Пишу печальные стишки про то, как больно наблюдать непроходимость той кишки, откуда каплет благодать. Забавно желтеть, увядая, смотря без обиды пустой на то, как трава молодая смеется над палой листвой. 5 (фрагмент) В нас очень остро чувство долга, мы просто чувствуем недолго По счёту света и тепла, по мере, как судьба согнула, жизнь у кого-то протекла, а у другого - прошмыгнула. Все растяпы, кулемы, разини - лучше нас разбираются в истине: в их дырявой житейской корзине спит густой аромат бескорыстия. Душе уютны, как пальто, иллюзии и сантименты, однако жизнь - совсем не то, что думают о ней студенты. Бродяги, странники, скитальцы, попав из холода в уют, сначала робко греют пальцы, а после к бабе пристают. Наш разум налегке и на скаку вторгается в округу тайных сфер, поскольку ненадолго дураку стеклянный хер. Однажды человека приведет растущее техническое знание к тому, что абсолютный идиот сумеет повлиять на мироздание. Да, Господь, лежит на мне вина: глух я и не внемлю зову долга, ибо сокрушители гавна тоже плохо пахнут очень долго. Мерзавцу я желаю, чтобы он в награду за подлянку и коварство однажды заработал миллион и весь его потратил на лекарство. Увы, при царственной фигуре (и дивно морда хороша) плюгавость может быть в натуре и косоглазой быть душа. Покрытость лаками и глянцем и запах кремов дорогих заметно свойственней поганцам, чем людям, терпящим от них. Поскольку нету худа без добра, утешить мы всегда себя умеем, что если не имеем ни хера, то право на сочувствие имеем. Где сегодня было пусто на полях моих житейских, завтра выросла капуста из билетов казначейских. Я спорю искренно и честно, я чистой истины посредник, и мне совсем не интересно, что говорит мой собеседник. Бегу, куда азарт посвищет, тайком от совести моей, поскольку совесть много чище, если не пользоваться ей. Я б устроил в окрестностях местных, если б силами ведал природными, чтобы несколько тварей известных были тварями, только подводными. Наука зря в себе уверена, ведь как науку ни верти, а у коня есть путь до мерина, но нет обратного пути. Весь день сегодня ради прессы пустив на чтение запойное, вдруг ощутил я с интересом, что проглотил ведро помойное. Как, Боже, мы похожи на блядей желанием, вертясь то здесь, то там, погладить выдающихся людей по разным выдающимся местам. Ценю читательские чувства я, себя всего им подчиняю: где мысли собственные - грустные, там я чужие сочиняю. Не в муках некой мысли неотложной он вял и еле двигает руками - скорее в голове его несложной воюют тараканы с пауками. А кто орлом себя считает, презревши мышью суету, он так заоблачно летает, что даже гадит на лету. Я не уверен в божьем чуде и вижу внуков без прикрас, поскольку будущие люди произойдут, увы, от нас. С народной мудростью в ладу и мой уверен грустный разум, что, как ни мой дыру в заду, она никак не станет глазом. 6 (фрагмент)
Чем я грустней и чем старей, тем и видней, что я еврей Всегда с евреем очень сложно, поскольку очень очевидно, что полюбить нас - невозможно, а уважать - весьма обидно. Стараюсь евреем себя я вести на самом высоком пределе: святое безделье субботы блюсти стремлюсь я все дни на неделе. Наш ум погружен в темь и смуту и всуе мысли не рожает; еврей умнеет в ту минуту, когда кому-то возражает. Не надо мне искать ни в сагах, ни в былинах истоки и следы моих корней; мой предок был еврей и в Риме и в Афинах, и был бы даже в Токио еврей. |
