— Больше так не будешь? Ну, смотри, прощаю в последний раз. И завтра не уезжай, хорошо?

— Куда же я от тебя уеду?

— Как куда? В Москву. Я знаю, у тебя там бабушка. У меня в Москве тоже бабушка есть, даже две. Марина твоя теперь тут. И ты к ней больше уезжать не будешь. Ты меня любишь?

— Да, — сказал Валерьян.

— А Марину?

— Нет, это просто ужасное дитя! — вмешалась в разговор Алена. — Марш спать сейчас же, иначе тебя ждет грандиозная шлепка! А ты, Валька, кончай ее баловать, а то вечно, как ты тут, так она на голове ходит.

— Тогда пускай Валя меня отнесет! — капризно потребовала девочка. — А ты, мама, пойди с нами и спой мне песенку.

— Еще что? — фыркнула Алена. Тем не менее они вышли втроем, причем Валерьян с Аленой довольно долго не возвращались. Похоже было, что настоящая хозяйка здесь Соня. Впрочем, почему только Соня? Здесь, по словам Валерьяна, должна быть целая куча детей. Интересно, они все на голове все время ходят? А взрослые пляшут под ихнюю дудку? Это как-то не совсем то, о чем Марина мечтала. А вообще, любит ли Марина детей? В смысле, не таких роскошных младенцев, как Ольгина Ничка, а таких вот маленьких, похожих на Соню, монстров? Любит ли Марина детей? Детей Марина не знала. Не знала.

И с Валерьяном все опять стало непонятно. Странно, Марину почти совсем не задело вольное обращение с ним Ольги или Алены, но вот к Соньке она его взревновала безумно. С ума она, что ли, сходит тут потихоньку или уже сошла? А как они вышли втроем ребенка укладывать, ни дать ни взять, счастливое семейство! Впрочем, Валерьян ведь и по дороге говорил, что Алену любит. А про нее, про Марину, он ничего такого никогда не говорил.

А потом они затопили камин, поставили на стол и рояль зажженные свечи, внесли чай в большом серебряном чайнике, появилась еда, в том числе обещанные кабачки. Марина ела, просила еще, и ей давали, всех радовало, что у нее такой хороший аппетит.

От еды, тепла и света Марина раскраснелась, размякла, ей захотелось спать. В общем разговоре она не участвовала и почти его не воспринимала. Да был ли какой-то общий разговор? Ее о чем-то спрашивали, и она в ответ кивала, но вроде невпопад. В конце концов Валерьян сжалился над Мариной и увел, нет, почти что унес ее куда-то по крутой лестнице вверх, уложил в постель и, кажется, попросил разрешения вернуться вниз, к камину. Марина разрешила. Наверное. Во всяком случае, проснулась она утром одна.

Открыв глаза и сладко потянувшись, Марина осторожно откинула красное ватное одеяло и на цыпочках подошла к двери. Нажала на ручку и слегка потянула. Дверь приоткрылась. Уф-ф. А то ей спросонья показалось, что ее тут заперли. Теперь можно было оглядеться.

Комната, где ночевала Марина, была совсем небольшой. Здесь стояли довольно широкая кровать, этажерка с книгами, у окна — старинный письменный стол. Потолок был скошенный, наверное, это была мансарда. На полу перед кроватью лежал пестренький домотканый коврик.

Маринина одежда была брошена на стул, вплотную придвинутый к кровати. Она быстро оделась, сунула ноги в тапочки. Напротив кровати висело небольшое овальное зеркало. Марина посмотрелась в него, вынула из кармана джинсов расческу и осторожно провела ею по волосам, расческа тут же застряла. Предстояла долгая работа. Нужна щетка! Но щетка осталась в сумке, а сумка… кажется, в прихожей на вешалке.

Кое-как разобравшись с волосами, Марина вышла из комнаты и тут же отпрянула от неожиданности.

Из комнаты напротив прямо на нее шел вчерашний огромный пес. На крохотной площадке узенькой лестницы, под низкими скошенными чердачными потолками пес показался неестественно громадным и грозным. То ли дело вчера во дворе! Там-то он смотрелся вполне естественно и потому совершенно не страшно.

Устыдившись собственной трусости, Марина заставила себя сделать шаг, другой, но, не выдержав, остановилась, присела на корточки и, неуверенно протянув руку, заговорила ласково-ласково: «Собачушка ты хорошая, ну поди, поди сюда, маленький ты мой! Поди сюда, дай лапку, давай познакомимся. Тебя как звать? Русланом?» Пес медленно, с достоинством приблизился к Марине и поставил ей на колено гигантскую тяжелую лапу, отчего Марина чуть не опрокинулась на спину. Ох, и тяжела же была эта лапа! Тем не менее Марина дружески ее пожала, погладила пса по шее, потрепала по ушам, потом с чувством выполненного долга встала, отряхнула брюки от шерсти и двинулась по лестнице вниз. Пес проводил ее сверху добрым и грустным взглядом. В нем много было от сенбернара. В московских сторожевых обычно больше от кавказской овчарки.

Миновав второй этаж, Марина спустилась вниз и, немного пройдя по знакомому уже коридору, наткнулась на две — одна возле другой — двери: к одной была прилеплена картинка с писающим мальчиком, к другой — со стоящей под душем девочкой. Это Марина и искала. Побывав за одной дверью и за другой и почувствовав себя человеком, Марина пошла по коридору, решив заняться поисками той комнаты, где они были вчера, — с роялем и камином. Ей почему-то казалось, что комната эта — что-то вроде клуба, а раз так, то именно там она скорее всего кого-нибудь найдет. Ее начало тяготить одиночество в незнакомом доме.

Столовую она обнаружила довольно быстро, и там в самом деле кто-то был. Этот кто-то стоял у окна, спиной к Марине, и сквозь зубы насвистывал довольно сложный мотив. Услышав шаги, он обернулся, и Марина невольно зажмурилась. Она увидела лицо такой нечеловеческой красоты, такой ангельской прелести, что у нее захватило дух.

Перед Мариной стоял юноша, примерно одних лет с Валерьяном, но гораздо выше, в прекрасно сшитом костюме, в белой рубашке и при галстуке. Густые золотистые волосы ниспадали ему на плечи крупными локонами. Глаза были большие и синие, с поволокой. Полные, алые губы улыбались, демонстрируя безупречно белые зубы. На покрытых нежно-розовым румянцем щеках от улыбки обозначились ямочки. Само лицо было безупречной, благородно овальной формы. «О Боже мой, — подумала Марина, — да таких красивых надо в клетке держать, в зоопарке. И как он только по улице ходит?!»

— Здгавствуйте, — слегка грассируя, проговорил ангел. — Меня зовут Денис. А вы, вегоятно, Марина.

— Да, — с запинкой ответила Марина. Голос у этого Дениса тоже был удивительный — низкий такой, бархатистый, богатый оттенками. Чем он, интересно, в жизни занимается, может, любовников в театре играет?

— Чаю или кофе? — все с той же светской интонацией осведомился Денис.

— Ко… кофе, пожалуй.

— Тогда стоит пойти на кухню и поставить об этом в известность Женьку, она сегодня дежугит. Пойдем вместе, я тоже кофе хочу, а то ночью не спал почти, в два только сюда добгался, — неожиданно совершенно по-человечески заговорил Денис. И, не дав Марине опомниться, ухватил ее за рукав и потащил куда-то по коридору, под лестницу.

Под лестницей оказалась еще одна дверь. За ней была кухня — довольно большая, полная вкусных запахов. Там стояли длинный-длинный, почти во всю кухню стол, газовая, с четырьмя конфорками, плита, под окном маленький стеклянный столик на трех ногах.

Посреди длинного стола восседала крыса и грызла сухую корку. У плиты под окном хлопотала вчерашняя тоненькая девчушка с пергидрольным ежиком, она что-то энергично мешала в большой эмалированной кастрюле. На трех других конфорках тоже что-то бурлило и кипело. Рядом с плитой сидела Ольга, держа на коленях Ничку, и увлеченно рассказывала о чем-то, а Женька молча кивала ей головой, основное внимание уделяя кастрюле.

— Женечка, здгавствуй, солнышко! — прокричал с порога Денис. — Все-все здгавствуйте, кого я еще не видел.

— Не ори, ребенка разбудишь, — зашипела на него Ольга.

— В этом возгасте, золотко мое, они еще ни на что не геагигуют, это я тебе как вгач говогю.

— Будущий, — уточнила Ольга, дружески кивая Марине.

Марина изумилась: как, это чудо природы — врач? Пускай даже будущий, каким бы он еще мог быть в этом возрасте?! На врача не один год учатся! Неужели врач?! Вот бы никогда не подумала. Гинеколог, что ли?