— И что бы Ты сделал? — полюбопытствовал я, — Закидал бы их конфетами?

— А серьёзным Ты быть не можешь? — раздражённо спросил он.

— Поступив так Ты, скорее всего, к настоящему времени, был бы избит, искалечен, или убит, а твоя собственность была бы конфискована. В наименее прискорбном для тебя случае, Ты оказался бы в одно из списков подозреваемых в неблагонадёжности, а все твои действия стали бы отслеживаться и попадать в отчёты.

— Это опять что-то из твоей каиссы, — поморщившись, проговорил Марк.

— Как воин, — продолжил я, — Ты, конечно, знаешь кое-что о демонстративном отступлении, мнимой слабости и прочих уловках.

— Нет, — опять вмешалась девушка. — Мой отец — трус. Я знаю его.

— Девочка, не стоит принимать беспокойство отца о дочери за трусость, — посоветовал я ей.

— Мой отец меня совсем не понимает, — вздохнула она.

— Так ведь ни один отец не понимает своей дочери, — улыбнулся я. — Он просто любит её.

— Но Ты же видел, до какой степени унижения он готов был дойти, чтобы приспособиться к желанию косианца, — напомнил Марк.

— Ради защиты своей дочери, — объяснил я. — А Ты уверен, что оказавшись на его месте, столь же беспомощным, без своего меча и навыков, смог бы сделать то же или хотя бы немного больше?

— Но я не хотела его защиты, — заявила девушка. — Он защищал меня от меня самой!

— Он видел тебя с точки зрения своего идеала, — пояснил я, — в то время как Ты уже фактически принадлежишь другому, более глубокому.

— Я не хочу возвращаться к нему, — призналась она.

— А ведь он любит тебя, — заметил я.

— Зато я презираю его! — крикнула девушка.

— Верно говорят, что иногда чужие люди лучше понимают женщину, чем самые близкие для неё, видя то, чем она является и её потребности, — сказал я. — Просто им со стороны виднее, и даже больше чем ей самой, поскольку она смотрит на себя через свои собственные розовые очки, показывающие ей не ту, кто она есть, а ту кем она хотела бы быть.

— Я ненавижу его! — выкрикнула она.

— Ты любишь его, — развёл я руками. — И всегда будешь любить.

— Он — трус!

— Нет, — покачал я головой.

— Я знаю его! — заявила девушка.

— Нет, не знаешь, — усмехнулся я.

— Но Ты же не будешь утверждать, что он отчаянный храбрец? — спросил Марк.

— Он не выдал на нас, — ответил я.

— Он даже не смог бы узнать нас, — отмахнулся молодой воин.

— Тем не менее, узнал, — заверил я его и, поймав на себе его сердитый и недоверчивый взгляд, сказал: — Можешь мне поверить.

— Наши лица были скрыты, — напомнил мне Марк.

— Ты думаешь, что он не мог опознать нас фигурам, — поинтересовался я, — по нашей одежде и обуви? Ты думаешь, что он не успел запомнить всё это во время нашего первого визита в его магазин?

— Но если Ты предполагал это, — удивился мой друг, — почему Ты снова полез в этот магазин?

— В первую очередь из-за патруля, поскольку я опасался, что они могли убить торговца из мести за резню, учинённую в магазине, — объяснил я. — Затем, мы и сами патрулировали поблизости, и могло бы показаться странным, если бы мы не присоединились к расследованию. Это могло привлечь к нам внимание и ненужные вопросы, если бы было замечено. Кроме того, как знать, у нас мог появиться шанс снова позвенеть мечами внутри.

— Но Ты не стал нападать на патруль, — заметил он.

— Они, как выяснилось, главным образом были парнями из Ара, таким образом, нападение на них оказалось не только нецелесообразно, но и, по моему мнению, фактически вредно, — ответил я. — В конце концов, мы, в некотором роде, действуем на стороне Ара, старого Ара, истинного. Да и офицер, хотя и косианский слин, но, в конечном итоге, но оказался неплохим парнем. Мы же не можем обвинять его в том, что он был рассержен на то, что в пределах зоны его ответственности, практически под самым его носом, произошла резня. К тому же, он, по крайней мере, смог сделать то, чего не смог её отец, с первого взгляда распознать истинный характер этой маленькой рабской шлюшки, стоящей теперь перед нами.

Девушка, густо покраснев, опустила голову.

— Значит, Ты думаешь, что торговец узнал нас? — переспросил Марк.

— Я не думаю, я знаю, — заверил я его.

— А откуда Ты это знаешь? — уточнил он.

— Я понял это по удивлённому блеску в его глазах, — пояснил я.

— Но он не выдал нас! — воскликнул юноша.

— Нет, — кивнул я.

— Он мог бы заслужить расположение Коса, укажи он на нас, — заметил он.

— Несомненно, — согласился я.

— Он — храбрый мужчина, — наконец признал мой друг.

— И при этом всего лишь торговец, — напомнил я ему.

— Во всех кастах есть храбрые люди, — улыбнулся Марк.

— Ты вот на это обрати внимание, — указал на стену Лорны, рядом с тем местом, где мы стояли.

Признаться, я сам это только что заметил.

— Дэлька, — прокомментировал я.

— Но мы не оставляли её здесь, — удивился мой друг.

— А Лорна, между прочим, улица с весьма оживлённым движением, — добавил я.

— Интересно, — протянул он.

— Вот именно, — усмехнулся я, и посмотрел вниз на стоявшую на коленях девушку, на моём поводке.

— Я хочу, чтобы меня заставили бояться, служить и полностью отдаваться моему владельцу, — заявила она.

— И я даже не сомневаюсь, что придёт время и так всё и будет, — улыбнулся я.

— Вы думаете, что я ещё не готова? — спросила девушка.

— Нет, — покачал я головой.

— Возможно, оно придёт уже через день или два, — проворчал Марк.

— Почему Вы хотите возвратить меня к моему отцу? — осведомилась она.

— Потому, что Ты слишком молода, — буркнул я.

— И всё? — скептически глядя на меня, уточнила дочка торговца.

— А ещё мы кое-что задолжали твоему отцу, — добавил я.

— А мне Вы ничего не должны? — поинтересовалась нахалка.

— Нет, Тебе мы точно ничего не должны, — отрезал я. — Рабыне никто ничего не может быть должен.

— Да, Господин, — вздохнула она.

— На ноги, — скомандовал я.

— Я всё равно получу свой ошейник! — заявила она, оставаясь на коленях. — Если будет надо, я сама ослаблю на себе вуаль, и приподниму свои одежды так, чтобы мои лодыжки были выставлены на всеобщее обозрение. И я буду бродить по отдаленным районам, и по высоким мостам!

— Мне повторить команду? — осведомился я.

— Нет, Господин, — ответила девушка, быстро поднимаясь на ноги, но встав, тут же упрямо повторила: — Я получу свой ошейник!

— Интересно, будешь ли Ты так же нетерпеливо носить его, — усмехнулся я, — когда обнаружишь, что он сомкнулся на твоём горле, и тебе уже не избавиться от него, когда Ты поймёшь, что отныне Ты, действительно, беспомощная рабыня.

— Я постараюсь хорошо служить своему господину, — побледнев, прошептала она.

— Давай будем надеяться, что он окажется добрым человеком, — сказал я и пояснил, прочитав испуг в её глазах: — Ведь тебя сможет купить кто угодно, любой, у кого будет достаточно денег.

— Да, Господин, — тяжело сглотнув, прошептала девушка.

— А теперь шагай впереди нас, — приказал я, и она повернулась и пошла по Лорне, куда я и направил её изначально.

— Иди красиво, — предостерёг я её.

— Да, Господин, — отозвалась девица, выправляя походку.

— По-моему, это неправильно, позволять такой прекрасной шлюхе оставаться на свободе, — проворчал Марк.

— Можешь не сомневаться, что такой соблазнительной красотке, как она, просто не позволят оставаться на свободе слишком долго, — заверил его я.

Какое-то время мы старались придерживаться крупных улиц. Просто, на мой взгляд, мы могли бы привлечь даже больше внимания, если бы повели нашу пленницу задами, через чёрные ходы и переулки, словно пытаясь спрятать её. А так, она была, по-своему, прекрасно замаскирована, поскольку никто бы не смог потом опознать её в одежде и вуали.

Вскоре мы добрались до места назначения. За это время, пройдясь нагишом по улицам города, как мне показалось, наша маленькая плутовка изрядно возбудилась. Впрочем, как и мы оба, шедшие позади неё.