В первые три дня своего скитания она чуть было не умерла от жажды. Необдуманно выпив весь свой запас из кожаного почти за сутки, она не смогла найти ни ручья, ни подземного источника, чтобы его восполнить. Обезумев от слабости, с сухими, потрескавшимися губами, она заплакала навзрыд без слез, когда на третий день провалилась ногой в яму, припорошенную листвой, и обнаружила, что ее обувь тотчас промокла. Подземный источник был совсем небольшим, он не бил ключом над землей, а тихо сочился наружу, неразличимый под толстым покровом осыпавшихся прошлогодних листьев и высохшей травы. Прохладная вода с привкусом мха текла по горлу, тогда как по ее щекам струились слезы. Ей было жалко себя, она сетовала на несправедливую судьбу, и, тем не менее, не собралась прерывать свои поиски.

Напившись, она и сама не заметила, как уснула, прислонившись спиной к дереву, под которым отдыхала. А резко очнувшись от тяжелого забытья, ужаснулась своей неосторожности. При дневном свете ее легко могли заметить.

По этой же причине Таи боялась разводить огонь, чтобы приготовить немного корнеплодов — единственного, что у нее осталось из еды.

Таи сильно похудела. Много провизии она с собой взять не смогла бы, да и в одночасье обнищавшие посельчане, чьи дома были разрушены, а припасы — разграблены, дали ей всего полбуханки черствого хлеба, вяленого мяса и несколько пригоршней картошки. Есть садилась только тогда, когда уже почти падала от голода и усталости, но долго отдыхать себе не позволяла, потому что понимала — чем больше времени пройдет, тем меньше шанс, что Леа останется живой и невредимой. Хорошо, если она попадет к кому-то в услужение по хозяйству или дому. Но ведь рабов покупают и для борделей, и для боев ради забавы, и для совсем черной работы.

Когда-то, еще девочкой, ей довелось увидеть абсолютно черного мужчину с пепельными волосами и странными светлыми глазами, будто подведенными темной краской. Отец объяснил ей, что это раб с подземных шахт, где для Волшебников добывают магические кристаллы, где попадаются целые пласты той удивительной черной породы, которую измельчают для волшебных порошков. И не камень, и не песок, нечто среднее, что в недрах земли сжимается до определенной твердости, но при давлении и большой температуре рассыпается мелкими кристалликами правильной формы и вбирает в себя все волшебство до остатка.

Такими порошками лечат раны, насылают порчу, поддерживают огонь в очаге и делают еще много чего, о чем Таи даже не догадывалась.

На рудники редко брали женщин и детей, однако их тонкие ручки и стройные, гибкие тела могли пригодится в узких подземных переходах, которые невозможно расширить настолько, чтобы мужчины с ручными повозками смогли беспрепятственно по ним проезжать.

В любом случае, у рабов тяжелая участь. Их редко щадят, и все везение для человека, лишенного воли и проданного на рынке заключается лишь в том, насколько долго он сможет прожить в тех условиях, где оказался.

До базара Таи добралась спустя пять дней. Голодная, изможденная, в грязном платье с подранным подолом и расклеившимися легкими кожаными сапожками, чьим предназначением было украшать ее ножки, а не оберегать их в пути, она больше походила на странствующую нищенку, которых в каждой большой деревне с базаром были десятки, а то и сотни.

Как же горько стало у Таи на душе, когда она вспомнила, что всего несколько дней назад, и луны не успели обновиться, она въезжала сюда на телеге вместе с родителями и сестрой, была беспечно счастлива и мечтала о новых платьях и украшениях. На нее засматривались молодые парни, а она тайно надеялась, что приглянется кому-то настолько, что он попросит у ее отца позволения приехать к ним в деревню.

Где теперь мысли о женихах и нарядах? Сейчас она хотела лишь еды и отдыха. У нее остался перстенек с маленьким, но драгоценным камнем, подаренный на ее семнадцатый день рождения. А наглухо застегнутый ворот платья скрывал то, с чем она надеялась, ей все же не придется расстаться — ожерелье медового цвета из камней, в чьих глубинах мерцали золотистые огоньки. Родители передали ей семейную реликвию — залог женского счастья и оберег семейного очага — как старшей дочери. Это случилось, когда она была еще девочкой и впервые смогла приготовить рагу в очаге, когда и мама, и папа ушли в лес на несколько дней, забивая дичь на холодную пору, обещавшую быть более суровой и затяжной, чем предыдущие.

Тогда она страшно гордилась собой и тем, что теперь ее признают взрослой, что мать делится с ней секретами, которые испокон веков помогали женщинам вести дом и слыть заправскими хозяюшками.

Таи не верила, что ей придется забыть о скромных мечтах о своем доме и муже, о возвращении в маленькую деревню у подножия гор, но она понимала — пока есть надежда вызволить сестру, она не успокоиться.

Грязь, растоптанная вьючными и верховыми животными, была мягкой, как трясина. После недавнего дождя все тропки и дорожки размыло, поэтому самые состоятельные люди ездили сейчас верхом, остальные же вынуждены были месить темную жижу, пачкая сапоги и подолы платьев.

Таи подобрала блинные юбки некогда нарядного платья и целенаправленно пошла к длинным рядам, между которыми всегда царило оживленье.

Связанные руки молоденьких девушек, их перепачканные испуганные лица произвели на Таи тяжелое впечатление. Ее сердце пронзительно сжалось, когда она допустила, что сейчас среди этих несчастных увидит и Леа.

Девушки сидели прямо на земле, под глазами залегли сиреневые тени, у многих на лицах и теле были видны следы побоев.

Те, кто был постарше, не обратили внимания на такую же, как и они, девушку, единственным отличием которой было отсутствие веревок на запястьях и лодыжках. Да и надолго ли?

А вот две испуганные молоденькие сестрички-близняшки, заметив, как Таи пристально всматривается в лица, истолковали ее интерес как сочувствие.

— Помоги нам, — они бросились в ноги молодой страннице. — Помоги нам, прошу тебя, — щебетала то одна, ту другая пленница. — Нас продадут кому-то на потеху, хозяин ищет покупателя, выкупи нас!

— Неужели вы ослепли и поглупели от страха?! — вдруг желчно бросила им другая пленница, высокая, крепкая русоволосая девушка, гораздо старше их. — Она же нищенка! Какой от нее прок? Ищите себе мягкого взглядом хозяина, который не будет вас бить каждый день и насиловать каждую ночь. Может, попадется какой-нибудь глупец, кто купит одинаковых лицом девственниц для уборки дома да готовки еды.

— Я ищу свою сестру, — ответила Таи. — Ее зовут Леа, она похожа на меня, только младше. Пять дней назад ее похитили разбойники. Ее и еще несколько человек из нашей деревни наверняка продали в рабство.

— Таких здесь полным полно, — ответила все та же высокая девушка, презрительно морща губы. — Всех и не упомнишь.

— Нет, похожей на тебя, с такими же глазами точно у нашего хозяина нет, — ответила одна из близняшек, в то время как вторая жалобно всхлипывала.

Таи кивнула в знак благодарности и побрела дальше, рассматривая рабов. Она выделялась в толпе роскошно и просто добротно одетых мужчин и женщин, с недоумением взирающих на бродяжку, разглядывающую рабов так, будто она намеревалась их купить. Но девушка не обращала на них внимания. Она обошла дважды каждого торговца живым товаром, расспрашивая у них о своей сестре, заглядывая в понуренные лица, но все безрезультатно. Ее сестра через этот рынок не проходила.