— Ничего мне от вас не надо, — обиделась Лиза, — просто я всегда думала, что моего отца вообще не существует, и вдруг…

Она вкратце рассказала всю историю, начиная от своей жизни в Данилове и кончая только что полученными письмами.

— С ума сойти! — Егор от изумления опустился на стул. — Допустим, это правда. А у вас есть письма? — Лиза протянула конверт. — Точно, это почерк отца. Значит, вы — моя сводная сестра, — Егор смотрел на нее во все глаза, — вот это да! Может быть, хотите чаю? — Он наконец сообразил снять чайник с плиты. — Нет, хочешь. Или лучше давай выпьем в честь такого случая. Я думаю, мы можем быть на «ты». Тебе сколько лет?

— Двадцать три, — ответила Лиза.

— А мне двадцать шесть. Значит, когда наш отец признавался в любви твоей матери, мне было три года. А моя мамочка не могла не вмешаться, это очень на нее похоже. Только толку из этого все равно не вышло. Отец с ней развелся почти сразу же, как я понимаю, после всей этой истории. Но мне он ничего не рассказывал. И так и не женился с тех пор. А мама уже дважды побывала замужем, а сейчас опять невеста, — усмехнулся Егор. — Она в отъезде, поехала отдыхать в Египет со своим новым кавалером. Слушай, можно я тебя поцелую, все-таки сестра…

Лиза с готовностью подставила щеку. Ей был симпатичен этот молодой человек в потертых джинсах и толстом шерстяном свитере. Она все никак не могла привыкнуть к мысли, что у нее появился брат. Но такой братец ей даже нравился.

— А где сейчас твой отец, то есть наш отец? — сразу же поправилась Лиза.

— В Москве. У него однокомнатная квартира в Кунцево. Он, когда с матерью развелся, оставил нам это жилище. Вернее, тогда здесь была коммуналка. А потом соседка умерла, мама прописала сюда мужа, даже меня хотела женить фиктивно, но я не дался. Короче, теперь эта квартира наша. А нашему папаше мы сейчас позвоним. Только надо его как-то подготовить. А то от такого известия как бы ему плохо не стало.

— Он что, больной? — испугалась Лиза.

— Да нет, здоровый. Каждый год в походы ходит, летом на байдарке, зимой на горных лыжах катается. Старик в отличной форме. Но тут даже я чуть заикой не стал. А он все-таки не молод уже… Представь, объявить человеку, что у него есть дочь. Уже готовая, взрослая, красивая, от большой и чистой любви… Прямо как в кино. Сейчас мы ему позвоним. Он дома, я перед твоим приходом с ним говорил.

Егор потянулся к телефонному аппарату с прозрачным корпусом, внутри которого причудливо переплетались разноцветные проводки и мигали лампочки.

— Пап, привет, это опять я, — начал он преувеличенно бодрым голосом. — Тут такое дело, даже не знаю, как сказать. Да нет, ничего не случилось. Просто только что пришла одна девушка, она, оказывается, наша родственница. Вернее, твоя дочь. — Егор сделал паузу. — Ну да, ты не ослышался, дочь. Она родилась в Данилове, говорит, ты был на практике в этом городке. Ее мама — Марина Меньшикова. Вспомнил? А девушка, оказывается, сама только что узнала о твоем существовании. Зовут Лиза, блондинка. Слушай, спроси ее сам, она рядом сидит, передаю…

Егор протянул Лизе трубку. Та нерешительно взяла ее.

— Да не бойся ты, — зашептал ей Егор, — он нормально все это воспринял. По-моему, до него еще просто не дошло, что он многодетный папаша.

— Здравствуйте, — произнесла Лиза.

— Добрый день, — ответил ей голос точно такой, как у Егора. Даже интонации совпадали. — Так что, я правильно понял Егора? Ты моя взрослая дочь? Дочь Марины Меньшиковой? Потрясающе. Вот уж не думал, что на старости лет обзаведусь ребеночком. Это твоя мама тебе про меня рассказала?

— Мама давно умерла, мне тогда было четыре года.

Несколько мгновений продолжалась пауза.

— Вот как, — произнес потускневший голос. — Я не знал. Честно говоря, я вообще не видел ее с тех пор. Знаешь что, я сейчас приеду. Ты можешь меня подождать?

— Конечно.

— Тогда я мигом. У меня машина.

Пока Лиза дожидалась отца, Егор показал ей квартиру, большую, но несколько запущенную. Видно было, что ее обитатели несколько странно заботились об интерьере. Треснувшие, потемневшие от времени обои и осыпавшаяся кое-где штукатурка сочетались с прекрасными по качеству японскими гравюрами, абстрактными картинами и огромными, искусно выполненными черно-белыми фотографиями, с которых на Лизу смотрели девушки с утонченными бледными лицами и страдающими глазами.

Лиза с удивлением узнала, что ее брат — театральный режиссер. У него даже есть своя студия с глубокомысленным названием «Три ореха».

— Ты знаешь, что современный театр изжил себя, — все более горячась и удивляя этим Лизу, говорил Егор, — если у тебя бессонница, то лучший способ избавиться от нее — это пойти в официально признанный храм искусства, где разжиревшие лысые главрежи ставят на роль Офелий и Джульетт своих престарелых любовниц. Там ты заснешь, когда первое действие еще не успеет начаться. Я собираюсь взорвать такой театр. Я хочу взорвать его силой своего искусства, — уточнил Егор, заметив Лизин испуг. — Только в настоящем театре ты можешь увидеть настоящую игру. В моем театре играют все, и зрители и актеры! Слушай, а что если нам выпить? — неожиданно сменил тему Егор.

— А по-моему, ты уже хорош, — неуверенно заметила Лиза. Егор явно уже успел принять с утра, хотя это ничуть не вредило его артистическому обаянию.

— Да ладно, чуть-чуть, за встречу надо же! Хотя вот отец идет, сейчас мы вместе…

Раздался звук отпираемого замка. Егор выскочил в коридор. Лиза робко шагнула за ним. Перед вешалкой раздевался высокий мужчина с очень хорошей осанкой. Он стоял к Лизе спиной. Вот он снял меховую шапку, и она увидела седые волосы, блестевшие в электрическом свете лампы. Он повернулся и произнес:

— Здравствуйте, дети. Рад, что вас теперь у меня двое.

Александр Васильевич Гуров выглядел постаревшей копией Егора, только в очках и с небольшой седой бородкой. То же узкое лицо, прямой нос, черные широко расставленные глаза.

— Я думаю, мы должны отметить это событие, — и он достал из кармана пуховой куртки бутылку сухого вина. Егор и Лиза с улыбкой переглянулись.

— Знаете, мне надо съездить в театр, — неожиданно объявил Егор, когда бутылка вина была уже выпита. — Я совсем забыл, мне надо срочно посмотреть на новые костюмы. А вы сидите, сидите, беседуйте. — И он выскочил из квартиры.

— Это он решил нас наедине оставить, — сказал Лизе отец, — знаешь, дочка, все язык не поворачивается тебя так назвать. Ты очень на свою маму похожа. Я с ней встретился уже женатым человеком, и после нее у меня, чего греха таить, женщины были. Но так, как ее, я больше никого не любил. Она была удивительной женщиной. Давай помянем ее, царство ей небесное. — Они не чокаясь подняли бокалы. — Нам очень о многом с тобой надо поговорить. Мы друг о друге ничего не знаем. Давай с тебя начнем, ну рассказывай…

— Коля, ты представляешь, я сегодня нашла своего отца! — с таким криком Лиза влетела в квартиру.

Николай уже был дома. Он недоумевал, куда запропастилась его жена. Обычно, когда он возвращался из офиса, она уже ждала его и они вместе шли на концерт или ужинать в один из маленьких ресторанчиков, где можно послушать живую музыку.

— Как отца? — Николай помог Лизе снять шубу. Он непонимающе смотрел на пылающее лицо жены. — Объявился папа, который пропал еще до твоего рождения? Я чувствую, вы с ним славно провели время.

— Ну да, мы выпили за знакомство. А что, ты бы повел себя иначе в такой ситуации? Ты мне не веришь, вот посмотри, — и Лиза принесла из спальни ворох старых писем. — Тетя Валя, расчувствовавшись, прислала мне письма отца к моей матери. Оказывается, он ее не бросал вовсе, как я всегда считала. Она сама отказалась от него, узнав, что у него есть жена и сын. Мы с ним полдня проговорили. Он рассказал мне, как познакомился с мамой…

Лиза вновь увидела себя в квартире Егора за столом, покрытым клетчатой клеенкой. Там они с отцом за несколько часов попытались заново прожить годы, в которые не знали друг друга.