Он отошел на прежнее место, но уже не смотрел вдаль. Скрестив руки на груди, он внимательно следил за всеми, кто передвигался по палубе. Его поза не менялась. Полуприкрытые веки делали его похожим на задремавшего человека, убаюканного качкой, но Кнут видел блеск его глаз сквозь щелки век. Помощника капитана не так легко было провести. Но что так насторожило этого пса? Кнут терялся в догадках.

Они провели в пути два дня. Широкие реки давно остались позади, большую часть времени они рассекали бескрайнюю гладь зеленого моря, которое вело к порталу. И чем ближе корабль подходил к нему, тем более напряженными становились члены команды.

Грах и Кнут долго обсуждали, как будет проходить их наземный поход по враждебной земле, у берегов которой они пришвартовывали корабли только для торговли рабами и закупки провизии в порту. Где-то в недрах, в глухих лесах находился портал в Край песка и крови.

Моряки непривычны к долгим переходам по суше и будут чувствовать себя неуверенно. Но чужак убедил их, что переход не займет больше трех дней. А если повезет, они застанут главного закупщика их гарема прямо в порту.

Но когда корабль причалил, и один из моряков ушел на разведку, то вести, которые он принес, не только не обрадовали, но и насторожили.

Терея, который часто лично занимался отбором новой партии рабов, уже давно никто не видел. Кроме того, ползли нехорошие слухи о том, что творилось во Дворце. Через портал уже несколько дней проходят вооруженные отряды Мора, солдаты рыщут вокруг, будто злобные собаки, расспрашивают о постояльцах и подозрительных людях, пытающихся скрыть свое лицо.

Грах все-таки решил попробовать продать рабов напрямую, без посредников, но Кнут настаивал на том, чтобы заключить сделку прямо на местном рынке — так товар не пришлось бы переправлять через еще один портал.

Чужак, который подбил их на это путешествие, уже сошел на берег. Кнут надеялся, что он больше не вернется. Но когда именно так и вышло, помощник капитана заволновался пуще прежнего — ему были совершенно непонятны мотивы поступков этого незнакомца. Зачем было всех подбивать плыть сюда и требовать свою часть от выручки, а затем, не сказав ни слова, исчезать?

Рабов переправили на берег и готовили к торгам. При рынке находились специальные помещения, где можно было разместить товар. Грах почти сразу же направился к местным проституткам, как и большая часть команды. Кнут же, как и всегда, занялся делами: нашел нескольких покупателей, показал рабов, даже продал пять крупных мужчин. Но что делать с девственницами, он пока не знал. Обещанная сумма все еще заманчиво кружила голову, но местные перекупщики затаились, лиль догадываясь, что происходит в соседней стране — главном потребителе этого товара. И сумма выручки, которую готовы были дать на припортовых базарах, была гораздо ниже той, на которую надеялся Кнут.

Обсудив ситуацию с Грахом, Кнут теперь ждал его решения.

— Мы пойдем, — насупившись, сообщил капитан.

— Может, ну его? — с сомнением проговорил Кнут.

— Нет, пойдем. И куда делся этот черт лохматый? — от негодования и волнения одутловатое лицо капитана покраснело. — Сначала ведет нас на дело, а потом сматывается!

Но, к удивлению Кнута, чужак объявился тем же вечером.

— Нужно выдвигаться, — сказал он таким грубым голосом, что казалось, он исходил из самой глубины его могучего тела.

— Зачем? Время неспокойное. Кто знает, что нас ждет по ту сторону портала? — ответил Грах.

— Я все разведал. Во Дворце что-то случилось, кто-то бежал. Но нас это никак не касается. Тем более, если дело в наложницах, пополнение как раз кстати. Медлить нет причин.

Грах решил выдвигаться утром, как только рассветёт. Он почему-то успокоился, когда объявился этот чужак. Кнут же, наоборот, был взволнован и напряжен. Ему не нравилось, что кто-то не из команды будет сопровождать процессию в опасных землях. Тем более, он не мог понять истинные мотивы этого великана. Ему почему-то казалось, что не блеск камней влечет его в кровавые земли.

Тот, кто занимал мысли Граха и Кнута, в это время отошел от таверны, где отдыхали работорговцы, и неслышно ступая, что совершенно не вязалось с его массивной фигурой, двинулся в сторону хлевов и подсобных помещений.

Перешагивая через нечистоты, оставленные людьми и животными, он устеримся в тень сарая, чтобы яркий свет трех лун не мог выдать его перемещений.

Ему уже давным-давно не нужны были все эти жалкие людишки, помышляющие только о наживе. Ему необходимо было переправиться в эти земли, и он сделал это, практически не прилагая усилий. Что же тогда сдерживало его сейчас?

Длинный амбар, который раньше использовали для хранения зерна, а теперь, когда крыша прохудилась, а в стенах появились дыры, приспособили для содержания рабов, располагался в отдалении от основных построек. Рядом стояла бочка с водой, которая застоялась и начала цвести. Пить ее было невозможно, но самые отчаянные рабы все же решились и теперь мучились животом.

Стояла жуткая вонь. На жалких кучках прогнившей соломы тут и там лежали тела.

Мужчина даже не скривился, хотя его чуткие ноздри ощущали все: нещадную вонь испражнений, смрад немытых человеческих тел, запах крови и даже душок, исходивший от воды в бочках.

Он уже давно чувствовал только один тонкий аромат — лесных трав, душистого дикого меда и яблок. Так пахла темноволосая девушка, которая лежала недалеко от входа, свернувшись клубком. Он знал, что она слаба, потому что дышала она редко и неглубоко, словно в обмороке или забытьи.

Мужчина долго наблюдал за ней, потом развернулся и стремительно зашагал к причалу.

Ее запах преследовал его. Он ничего не мог поделать. Даже, наконец, напав на след, подобравшись так близко к тому, чего он так яростно желал, его мысли все чаще и чаще возвращались к девушке. Он тряс головой, пытаясь избавится от наваждения, но память услужливо преподносила ему видения одно другого ярче: ее мягкое тело под его руками, осторожные, нежные прикосновения, теплый взгляд глаз цвета неспокойного моря.

Он сжал кулаки, желваки заходили на скулах.

Когда он услышал ее запах на коже одного из членов команды, то чуть не сошел с ума — так велико было его изумление.

Он мог бы вырвать девушку из плена, но не знал, зачем это ему. Поэтому колебался и в первые за долгие годы был в смятении.

Впереди его ждала самая важная схватка, от которой будет зависеть его дальнейшая судьба. Девушка станет обузой. Но и здесь она не выживет, если даже он освободит ее и отпустит на все четыре стороны.

Он склонил темноволосую голову. Густые пряди гривой упали на суровое лицо. Женщины давно считали его жутким и боялись, хотя в постели ценили его огненный нрав и звериную ненасытность. Эта же пташка была не из таких. Она тряслась рядом с ним, но каждый раз он чувствовал ее взгляд, словно прикосновение раскаленного металла к коже.