— Я хотел бы, чтобы капитан сам сказал об этом команде, — мрачно ответил Хансен. — Я хотел бы, чтобы он сказал им хоть что-нибудь…

Рорсейн вновь задумчиво кивнул.

На следующее после этого разговора утро Арфлейна разбудил стук в дверь. Медленно поднявшись, он прикрыл тело Ульрики мехами, оделся и открыл дверь.

За дверью, окутанной туманом, стоял Манфред. Руки юноши были горделиво сложены на груди, голова высоко поднята.

— Могу я поговорить с вами, капитан?

— Позже, — проворчал Арфлейн, бросив взгляд на лежащую в постели Ульрику.

— Это очень важно, — настаивал Манфред.

Пожав плечами, Арфлейн шагнул в сторону, пропуская Рорсейна. Ульрика, открыв глаза, увидела юношу и нахмурилась.

— Манфред…

— Доброе утро, кузина, — произнес Рорсейн. В его голосе прозвучали веселые нотки, причины которых ни Арфлейн, ни Ульрика не поняли. Они выжидающе смотрели на молодого человека. — Сегодня утром я говорил с мистером Хансеном. Он думает, что скоро туман рассеется. Если он прав, мы сможем увеличить скорость.

Подойдя к сундуку, Рорсейн уселся на него.

— Почему он так думает? — безучастно спросил Арфлейн.

— Туман стал менее плотным. За последние дни снегу выпало очень мало, воздух стал суше. Думаю, что мистер Хансен достаточно опытен в этом вопросе.

Арфлейн кивнул головой, гадая об истинной причине визита Рорсейна.

— Как ваше плечо? — вежливо осведомился Манфред.

— Нормально, — проворчал Арфлейн.

— По-моему, с вами что-то происходит, капитан.

— Со мной все в порядке, — выпрямив согнутую спи ну, Арфлейн подошел к стоящему рядом с бочонком с водой тазу. Повернув кран, он налил в него воды и вымыл лицо.

— У команды подавленное настроение, — продолжал Рорсейн. — Уркварт пытается расшевелить их, но ему не хватает опыта.

— Мне кажется, что Уркварт отлично управляется с ними, — произнес Арфлейн.

— Так думает и он, но я — нет.

Удивленный настойчивостью Рорсейна, Арфлейн повернулся к нему, вытирая рукавом лицо.

— Это не ваше дело, — сказал он.

— Я просто напоминаю вам, капитан.

— Это все, что хотел ваш дядя? Мне кажется, что он прекрасно предвидел все, что произойдет во время путешествия. Перед смертью он чуть ли не предложил мне свою дочь, Рорсейн.

При этих словах Ульрика еще глубже зарылась в подушки.

— Я знаю. Но не думаю, что он полностью понял ваши характеры. К тому же, он не думал, что Янек отправится с нами. Сомневаюсь, что он мог предвидеть, как чувство вины капитана приведет его к апатии и самоуничижению.

— Сначала вы обсуждали настроение экипажа, теперь добрались и до нас с Ульрикой, — защищаясь, произнес Арфлейн. — Зачем вы пришли сюда?

— Одно связано с другим. Вы прекрасно понимаете это, капитан. — Рорсейн поднялся на ноги. — Вы больны как физически, так и морально. Команда понимает это, хотя пока молчит. У нас не хватает рук. Там, где нужно работать за двоих, матросы едва успевают выполнить лишь свои обязанности. Они уважают Уркварта, но и боятся его. Он чужой среди них. Им нужен человек, которого они могли бы принять за своего. Этим человеком были вы. Теперь они начинают думать, что вы для них чужак, как и Уркварт.

Арфлейн потер лоб.

— Какое это имеет значение? В такую погоду управлять кораблем почти невозможно. Чего вы ждете от меня? Чтобы я вышел к ним и наполнил их сердца уверенностью? Заверил их, что туман скоро рассеется. Что еще я должен сделать?

— Ничего. Говорю вам, Хансен чувствует, что погода улучшается, — терпеливо гнул свое Рорсейн. — Кроме того, вы сами знаете, как много в такой ситуации зависит от капитана. Вам следует взять себя в руки, капитан.

Арфлейн принялся медленно застегивать ремни плаща. Покачав головой, он вновь вздохнул.

Рорсейн шагнул ему навстречу.

— Обойдите корабль, капитан Арфлейн. Посмотрите, довольны ли вы его состоянием. Паруса провисли, на палубе кучи грязного снега, крышки люков открыты. Корабль болен, как и вы. Он вот-вот начнет гнить.

— Оставьте меня, — отвернувшись, произнес Арфлейн. — Мне не нужны ваши советы. Если бы вы знали…

— Меня не волнует это. Я забочусь только о корабле, его обитателях и его задаче. Кузина полюбила вас, потому что вы были лучше Ульсенна. У вас была сила, которой у него не было. Теперь же вы сравнялись с ним. Вы потеряли право на ее любовь. Неужели вы не чувствуете этого?

Выйдя из каюты, Рорсейн с силой захлопнул за собой дверь.

Сев на кровати, Ульрика вопросительно посмотрела на Арфлейна.

— Ты думаешь так же, как и он? — спросил Арфлейн.

— Я не знаю. Все гораздо сложнее…

— Это верно, — с горечью пробормотал Арфлейн. Гнев наполнял его, казалось, в движениях появилась какая-то живость.

— Он прав, — задумчиво сказала Ульрика, — что напомнил тебе об обязанностях капитана.

— Он пассажир, бесполезный балласт, он не имеет права указывать мне.

— Мой кузен — образованный человек. К тому же ты нравишься ему…

— Это не очевидно. Он критикует меня, не понимая…

— Ради твоей же пользы он делает это. Он заботится не о себе. Жизнь для него — игра, которую, как он говорит, он должен доиграть до конца.

— Меня не интересует характер твоего кузена. Я хочу, чтобы он оставил меня в покое.

— Он видит, что ты губишь себя и меня, — с неожиданной силой произнесла Ульрика — Он видит больше, чем ты.

Помолчав, Арфлейн смущенно сказал:

— Значит, ты думаешь то же самое?

— Да.

Опустившись на край кровати, он посмотрел на нее — в глазах женщины стояли слезы. Он протянул руку и погладил ее лицо. Взяв его руку обеими ладонями, Ульрика поцеловала ее.

— О Арфлейн, что произошло?

Молча он обнял ее и, поцеловав в губы, увлек на кровать.

Спустя час он поднялся и, стоя рядом с кроватью, задумчиво разглядывал пол.

— Почему твой кузен так заботится обо мне? — спросил он.

— Не знаю. Ты всегда нравился ему, — улыбнулась она. — Кроме того, он делает это ради собственной безопасности, чувствуя, что ты не способен управлять кораблем.

— Он прав, — кивнув головой, признался Арфлейн — Зря я рассердился. Я был слаб. Я не знаю, что мне делать, Ульрика. Следовало ли мне соглашаться на эту экспедицию? Должен ли я поддаваться своему влечению к тебе и арестовывать Ульсенна?

— Это личные вопросы, — мягко сказала она. — И это не должно никого касаться, кроме нас.

— Похоже, что так и есть, — сжав губы, Арфлейн распрямился. — Но так или иначе, Манфред прав. Мне стыдно…

— Смотри, — прервала его Ульрика, указывая на иллюминатор. — Становится светлее. Пойдем на палубу.

К этому времени туман уже почти рассеялся, сквозь облака робко пробивались первые солнечные лучи. Корабль медленно продвигался вперед, треть парусов была поставлена.

Взявшись за руки, Арфлейн и Ульрика пошли по палубе. Солнечный свет смягчал коричневые и белые краски корабельных мачт и такелажа, желтизну кости. Изредка в воздухе слышались удары полозьев о лед и приглушенные крики матросов. Даже неубранная палуба придавала кораблю какой-то лихой вид. Солнечные лучи пробили тучи, и вскоре горизонт почти очистился Корабль пересекал белое ледяное поле, окаймленное по краям разорванными цепями глетчеров. Схватив Арфлейна за руку, Ульрика показала на правый борт. Оттуда к кораблю приближалась стая птиц.

— Посмотри на их цвет! — удивленно воскликнула она.

Арфлейн с изумлением рассматривал ярко-зеленое оперение необычных птиц. В своей жизни он еще не встречал ничего подобного: все звери в стране льда были блеклой окраски, что помогало им вести борьбу за выживание. Цвет этих птиц поразил его. Вскоре птицы, пролетев над кораблем, исчезли за горизонтом.

С мостика раздалась команда:

— Поднять паруса! Все наверх!

Это был Уркварт.

Осторожно высвободив руку, Арфлейн быстро поднялся на мостик и взял мегафон из рук удивленного гарпунщика.

— Все в порядке, мистер Уркварт. Принимаю командование на себя.