спросил актёр у аудитории.

— Да! Да! — раздалось несколько мужских криков из зала.

— О, о! — застонал толстяк, расстроено глядя вверх и беспомощно потрясая кулаком в воздухе. — Если бы только я не был преданным сторонником обновлённого и замечательного Ара!

Публика взорвалась хохотом.

Я уже давно заметил, что большая часть негодования на текущее правление Аром выражалась именно в таких местах, на представлениях, в фарсах, непристойных пародиях и других подобных шоу. Кое-какие театры даже были закрыты из-за красноречивости и точности спектаклей, полных оскорбительной сатиры и критики, а два были сожжены. Правда стоит отметить, что этот товарищ держался технически в пределах границ приемлемости, если так можно выразиться. К тому же, в данный момент это было намного более безопасно, чем, скажем, несколько недель назад, баловаться таким юмором. На мой взгляд, было достаточно разумно со стороны правительства, отозвать свои проекты законов должные начать политику демаскулинизации, которая, фактически так никогда и не продвинулась дальше стадии предложений. Просто было обнаружено, немедленно и недвусмысленно, что большинство мужчин города не готово отбросить своей мужественности, даже за похвалу властей. В результате, даже самой Убаре пришлось подтвердить, что рабыни должна быть послушными и стараться угождать своим владельцам. Таким образом, по моему мнению, удалось предотвратить беспорядки и даже революцию. Однако я предполагал, что в этом зале могли присутствовать шпионы. Честно говоря, меня брало сомнение, что этот толстяк будет популярен у власть имущих.

— Вот если бы нашёлся некий волшебник, который смог бы помочь мне в моей дилемме! — всхлипнул тучный лицедей.

— Поберегись! — встревожено выкрикнул мужчина из зала.

— Да, поберегись! — засмеялся другой.

— О-о, если бы только нашёлся такой волшебник, который смог бы мгновенно унести мою Лицию, далеко-далеко, и преподать ей хотя бы немногое из того, что значит быть рабыней! — воскликнул толстяк.

Кое-кто в из мужчин, присутствовавших в зале, презрительно засмеялся. На мой взгляд, можно было пожать руку этому актёру, за то, как правдоподобно он сыграл свою роль.

— Но конечно не существует никаких волшебников! — вздохнул он.

— Остерегайся, — снова крикнул тот же что и прежде встревоженный мужчина, который, похоже, был очень увлечён представлением. — Остерегайся, чтобы они не услышали тебя!

— Я думаю, что стоит поговорить с ней, и попробовать упросить её стать лучшей рабыней, — проговорил толстяк.

Паланкин, конечно, всё ещё был там же, около центра сцены, поднятый над полом четырьмя носильщиками. Занавески так и оставались плотно закрытыми. Тучный актёр подойдя к паланкину, взялся за занавески. Публика в зале была довольно спокойной. Наконец, толстяк отдёрнул занавески в стороны.

— О-о-ох! — дружно выдохнули в зале.

Дыхание перехватило у многих, включая Марка.

— Она исчезла! — ошеломлённо воскликнул какой-то мужчина.

Теперь сквозь открытый паланкин снова были видны драпировки позади сцены, и теперь видеть их вообще ничто не мешало.

Меж тем, четверо носильщиков в тюрбанах с перьями, величественно унесли паланкин за кулисы, словно ничего необычного не произошло.

Мужчины вокруг нас возбуждённо загалдели. Я ударил себя по левому плечу, хваля таким образом исполнителя за удачный трюк. Вслед за мной раздались и одобрительные аплодисменты остальных зрителей.