Кира обернулась. Сквозь тонкую просеку блестела вода. Удивительно, как она не заметила этого великолепия раньше. Сквозь тонкие ветки мерцали солнечные блики, отражавшиеся от гладкой поверхности. Вода чистая, прозрачная. Кира моргнула. И в тот же миг увидела не идеально круглое озеро, а грязное болото, над которым вились рваные туманные тени, превращаясь в призраков. Зеленоватые и бледно-голубые огоньки мерцали, появляясь то в одном месте, то в другом. Сквозь эту зловещую, нереальную картину на доли секунды проступала другая — очаровательное видение чистого озера под яркими солнечными лучами.

— Это что-то ненастоящее, нереальное, — прошептала Кира, а сердце ее стучало быстро-быстро.

— Каждый видит это место по-своему. Говорят, что только после того, как Провидица искупается в его водах, источник явится ей в своем истинном виде.

— В этом болоте?

— Ты хочешь сказать, в этом пенном горном потоке?

— Ты видишь его так? Хотя мне кажется, что на самом деле это вовсе не грязное болото, и не бурная река… — Кира замолчала, не в силах отвести глаз от Зеркального источника. У нее возникло острое желание искупаться, сбросить одежду прямо сейчас, несмотря на тину и мрачные летающие тени, окунуться с головой.

Она встала, оставив Аргуса сидящим на земле, и медленно пошла туда, где прояснится ее прошлое, где станет известно будущее, где решится настоящее.

Леа не знала, день или ночь за стенами комнаты, где она проводила все время. Круглые окна были зашторены. Она не вставала с кровати.

Из ее тела, казалось, ушли все силы. Остатки жизненной энергии она тратила на то, чтобы дышать, медленно и неслышно.

Терей незаметно подходил к огромной квадратной кровати, которую уступил своей гостье, прислушивался к дыханию, долго молчал, потом шептал заклинание, встряхивая пальцами, и опять исчезал.

Леа не знала, куда он скрывался, но какое-то время спустя заметила, что он остается где-то в комнате.

Его кровать, как и все помещение в целом, хранила печать его присутствия. Подушки пахли пряными специями, терпковатым ароматом леса и благовониями, которые курили во Дворце. Но запах на простынях был совершенно особенным, присущим только чернокожему гиганту, понять которого Леа не могла и не пыталась. Она забывалась, чувствуя этот фимиам вокруг себя, ей казалось, что он защищает ее не хуже каменных стен. Иногда ей чудилось, что она ощущает его присутствие где-то рядом, чувствует рядом с собой вытянутое мужское тело, почти прижавшееся к ней по всей длине, или прикосновение к волосам, едва ощутимое, успокаивающее. Однако покрывала рядом с ней никогда не были смятыми, а Терей, даже навещая ее, не позволял себе прикосновений.

В комнате было много зеркал. Круглые зеркала диаметром с ее руку от плеча до кончиков пальцев были развешены повсюду таким образом, чтобы направлять свет из оконниц, которые сейчас были плотно завешены вышитыми золотом гобеленами, по всему помещению. Леа помнила, как преломляясь, толстые солнечные снопы разлетался по комнате, освещая каждый темный уголок. Хотя об углах не могло быть и речи. В этом странном жилище их просто не было. Столики были овальными, полки на стенах закругленными, сами стены не встречались друг другом, а перетекали одна в другую. И только огромная кровать имела четыре угла.

Справа от кровати тоже весело зеркало. В нем отражалась вся комната. Иногда Леа замечала какое-то движение, но упрекала себя в глупости — ее собственное отражение пугало ее.

Шли дни. Раны тела зажили, но душевные продолжали кровоточить.

Еще несколько недель назад Леа думала, что справилась с собой, собралась, чтобы не сломаться, когда осознала, куда попала и что ее ждет.

Ее девственность взяли грубо и страшно, забрали силой, едва не лишив жизни. Но тогда она пришла в себя, не впала в уныние, не тронулась умом. Она знала, что ситуация может повториться, и ей казалось, внутренне была готова вынести все, чтобы выжить, чтобы найти шанс вернуться домой. Но в этот раз что-то давило на грудь, не давало сил подняться, хотя Терей позаботился о здоровье ее тела, лишало желания отодвинуть занавеси с окон и узнать, светит ли солнце или уже мерцают звезды.

Безучастно смотрела она, как высокая фигура хозяина апартаментов скрывается за полупрозрачной ширмой. Наверное, у него там стояла кушетка, где он отдыхал. Леа отворачивалась и проваливалась в забытье.

Как-то после пробуждения она заметила на столике белый цветок. Он издавал слабый аромат, его лепестки уже начали увядать. Леа стало жалко, что такая хрупкая красота так быстро уйдет, она встала постели и поставила цветок в высокий кубок с водой.

Постепенно Леа стала следить за Тереем. Когда он скрывался в дальней части комнаты, оттуда не доносилось ни звука. Ее интриговал тот факт, что он находится рядом, и в то же время, ничем не обнаруживает своего присутствия.

Однажды Леа не смогла уснуть. Темная тень великана бесшумно проскользнула мимо ее кровати. Леа слегка повернула голову, следя краем глаза за Тереем. Он словно растворился в полумраке. Ни движения, ни вздоха. Его словно не было.

Около часа Леа вертелась в постели. Пряный запах щекотал ей ноздри и напоминал о таинственном мужчине. Леа прикрыла глаза. С чего ей вдруг вспомнились его сильные руки, так легко несшие ее по коридорам Дворца?

Он был Волшебником. Обладай она хоть какими-то способностями, никогда бы не находилась в услужении, тем более, в таком ужасном месте. Но, видимо, ему не претили здешние нравы.

Леа перевернулась на другой бок. Терей не чувствовал себя рабом. И не вел себя как раб. Но и не был свободным. А это единственное, что имеет значение.

Леа вздохнула. Ей вспомнились родные места, деревянное крылечко ее дома, на котором она часто сидела, наблюдая за парнями и девушками из своей деревни, пытаясь решить, кто из них составит пару, кто кому нравится. Ей казалось тогда, что отношения между двумя представителями разного пола подобны игре: прощупывание слабых мест, определение, являешься ли ты причиной этой слабости, захватывающие мгновения флирта и тот момент, когда флирт становится чем-то большим, особенным. Леа не влюблялась, но несколько раз молодые люди пытались добиться ее благосклонности. Она смеялась над их наивными попытками.

Сейчас же ее представления о том, что так волновало умы всех невинных девушек — ее подруг, были развеяны самым грубым образом. Леа искренне недоумевала, что приятного может быть в интимной стороне отношений. Наверное, женщины терпят это, чтобы завести детей? Возможно, когда мужчина не груб, это не так уж и больно, но близостью этот акт Леа не назвала бы никогда. Обладание, в худшем случае — подчинение, проявление власти, жестокости.

И после всех этих заключений, в точности которых она не сомневалась ни на миг, Леа была сбита с толку тем фактом, что ее волнует присутствие Терея.

Она повернулась на другой бок и попыталась в очередной раз заснуть. Вспомнила своих родителей, сестру и брата, вспомнила ярмарки и деревенские праздники, веселые хороводы и игру, в которой молодежь по поцелую в щеку должна была угадать того, кто это сделал.