Мы сместились несколько вправо на темный крутой склон.

— Окопаться здесь! Нас могут накрыть артиллерийским огнем.

Мы распределились по склону. Там уже были выкопаны окопчики, примерно сантиметров в тридцать глубиной.

— Хензель, давай соединим наши окопы!

Мы отстегнули лопатки и расширили окоп. Перед крутым склоном была небольшая возвышенность, поросшая молодым сосняком. Позади нас — ровное пространство шириной в дорогу. Там переносили вправо пулеметы. А за этой полосой, по-видимому, крутой спуск в низину. Дальше в сумерках ничего нельзя было разглядеть.

Справа несколько залпов из пехотных орудий. Я увидел сквозь деревья посыпавшиеся на землю гроздья сигнальных ракет.

Затарахтели пулеметы!

Треск ружейного огня!

Рамм! Рамм! Рамм! Рамм! — позади нас в низину.

Рамм! Рапп! Рапп! Браммс, крэк, рамм! — дождь искр на земле.

Я бросил лопатку и прыгнул в окоп. Хензель уже сжался в комок слева от меня. Ноги у нас еле умещались в окопе.

Кто-то закричал.

Кто-то пробежал мимо.

Разрывы снарядов сместились выше по холму.

Я приподнял голову.

За деревьями снова рассыпался дождь осветительных ракет.

Брамм! — совсем рядом. От грохота у меня зазвенело в ушах.

Я втянул голову в плечи.

Тут я услышал какой-то странный звук — вроде бы лопнуло что-то, но на обычный разрыв снаряда не похоже.

— Ренн! — позвал Хензель.

— Да, чего тебе?

— Хотел только узнать, как ты.

Мощный разрыв совсем близко.

Я увидел, как на склоне поднялось черно-бурое облако и поплыло в сторону. Прямое попадание!

Мимо бежали люди.

Разрывы снова сместились выше и стали реже.

Кто-то подошел, заглянул в окоп. Это был Ламм.

— Хотел только поглядеть, как вы тут.

В сумерках промелькнула перед глазами его бледная улыбка.

Я поднялся и заглянул в соседний окоп, откуда донесся тогда этот странный звук. Там кто-то скулил под темным одеялом.

— Что с тобой?

Ответа не последовало. И только тут я заметил большую рваную дыру в одеяле.

Я приподнял его и увидел лицо Зандера и какое-то красное месиво… Я не хотел в это вглядываться… он умирал…

Мне надо было позаботиться о взводе.

Вейкерт сидел в своем окопе; вид его был страшен.

— Ты был здесь один?

— Нет, здесь был еще Эльснер.

— Что с ним?

— Ему разворотило череп. Все наружу.

— Он жив еще?

— Не знаю. Он так и пошел. Жуть!

Вейкерт смотрел на меня остановившимся взглядом.

Чуть поодаль кого-то перевязывали. В том отделении все были либо ранены, либо убиты.

Я оглянулся. Снова посыпались гроздья сигнальных ракет.

— В окопы! — крикнул я и бросился к своему окопу. Хензеля там не было.

Навстречу мне бежали люди.

Один держал багровую руку вверх, как факел.

Брамм! Крапп! Раммс! Пахх!

Мимо прошли два офицера. Один из них — наш полковник. Он шел, не сгибаясь. Другой боязливо озирался.

Рамм! Лап! Раммс! Карр!

Атака, похоже, не удалась!

Кругом летели осколки.

Я вжался в окоп.

Куда подевался Хензель?

Все грохотало и грохотало вокруг — то ближе, то дальше.

Серые облака разрывов проплывали над головами.

И все сильнее становился запах пороха.

Что-то ударило меня в левое колено и упало на землю.

Я схватил это и тут же отдернул руку, обжегшись.

Кто-то с криком пробежал мимо. Но не Хензель.

Осколок не причинил мне вреда — меня спасли складки сукна на колене, они смягчили удар. Значит, нужно накрыться одеялом, собрав его складками.

Я накрылся одеялом Хензеля и стал рассматривать попавший в меня осколок. Он был величиной с лезвие кинжала и с рваными краями.

Тут я услышал глухой гул, он нарастал.

Аапп!

Верно, это был тяжелый, неразорвавшийся снаряд.

Ра-ум-пах-пах!

Земля колыхнулась.

Нет, это был очень тяжелый снаряд, который разорвался уже на земле.

Крики сразу со всех сторон.

Ударило по моему одеялу.

Осколок был не больше ластика.

Запах пороха все сильней.

Я взглянул на часы. Уже целый час без передышки вели они огонь. Неужто так будет весь день? А что если… Да, пора бы уж это усвоить раз и навсегда!

Фьюуую!

Комья земли посыпались на мое одеяло.

Если ранят, тогда можно убраться отсюда. Нет… так не годится. Нужно выстоять!

Враммс! Я сжался.

И чего я испугался! Если меня… Но где же Хензель?

Вроде стало утихать.

Я выпрямился.

Еще несколько снарядов разорвалось в низине. Стало совсем светло. Похоже, собиралось проглянуть солнце.

— Вы не видели Хензеля? — спросил я Бранда.

— Нет.

Я замолчал, парализованный страхом.

— Иди-ка сюда! — крикнул Хартенштейн. — Мы там обнаружили склад продуктов с сельтерской водой и сухарями. Сухари, правда, немножко заплесневели.

Он протянул мне мешочек с сухарями.

— Ты Хензеля не видел?

— Не…

Я взял сухарь и бутылку сельтерской.

Подошел Ламм:

— В четвертой роте большие потери. Командир батальона и командир второй роты ранены.

— А что атака?

— Захлебнулась, почти все командиры убиты. В темноте они забрали слишком далеко вправо, почти вдоль французской линии. Но точных сведений пока нет. Оставшиеся в живых залегли в воронках от снарядов прямо перед французскими позициями.

— Внимание! — крикнул я. — Снова начинается! — Я опять увидел сыпавшиеся на землю гроздья сигнальных ракет.

Мы укрылись в окопах.

Над нами гудели снаряды; жужжа, градом сыпались осколки. Тяжелите снаряды разрывались, сотрясая землю, разбрасывая комья глины. Я лежал, втиснувшись в окоп, и грыз сухарь.

Может, санитары знают, что с Хензелем?

Огонь на сей раз показался мне слабее предыдущего. В десять минут первого он утих.

Я поднялся из окопа одновременно с Ламмом.

Младший фельдфебель Пёнер из второго взвода медленно приблизился к Ламму и опустился на колени. Он прижимал руки к груди.

— Господин лейтенант! — простонал он. — … Я… граната в грудь… я…

— Молчите, — сказал Ламм. — Вам не следует извиняться. — Ренн, отведите господина фельдфебеля в санитарный блиндаж!

Я взял его под руку и отвел к нижнему крутому откосу. Там я спустился ниже и помог спуститься ему. Он едва волочил ноги.

Я посадил его у входа. Здесь он все-таки был защищен.

— Никто не видел Хензеля?

— Да он здесь. Только… — зашептал санитар, — разговаривайте с ним поменьше! Ему оторвало половину зада.

— Это опасно?

— Кость, кажется, цела, но рана очень большая.

Я прошел в туннель. Хензель лежал на деревянных нарах лицом вниз.

— Хензель! — негромко позвал я.

Он повернул голову и посмотрел в мою сторону.

— Хорошо, что ты пришел. Но лучше уходи. Ты там нужен, и ты выдержишь.

У меня сдавило горло, и я не смог ничего ему ответить.

Я вышел, был яркий день. На склоне еще уцелело несколько берез.

Меня позвал Ламм. Около него уже стояли двое.

— Мы должны заново сформировать роту. Мы лишились трех командиров взводов и одной трети роты. Унтер-офицер Ренн примет первый и второй взводы, которые понесли наибольшие потери, — это будет новый взвод Ренна. Третий взвод остается за младшим фельдфебелем Трепте, четвертый примет унтер-офицер Лангеноль. Есть одно затруднение: унтер-офицер Буш по службе старше Ренна, но он только сейчас прибыл на фронт. В такой обстановке дать ему взвод я не могу. Он войдет в взвод Трепте. Я сам поговорю с ним. А вас должен предостеречь: никому не дозволяется плохо отзываться о Буше!

Я заново перестроил мои отделения и взял с собой в освободившийся рядом окоп связными взвода Израеля и Вольфа, чтобы они были под рукой для передачи донесений.

Снова начался артиллерийский обстрел.

Едкий запах гари от снарядов, грохот, летящие во все стороны комья грязи!

Через полчаса поутихло. Кругом валялись саперные лопатки, стальные каски, противогазы, поясные ремни, винтовки, ручные гранаты, ранцы, окровавленные клочья бинтов. В одном окопе осколок угодил кому-то прямо в висевшую на поясном ремне ручную гранату, и она разорвала ему живот. Другой из того же окопа бегал вокруг и кричал, как помешанный. Я велел увести его, так как он в беспамятстве мог убежать, куда угодно.