В спальне, на их супружеской кровати, Лиза изо всех сил старалась не поддаваться чувствам. Ей больше всего на свете хотелось бы сейчас остаться равнодушной. Но его ласки, как всегда, сумели разжечь огонь, уже еле тлевший в ней. Когда губы Хосе прикоснулись к ее коже, когда его руки властно заключили в объятия ее тело, жгучее желание с невыносимой силой вновь проснулось в ней. В эту ночь Лиза отдавалась Хосе со сладкой мукой, думая о том, что, вероятно, это их последняя близость. Она прощалась с ним, не говоря ни слова, стиснув зубы, чтобы не закричать от любви и отчаяния, не раскрыть ему свои планы.

А потом, когда Хосе спал, положив голову с растрепавшимися черными волосами ей на руку, Лиза лежала без сна и думала:

«Прощай, Хосе, я ухожу от тебя. И не держу на тебя зла. Я даже благодарна тебе. Теперь я знаю, что такое любовь между мужчиной и женщиной. Это великое счастье, но и великая мука. Я поняла: лучше уйти, когда любовь умирает, потому что нет ничего хуже, чем наблюдать ее медленную агонию. Счастливо оставаться, любимый». Усилием воли Лиза заставила себя заснуть.

Следующий день, свой последний день в доме Хосе, Лиза провела словно в температурном бреду. Все валилось у нее из рук. Лизу пошатывало и подташнивало. Почти весь день она просидела в плетеном кресле в тенистом углу патио. К счастью, сегодня ее никто не трогал. Минуты медленно складывались в часы, солнце переползало с востока на запад, застыв на некоторое время в зените. Наконец наступил вечер. Хосе, решив, что его супружеский долг на ближайшие дни выполнен, куда-то исчез. Тетушка Адела молилась у себя, а Тересита раскладывала бесконечные пасьянсы, не теряя надежды, что бумажный валет превратится в настоящего прекрасного принца. Чака и Канделярия разошлись по своим хижинам. Флоринда заснула в пристроенном к большому дому флигеле. Анхель на мотоцикле умчался на дискотеку.

Пора было действовать. Лиза надела старые джинсы и светлую рубашку с длинными рукавами, а на ноги — удобные полукеды. Она повязала на шею амулет дона Рафаэля и положила в рюкзак термос с холодным чаем, немного хлеба и электрический фонарик.

«Надо присесть на дорожку», — вспомнила Лиза слова своей тетки и на минутку присела на белый кожаный диван в гостиной.

Потом бесшумно выскользнула из дома, тихо открыла гараж и вывела машину.

«Похоже, никто ничего не услышал», — отметила про себя Лиза.

Она доехала на джипе до развилки за старой лесопилкой.

«Что же делать с машиной? — задумалась Лиза. — Может быть, в лучших традициях американских боевиков спустить ее в пропасть? Нет, это как-то глупо. Оставлю ее в кустах. Дождя давно не было, дорога сухая, никаких следов не останется. Неизвестно сколько времени пройдет, пока обнаружат джип в кустах. А вдруг на него наткнется какой-нибудь бродяга? То-то он обрадуется». — И Лиза оставила ключ в замке зажигания.

Золотистый луч фонарика высветил узкий проход в сплошной завесе зелени. Довольно долго Лиза искала тропинку и уже испугалась, что ее затея не удастся с самого начала, но вдруг заметила красную ленточку на ветке и с облегчением вздохнула.

Шаг за шагом Лиза медленно двигалась сквозь густую черноту ночи. Потом она вспоминала это путешествие как одно из самых страшных приключений в своей жизни. Тропинка иногда сужалась так, что становилась почти невидимой. Ветки неведомых ей растений хлестали по лицу, колючки цеплялись за одежду. Несколько раз она падала, споткнувшись о лианы и поваленные деревья. Казалось, джунгли не хотят впустить ее в свой глубинный, таинственный мир. Или же это Лизино прошлое всеми силами держало ее и не желало отпускать в другую жизнь?

Лиза брела сквозь враждебный лес, потеряв счет времени. Иногда ей казалось, что прошло всего около часа, а иногда — что она движется так уже несколько дней, что она попала в заколдованное царство ночи, где нет места дневному свету. Страшные звуки прорезали зловещую тишину. Лиза вздрагивала от жуткого звериного воя и в ужасе, как за последнюю надежду, хваталась за мешочек с амулетом. Стараясь не думать о том, что таит в себе окружающая ее тьма джунглей, Лиза выискивала фонариком очередную красную ленточку, и, когда находила ее, переводила дыхание, и шла дальше.

Вдруг она почувствовала, что ей стало легче дышать. Густой лес расступился, и девушка увидела звездное небо над головой. Она вышла на плато, возвышавшееся над непроходимым лесом. Ее взору открылась ровная поляна, поросшая густой травой и кое-где кустами. Лиза рухнула на большой плоский камень, лежавший у тропинки.

«Неужели я преодолела этот кошмар? Даже не верится. А если это еще не конец пути?» — испуганная своим предположением, Лиза забралась на камень и осмотрелась.

Впереди, за рощицей невысоких деревьев, она заметила какой-то свет. Вглядевшись получше, Лиза с чувством, близким к счастью, поняла, что это тлеющий костер, вокруг которого темнели фигуры сидящих людей.

«А вдруг это совсем не те индейцы? — подумала Лиза, бросаясь на свет. — Ах, неважно, главное, что там люди!»

Дрожа от волнения, Лиза подошла к костру. Она сразу же увидела дона Рафаэля. Скрестив ноги, он очень прямо сидел на индейском одеяле. В темноте, в слабом отсвете догорающего костра, он напоминал изваяние древнего идола с лицом, высеченным из грубого темного камня. Неожиданно на этом неподвижном лице мягким светом вспыхнули глаза, а на губах появилась добродушная улыбка.

— Привет, с прибытием. Ну и видок у тебя! Нетрудно представить, что ты пережила, разгуливая ночью по лесу. Да и я тоже хорош — прыгал по лесу и развешивал для тебя ленточки. Надеюсь, никто меня не видел, а то решили бы, что Рафаэль совсем спятил на старости лет, — и индеец захохотал так молодо и заливисто, что Лиза тоже не смогла удержаться от смеха.

Она увидела себя со стороны, умирающую от страха, бредущую сквозь заросли, в ужасе вздрагивающую от каждого шороха.

— А ты молодец, — старик похлопал ее по плечу, — этой ночью ты утерла нос своему страху. На, выпей, — он протянул Лизе дымящуюся железную кружку, — этот отвар успокоит тебя и вернет силы.

Лиза выпила очень горячий пряный напиток со странным, довольно приятным вкусом. Постепенно нервная дрожь оставила ее, и девушка почувствовала прямо-таки зверский аппетит. Старик со смехом протянул ей тарелку лепешек с вяленым мясом. Лиза с жадностью набросилась на еду. Только успокоившись, она смогла оглядеться. Здесь, на поляне, стояло что-то вроде большой палатки или навеса без передней стенки. Рядом, привязанные к редким деревьям, висели несколько гамаков, в которых мирно спали, завернувшись в одеяла, люди. Две стреноженные лошади лениво щипали траву. Возле костра сидели еще два человека в пледах. Только присмотревшись к ним, Лиза поняла, что это молодые парень и девушка, оба индейцы, с лицами непроницаемыми, пока их не освещала широкая улыбка.

— Ложись-ка ты спать, — сказал Лизе старик. — Талита, — он кивнул головой в сторону индейской девушки, — покажет тебе твой гамак.

— Пойдем, — позвала Лизу Талита низким, хрипловатым голосом.

Поднявшись, Лиза почувствовала, что каждый шаг дается ей с трудом. У нее сейчас было только одно желание — заснуть как можно скорее. Видно, в отваре старика были намешаны снотворные травы. Спотыкаясь на каждом шагу, Лиза добрела до гамака, завернулась в старое индейское одеяло, которое дала ей Талита, и провалилась в глубокий сон.

Когда на следующее утро Лиза открыла глаза, у нее перехватило дыхание от восторга. Плато с раскиданными по нему неведомой исполинской рукой огромными камнями причудливой формы, покрытое ковром неправдоподобно ярких цветов, представляло собой захватывающее зрелище неземной красоты. Солнце еще не поднялось высоко, его золотистые лучи ласкали землю, спящих в гамаках людей, лошадей, мирно щипавших траву.

У Лизы слезы навернулись на глаза. Ее охватило удивительное чувство свободы. Вероятно, все ее страхи и несбывшиеся надежды остались в зловещем ночном лесу. А здесь, на поляне, только что проснулась она, настоящая Лиза.