— Так она была готова, даже не уходя оттуда, — усмехнулся Марк.

— Верно, — вынужден был признать я. — Но может, всё-таки стоит увести её? А то она уже горит.

— О-о? — словно удивившись, протянул парень.

— Точно тебе говорю, — заверил его я.

— А может, лучше, втолкнуть её в круг? — предложил он.

— И что она там будет делать? Она же едва может двигаться, — заметил я.

— О-о, — снова глубокомысленно протянул Марк, правда, было заметно, что его этот факт только обрадовал.

— Она в отчаянной потребности прикосновения мужчины, — сообщил я ему.

— А какое это имеет значение? — уточнил он. — Она всего лишь рабыня. Лучше туда посмотри.

Марк указал мне на новую девушку, присоединившуюся к уже танцевавшим в кругу. В отличие от остальных, на этой были верёвки, и выступать она сразу начала на коленях и лёжа на боках, на спине и на животе.

— Очень хороша, — прокомментировал Марк.

— Согласен, — признал я.

Танец в кругу, как легко можно догадаться, ничего общего не имел с величественным танцем свободных дев. Конечно, ведь трудно было бы ожидать от таковых, каких-либо возбуждающе чувственных движений. Это были рабские танцы в чистом виде. Те формы танца, в тысяче вариантов которых, женщина может возбуждающе и красиво, удивительно и восхитительно, выразить глубину и широту своей природы. В таких танцах женщина двигается как женщина, и показывает женщину в себе, во всей её привлекательности и красоте. Неудивительно, что сами женщины любят такие танцы, исполняя которые они становятся столь желанными и прекрасными, в которых они чувствуют себя столь же свободными и столь же сексуальными как рабыня.

Ещё одна женщина появилась в круге. И она тоже выглядела превосходно.

— Как они тебе нравятся? — спросил мой друг, обращаясь к Фебе.

Не трудно догадаться, что Марк вовсе не случайно привёл её в то место, где танцевали рабыни.

— Пожалуйста, отведите меня в палатку, Господин, — взмолилась она.

Марк, несомненно, ожидал, что вид танцующих рабынь должен был произвести определённый эффект на его маленькую косианочку. Она же не могла не увидеть, насколько красивы, могли быть рабыни, одной из которых была она сама. С другой стороны, как мне показалось, он не совсем просчитал тот эффект, который это зрелище произведёт на него самого.

В круг втолкнули очередную девушку, стройную блондинку. Её хозяин, скрестив руки на груди, стоял в первом ряду зрителей и пристально разглядывал свою собственность. Рабыня подняла скованные запястья над головой, развернув ладонями наружу, в то время как тыльные стороны оказались прижаты одна к другой из-за короткой цепочки наручников. Она замерла, стоя лицом к своему владельцу. Было видно, сколь отчаянно она хотела доставить ему удовольствие. Когда она начала танец, в нём был заметен умиротворяющий подтекст. Казалось, она хотела отклонить от себя его гнев.

— Ух-ты, — негромко восхитился Марк.

Девушка, с биркой «Я продаюсь», сместилась в танце в нашу сторону, словно демонстрируя во всей красе товар, предлагаемый её продавцом. Я видел, что она сама хотела, чтобы её поскорее купили. Это явствовало из просительного характера её танца. Вполне возможно, что её теперешний хозяин был, оптовым торговцем, а такие обычно весьма резки со своим товаром. Таким образом, её танец словно кричал «Купи меня, Господин». Он напоминал поведение девушки на цепи, одной из бусин в «ожерелье работорговца», или одного из лотов на невольничьем рынке, умоляющего о приобретении. Что у девушки на такой цепи, что на рынке, есть очень много причин для беспокойства. Мало того, что она, задержавшись у работорговца, вероятно, будет передвинута назад на цепи, возможно даже став «последней девкой», что для любой из них является чувствительным ударом по самолюбию, но она, скорее всего, окажется объектом применения различных предостерегающих устройств, вроде стрекала и плети, поощряющих к проявлению большей активности. Например, землянки, доставленные на Гор и обращённые в рабство, частенько, особенно поначалу, что в принципе можно понять, боятся быть проданными, и соответственно, пытаются различными ухищрениями отпугнуть от себя покупателей, таким образом, надеясь, что им позволят и дальше цепляться за относительную безопасность цепи работорговца. Само собой, это поведение работорговец, незаинтересованный в залёживании его товара, который, к тому же надо кормить, быстро исправляет их поведение, вынуждая становиться слишком нетерпеливыми, теперь уже в том, чтобы их избавили от его цепи. После его объяснений, обычно с применением всё той же плети, они уже показывают и предлагают себя, как самые соблазнительные, нетерпеливые, готовые к употреблению и умоляющие товары, любому из возможных покупателей.

Девушка, выставленная на продажу, оказалась необычайно привлекательной коротконогой брюнеткой. Признаться, я даже на какое-то мгновение задумался над её покупкой, но сразу же выбросил это из своей головы. Сейчас было не самое удачное время для того, чтобы обзаводиться рабыней. Недвусмысленным жестом я дал ей понять, что ей стоит станцевать перед кем-нибудь другим, и она, разочарованно вздохнув, упорхнула дальше. Однако я успел заметить мокрый след, перечеркнувший её щеку по диагонали.

Впрочем, не факт, что она принадлежала именно оптовому дилеру. Есть немало причин, по которым рабовладелец мог бы выставить свою невольницу, или сразу нескольких на продажу. Например, если он занимается разведением рабынь, то он мог бы захотеть, ради улучшения породы его товара, или создания новой линии, освежить свои запасы. Или просто мужчина мог бы просто небрежно пожелать испытать новых ощущений, и попробовать свежих рабынь, возможно избавляясь от одной, чтобы приобрести другую, возможно, первую попавшуюся на глаза. Может быть, он хочет постоянно менять своих рабынь, чтобы он не стать слишком привязанным к одной, каковая опасность всегда существует. Ну и, конечно, не стоит забывать о чисто экономических соображениях, которые зачастую выходят на первое место, диктуя необходимость распродажи своего движимого имущества, ценность которого, в отличие от тех же свободных женщин, представляет возможный источник дохода. В общем, причин для покупки и продажи рабынь может быть множество, в конце концов, они всего лишь одна из форм собственности.

Продолжая наблюдать за танцующей женщиной со знаком на шее о её продаже, я думал, что, несмотря на всю её привлекательность, пожалуй, стоит воздержаться от покупки. Зачем подвергать опасности ни в чём не повинное домашнее животное. Даже пришлось отчитать себя за проявленную слабость. Конечно, нельзя даже думать о её приобретении, прежде всего потому, что она могла стать обузой в наших делах. Однако, как она была привлекательна! Как раз в тот момент, когда я обдумывал эти соображения, она, получив сигнал от мужчины, скорее всего владельца, распахнула шёлк на груди, и начала ещё более жалобно танцевать то перед одним зрителем, то перед другим. Теперь рабыня казалась явно напуганной. Похоже, что она была заранее предупреждена относительно того, что может быть с ней сделано, если попытка привлечь к себе покупателя окажется неудачной. Я перехватил её испуганный взгляд украдкой брошенный на хозяина. Зато в пристальном взгляде мужчины была только строгость и ни капли жалости. Брюнетка принялась извиваться в танце с ещё большим усердием и страхом.

— Ого! — выдохнул Марк. — Ты только посмотри на это!

Парень указывал на стройную блондинку, запястья которой были закованы в наручники, и чей танец перед владельцем по своему характеру выглядел столь явно умиротворяющим. Не исключено, что она сама просила о разрешении появиться перед ним в танцевальном кругу, чтобы попытаться доставить ему удовольствие, а он согласился. Помнится, он сам вытолкнул её в круг, возможно, этим великодушно предоставляя ей шанс, хотя, скорее всего, и не без некоторого нетерпения и предчувствия, загладить причиненное ею неудовольствие каким-нибудь неумышленным мелким проступком. Ну, может, его пага оказалась нагрета не до той температуру.