— А что насчёт Притиона Клеркуса с Коса? — полюбопытствовал я.

— Косианец? — уточнил Марк.

— Да, — кивнул я.

— Вряд ли это можно было бы найти в Аре, — усомнился он.

— Как раз наоборот, — заверил его я, — по крайней мере, до войны.

— Да, Господин, — просияла девица. — Это я прочитала!

— Ты, свободная девушка, прочитала это? — удивлённо спросил я.

Нет, эта книга, конечно, классическое произведение, но для практически ребёнка!

— Да, Господин! — улыбнулась она.

— А твой отец знает о том, какие книги Ты читаешь? — осведомился я.

— Нет, Господин, — ответила дочь торговца.

— Как по-твоему, что бы он с тобой сделал, если бы узнал? — спросил я.

— Думаю, что он бы меня продал, Господин, — предположила она.

— И это было бы правильно, — признал я.

— Да, Господин, — улыбнулась нахалка.

— Встать, — скомандовал я. — Спиной ко мне, запястья скрести сзади.

— Да, Господин! — сказала она и, послушно и даже несколько нетерпеливо, повернулась лицом к стене. — Ой!

Накинуть петли на услужливо протянутые руки, труда не составило.

— Обернись, — велел я.

Девушка мгновенно повернулась кругом, и застенчиво посмотрела на меня. Она, пытаясь сделать это как можно неприметнее, проверила на прочность шнур на своих запястьях. Думаю, она быстро выяснила уверенность, прочность и эффективность пут, как и свою в них беспомощность. Девушка опустила голову и внезапно, не сдержавшись, задрожала от возбуждения. Думаю, что это был первый случай за всю её недолгую жизнь, когда она оказалась связанной.

— Я могу говорить? — не забыла уточнить девушка на этот раз.

— Да, — разрешил я.

— Я связана так, как связывают рабынь, не так ли? — спросила она.

— Как рабынь иногда связывают, — поправил я.

Осмысление этого внезапно проявилось и выразилось во всём её теле, в испуге, желании, удовольствии, подгибающихся коленях, напряжении бёдер, развороте плеч. Девушке потребовалось некоторое время, чтобы хоть немного прийти в себя и снова встать передо мной прямо. Но тело её по-прежнему дрожало.

— Это подходит тебе, не так ли? — спросил я.

— Да, Господин, — дрожащим голосом сказала она.

Я окинул девушку оценивающим взглядом. Почувствовав, что её столь откровенно оценивают, она поспешила отвести взгляд. Думаю, что в тот момент, она пыталась осознать свою беспомощность, понять это, постигнуть сущность этого. Мне даже стало интересно, что будет с её чувствами, когда она станет рабыней не только фактически, но и юридически, когда осмыслит, что оказалась полностью зависимой от нашего милосердия.

— Необходимо ли брать тебя на поводок? — поинтересовался я.

— Нет, — отпрянула девушка, но я уже закреплял на её шее кожаный ошейник поводка.

— Теперь тебе не убежать, — заметил я.

— Я не собиралась убегать, — заверила она меня.

— Я знаю, — улыбнулся я, сматывая длинный конец поводка.

Девушка не без страха смотрела на покачивающиеся петли. Большинство рабских поводков имеют достаточную длину, чтобы служить не только в качестве привязи, но и как плеть. Такая длина также позволяет использовать их для того, чтобы связать сразу и руки, и ноги. Обычно при этом поводок продевается через рабское кольцо, а затем формируется узел, как кому нравится, простой или сложный. Многие поводки, например тот, на который я только что взял девушку, усиливается металлическим, цепным или проволочным кордом. Это препятствует попыткам их перегрызть.

— Задержись здесь, — сказал я, обращаясь к Марку, а потом, повернувшись к девушке, приказал: — Вперёд.

Она успела пройти передо мной несколько шагов по переулку прежде, чем я остановил её.

— Не оборачиваться, — предупредил я девушку, и быстро вернувшись к Марку, указал на остатки сундука и коснулся ножа, висевшего на моём боку.

Парень понимающе кивнул и, вытащив свой нож, на крышке сундука он вырезал дэльку, а затем приставил крышку к обломкам сундука. Теперь знак был хорошо заметен издалека.

Поскольку мы не находились в цепи инстанций того офицера, ответственного за кадровых стражников Ара, с которыми мы ранее столкнулись, то я не думал, что он начнёт расследовать вопрос исчезновения девушки. Скорее всего, он должен был принять очевидный факт того, что она теперь уже оказалась в ямах скупщиков трофеев в районе Анбар, и ожидает технических нюансов своего порабощения. Если же он всё же заинтересуется данным вопросом, он, несомненно, займётся этим делом лично, всё же его подчинённые были из Ара, а, следовательно, его доверием не пользовались по определению. Конечно, наверняка я этого знать не мог, но если расследование всё же начнётся, то мне казалось маловероятным, что при том огромном количестве женщин под тем или иным предлогом поставляемых к ямам трофеев, кто-то будет проявлять особый интерес к какой-то, отдельно взятой. Кроме того, мы с Марком всегда могли заявить, что она попала в руки Бригады Дельта, что как нам казалось, не противоречило их желанию в данном вопросе. И, в конце концов, это действительно, в некотором смысле, было верно, так как мы с Марком были, или точнее, учитывая новую информацию, оказавшуюся в нашем распоряжении, были до недавнего времени, Бригадой Дельта.

Через несколько енов мы снова были на улице. Подобные шагавшей перед нами девице достопримечательности в Аре давно перестали быть редкостью, поскольку за последние месяцы, люди видели множество свободных женщин, по-видимому, забранных за неуплату налогов или просто подвергнутых безвозвратной и окончательной конфискации по прихоти офицера, на поводках под опекой стражников, как кадровых, так и вспомогательных. Но даже при этом, многие мужчины всё же оборачивались, чтобы поглазеть на нашу пленницу, когда мы проходили мимо. Несмотря на свою юность, девушка была хорошо сложена. Я даже не думал сомневаться в том, что через четыре, максимум через пять лет, она составит необычайно соблазнительное любовное лакомство, беспомощно реагирующее на прикосновения рук господина. Парень, шедший нам навстречу даже присвистнул от восхищения. Девушка поражённо подняла голову и посмотрела на свистевшего. Даже для девушки было безошибочно понятно значение звука, выдававшее те пыл и удовольствие, что он почувствовал от одного только взгляда на неё. Её лицо было нежным и красивым, мягко обрамлённым длинными тёмными волосами.

— Она неплохо двигается, — прокомментировал Марк.

— Точно, — кивнул я.

— Похоже, она уже начала ощущать, как мужчины могли бы рассматривать её, — заметил юноша.

— Думаю, Ты прав, — согласился я.

— Интересно наблюдать за тем, — усмехнулся он, — как женщина начинает ощущать свою желанность.

— Верно, — не мог не поддержать его я.

— И то, что за неё могут назначить цену, — добавил мой друг.

— Да, — улыбнулся я.

От желанности этой юной девушки настолько захватывало дух, что на ум приходило только сравнение с желанностью рабыни.

— Ты только посмотри на неё, — усмехнулся Марк.

— О-о, да-а, — протянул я.

— Её хоть сейчас можно выводить на сцену аукциона, — признал он.

— Возможно, — не стал, да и не захотел спорить с ним я.

— Уверен, она бы там отлично бы выступила, — сказал Марк. — Впрочем, если бы она отказалась сделать это, или поколебалась, хотя бы на мгновение, думаю, что любые возникшие сомнения были бы быстро рассеяны плетью аукциониста.

— Несомненно, — поддержал его я.

Я много раз видел, как происходили такие преобразования во время торгов. И я не думаю, что плеть в такой ситуации изменяет поведение женщины как инструмент наказания, которому она повинуется, потому что не хочет почувствовать её укус, скорее плеть убеждает её, что она более несвободна не быть чувственным, сексуальным, изумительным существом, которым она является, и которым всегда желала быть. В этом смысле плеть не угнетает женщину, а скорее освобождает её, вынуждая быть собой, дикой, раскованной, в некотором смысле, даже притом, что она может быть закована в цепи, свободной и сексуальной. Разумеется, плеть используется для наказания женщин, и по этой причине они действительно боятся её, и очень сильно. Иногда она, конечно, используется и просто для того, чтобы напомнить им о том, что они — рабыни.