Затем впереди на горизонте появилось сияние… холодное, словно луна. Но сама луна висела в небе, и свет за горизонтом был куда ярче.

Врата Азерота, которые люди называли Огнями.

Он поднял лицо, глядя на этот страшный свет, видя, что впереди, совсем неподалеку от него, горят маленькие огни костров и движутся уродливые тени. Он увидел шатры и палатки.

Они проехали мимо часовых, сидящих в шалашах из травы, миновали последний пикет, где стояли кони… крошечные в сравнении с огромным лагерем шиюа, лагерем нации, прорвавшейся на огромные пространства Азерота. Более чем нация — остатки мира.

И они нацеливались в сердце Шатана.

«Это случилось благодаря мне и Моргейн, — не мог не подумать он, — Я сделал не меньше, чем она. Небо, прости нас».

Они въехали в лагерь. Внезапно Шайен велел перейти на галоп, и они помчались мимо шатров и шалашей.

Люди ошалело смотрели, как они пролетают мимо… маленькие, темные тени. Настоящие люди из болот Шиюаня. Ванай видел их взгляды и похолодел, когда кто-то показал на него, и истерически заорал:

— Ее человек! Ее!

Люди бросились вперед, пытаясь загородить им путь, цепляясь за стремена. Жители болот узнали его, и с радостью разорвали бы на части, упади он с коня. Кхелы пришпорили лошадей и прорвались, промчались к более тихой части лагеря, где створки ощетиненных шипами ворот быстро растворились и пропустили их вовнутрь.

Толпа остановилась — закрытые ворота, частокол и ощетиненные пики надежно закрыли ей путь. Кхелы замедлили езду, кони их тяжело дышали, грызя удила. Они медленно поехали к большому навесу, самому большому в лагере.

Это строение сооружено было из кусков ткани и снопов травы, а часть ее представляла собой палатку. Внутри горел огонь, просвечивая сквозь холстину, и звучала музыка, непохожая на музыку аррхендян. Они остановились. Подошли стражники, взяли под уздцы лошадей.

Его сняли с седла.

— Осторожней, — сказал Шайен, когда один из них встряхнул его. — Это очень ценный человек.

И Шайен самолично взял его за локоть и повел в шатер.

— Ты поступил глупо, — сказал Шайен.

Он покачал головой: не уверенный, избежал ли он ловушки, которая могла его погубить, или отказался от единственной надежды на спасение. Но вряд ли, подумал он. Кхел редко бывает честен даже с кхелом. А в то, что он сдержал бы слово, данное человеку, просто нельзя было поверить.

Он заморгал, оказавшись вдруг среди тепла и яркого света.

Хетару.

Ванай остановился, поддерживаемый Шайеном, пытаясь потверже встать на больную ногу. Он сразу узнал этого высокого, закутанного в черное, лорда. Музыка стихла, и благородные лорды и леди Шиюаня прекратили развлекаться и, лежа на кушетках и подушках, внимательно уставились на него.

Трон, на котором восседал Хетару, был устлан холстами. Вокруг него стояла группа стражей-полукровок, один в ступоре, другие трезвые, вооруженные и в доспехах. В тени в углу жалась обнаженная женщина. Хетару воззрился на незваных гостей, сначала с пустым, слегка удивленным выражением, которое тут же сменилось огромной радостью.

Лицо его было тонкое, с запавшими глазами, тем поразительнее были эти глаза, что выглядели они как человеческие, в то время как остальные черты его были типичными чертами кхела. На плечах лежали длинные шелковистые волосы. Парча, в которую он был облачен, была поношенной, кружева растрепаны. Но богато украшенный меч, который он носил, казалось, был готов к действию.

Хетару улыбнулся и, казалось, вокруг него поплыли миазмы того, что некогда было Шиюанем, а сейчас лежало на дне морском.

— Нхай Ванай, — пробормотал Хетару. — И Моргейн.

— Это скоро выяснится, — сказал Шайен.

Ванай сжал челюсти и отвернул голову, глядя мимо них. Но при мысли об опасности, грозившей Моргейн, он почувствовал прилив сил.

Убить Хетару? Эта мысль не давала ему покоя в прежние дни и теперь она показалась ему бесполезной, потому что здесь были тысячи таких, как он. Завоевать среди них власть? Внезапно ему показалось, что это невозможно. Он — человек, а кто как не человеческое существо корчится, хныча, обнаженное в углу?

Он шагнул вперед. Хотя руки его были связаны, стражники зашевелились. Некоторые направили на него острия пик. Он остановился, уверенный, что они не будут с ним безрассудны.

— Я боюсь, что ты и Рох в ссоре, — сказал он Хетару.

Это произвело впечатление. На миг возникла тишина, и лицо Хетару стало бледнее обычного.

— Прочь! — сказал Хетару. — Все, кому здесь нет дела, прочь!

Таких оказалось много: женщина, большинство кхелов. Остался полубесчувственный лорд, лежавший, привалясь спиной к мешкам и глядевший на все мутными глазами. На лице его играла бессмысленная усмешка. Осталась средних лет женщина-кхел и горстка лордов. И все стражники, хотя многие из них были погружены в грезы и сидели в ногах своих лордов с туманными глазами, сжимая в безвольных руках оружие. Но оставалось достаточно таких, у кого мозги были в порядке. Хетару расположился на своем троне из мешков и взглянул на него с застарелой и хорошо знакомой ненавистью.

— Шайен, что ты рассказал этому человеку?

Шайен пожал плечами.

— Я обрисовал ему его положение и назвал его возможную стоимость.

Глядя на Шайена, Хетару прищурил темные глаза.

— Знания, которыми обладает Рох? Ты это имел в виду?

— Возможно, у него тоже есть эти знания. Он скрывает.

— От него может быть больше проку, чем от Роха, — вмешалась женщина. — В конце концов, человечишки его ненавидят, и у него среди них мало сподвижников. Вот одно из преимуществ, которое может иметь над Рохом этот человек.

— У тебя в этом деле личный интерес, — сказал Хетару, и леди неприятно засмеялась.

— Мы с тобой знаем правду. Не надо плевать в колодец, милорд Хетару. Кто старое помянет… Шиюань остался позади. У тебя есть возможность избавиться от Роха и его сподвижников, воспользуйся же ею.

Эта речь не порадовала Хетару, но женщина говорила так, будто привыкла, чтобы ее слушали, и она была старой крови, сероглазая и беловолосая, и стражники вокруг нее имели чистый, незатуманенный взгляд. Одна из феодалов, понял Ванай. Не владелица Соттара, как Шайен, но, возможно, хозяйка Лемена или Мароме, или Аризита. Лорды Шиюа были не слишком податливы перед Хетару.

— Ты слишком легковерна, леди Халах, — сказал Хетару. — Этот человек умеет выкручиваться из рук, как уж. Он удивлял Роха, который его неплохо знает, и моего злосчастного братца Китхана. Не попытаешься ли ты и нас так же удивить, человек?

Ванай ничего не ответил. Спором с Хетару он не мог ничего добиться. Надежда могла состоять в том лишь, что ему удастся стравить его с кем-нибудь из вассалов.

— Конечно, попытаешься, — ответил за него Хетару и засмеялся. — Уже замышляешь. Ты даже не думаешь поблагодарить нас за то, что мы избавили тебя от судьбы, которую тебе уготовили эти люди… Остерегайся его, Шайен. У него не сломана нога, хотя, наверное, он пытался убедить тебя в этом. Его кузен говорит, что он не умеет лгать, но он умеет хранить тайну, не правда ли, Ванай из Чайи? Тайны Моргейн-Андаррах… — И он сказал слово, которого Ванай не знал, но подозревал, что оно значит, и сжал зубы тверже. — Ну-ка, взгляни на меня. Мы с тобой неплохо знаем друг друга. Итак, эта Моргейн сбежала. Куда?

Он не ответил.

— За большую реку, — сказал Шайен. — В дебри леса, со стрелой Хайюа. Наши всадники пошли за ней по следу, и если они ее еще не поймали, то она вряд ли выживет от раны. Милорд, с ней был кхел и еще один человек. И есть еще одно, о чем нашему пленнику не хочется говорить.

— Китхан?

Ванай наклонил голову и скрыл свое удивление. «Мой злосчастный братец», — назвал его Хетару. Жаль, что Китхана не было в лагере, иначе на него могла возникнуть какая-то надежда. Он пожал плечами.

— Найди его, — приказал Хетару. В голосе его прозвучала резкая нотка, и он был раздражен, чего пытался не выдавать. «Оружие, — подумал он вдруг. — Вот тот, кто страстно хочет узнать о нем».