— Вернитесь на свое место, мистер Потчнефф, — закричал в мегафон Арфлейн. — Сейчас не ваша вахта. Пассажиры могут делать все, что им заблагорассудится, вы же должны помнить свои обязанности.

Помедлив, офицер вызывающе посмотрел на Арфлейна.

— Благодарю, нам не нужна ваша помощь! — вновь прокричал Арфлейн. — Возвращайтесь в каюту.

Потчнефф повернулся к Ульсенну, как будто ожидая его указаний. Ульсенн сделал знак рукой, и Потчнефф неохотно ушел с палубы. Вскоре за ним отправился и Ульсенн.

Чуть позже, сменив людей на вахте, Арфлейн приказал новым дозорным внимательно следить за разводами на льду, а также за струями пара, исходящими из подводных гейзеров, которых, несомненно, здесь было предостаточно. Сделав это, он решил немного поспать.

Прежде чем открыть дверь в свою каюту, Арфлейн еще раз осмотрел палубу. Красивый мерцающий свет играл на распластанной фигуре Уркварта, будто исполняя победный танец. Почесав бороду, Арфлейн вошел в каюту, крепко закрыв за собой дверь. Сбросив плащ, он положил его на крышку сундука и, налив в таз воды, смыл с себя пот и грязь. Образ Уркварта стоял у него перед глазами: он никак не мог понять, почему огненные горы так подействовали на гарпунщика. Конечно, поскольку огонь был их врагом номер один, все они боялись его, но страх Уркварта перешел в истерику.

Сняв ботинки и носки, он вымыл ноги и лег на широкую койку. Сон долго не приходил к нему. Наконец он уснул. Разбуженный принесенным ему завтраком, слегка поев, он вновь умылся, оделся и вышел на палубу, тотчас же заметив, что Уркварт уже исчез.

Утреннее небо было затянуто тучами, далекие огненные горы были едва видны, в свете дня они уже не казались такими впечатляющими. Паруса от сажи стали черными, а всю палубу покрывал легкий клейкий пепел.

Скорость корабля была минимальной, скольжению полозьев сильно мешал пепел, усыпавший лед на многие мили вокруг. Чувствуя себя усталым и разбитым, Арфлейн поднялся на мостик. Матросы на палубе и вантах, так же как и он, едва передвигали ноги. Несомненно, причиной их слабости был дым вулканов.

На мостике его встретил Потчнефф. Первый офицер даже не делал попытки приветствовать его. Не замечая Потчнеффа, Арфлейн вошел в рубку и снял со стены мегафон. Вновь вернувшись на мостик, он позвал к себе боцмана.

— Привести корабль в порядок, боцман. Очистить грязь с каждого дюйма парусов, и как можно быстрее!

Движением руки Файдур показал, что принял приказ.

— Слушаюсь, сэр.

— Абордажные крючья за борт, — приказал Арфлейн. — Будем стоять на месте, пока не соскоблим с себя всю грязь. Где-нибудь должны быть теплые водоемы. Пошлем партию на поиски, может быть вернутся с тюленьим мясом.

В предвкушении свежего мяса Файдур буквально расцвел.

— Есть, сэр, — радостно ответил он.

После очередной стычки Файдур избегал компании Ульсенна и Потчнеффа, так что теперь Арфлейн был полностью уверен в надежности боцмана.

По приказу Файдура паруса спустили, а на лед выбросили абордажные крючья.

Едва начались работы по очистке судна и вызвали добровольцев на поиски водоемов и свежего мяса, Арфлейн спустился вниз и постучал в каюту Уркварта. Оттуда раздались какие-то звуки, затем сильный удар, но дверь осталась закрытой.

— Уркварт, — подождав, позвал Арфлейн. — Разрешите войти. Это Арфлейн.

Дверь открылась. На пороге стоял раздетый по пояс Уркварт. Его длинные мускулистые руки были покрыты татуировкой, на крепком торсе виднелись многочисленные белые шрамы. В верхней части руки Арфлейн заметил свежую рану. Нахмурившись, он указал на нее.

— Как это случилось?

Помрачнев, Уркварт отступил в каюту, по размерам не превосходящую шкаф. Одну стену каюты занимал сундук с вещами гарпунщика, другую — койка. На полу валялись разбросанные меха. На крышке сундука, рядом с наполненным кровью тазом, лежал нож.

Внезапно Арфлейн понял, что Уркварт пустил себе кровь во имя Ледовой Матери. Обычай этот ныне был почти забыт. Когда святотатством либо чем другим человек оскорблял Ледовую Мать, он пускал себе кровь и выливал ее на лед, отдавая этим часть своей жизни.

Арфлейн вопросительно кивнул в сторону таза. Уркварт пожал плечами. Казалось, хладнокровие вновь вернулось к нему.

— Что случилось сегодня ночью? — сев на койку, осторожно спросил Арфлейн. — Чем вы оскорбили Мать?

Отвернувшись, Уркварт принялся собирать меха.

— Я был слаб, — проворчал он, — и отступил перед страхом к врагу.

— Это не причинило нам вреда, — ответил Арфлейн.

— Я знаю, какой вред причинила моя слабость, — произнес Уркварт. — Поэтому я сделал то, что должен был сделать. Надеюсь, этого достаточно.

Подойдя к иллюминатору, он открыл его и, подняв таз, вылил кровь на лед.

Закрыв окно и швырнув таз на сундук, он поднял гарпун.

— Я спрашиваю вас только из чувства товарищества, — вновь заговорил Арфлейн. — Если бы вы рассказали мне о сегодняшней ночи…

— Вы сами должны знать, — перебил его Уркварт. — Вы ее избранник, не я.

Повернувшись, Арфлейн вышел в коридор. За ним последовал гарпунщик, слегка пригнувшись, проходя в дверь. Они вышли на палубу. Молча пройдя вперед, Уркварт забрался на такелаж. Достигнув верхних рей, он принялся разглядывать оставшиеся далеко позади огненные горы.

Чувствуя себя обиженным, Арфлейн махнул рукой и не вернулся на мостик.

К вечеру корабль был полностью вычищен от пепла, но партия, посланная за мясом, не вернулась. Арфлейн пожалел, что не приказал им вернуться до наступления сумерек. Однако он не думал, что отыскать водоем причинит особые трудности. Они взяли с собой небольшой бот и могли передвигаться с приличной скоростью. Теперь «Ледовый Дух» вынужден был дожидаться их возвращения Вряд ли поисковая партия решится идти ночью, а это значит, что завтрашнее утро будет потеряно. Поскольку ночью ему вновь придется стоять на вахте, Арфлейн решил: пока есть время, отоспаться за предыдущую бессонную ночь.

Вечер был тихим. Обойдя корабль, прежде чем отправиться к себе, Арфлейн прислушался к приглушенным разговорам моряков, шуму работ, но ничего подозрительного не услышал.

Подойдя к фордеку, он посмотрел наверх. Уркварт по-прежнему сидел на вантах. Понять странного гарпунщика оказалось сложнее, чем думал Арфлейн. Но сейчас он слишком устал, чтобы думать об этом. Вернувшись на мостик, он прошел в свою каюту. Вскоре он уже крепко спал.

Арфлейн проснулся за полчаса до начала вахты. Умывшись и одевшись, он направился было к выходу, ведущему непосредственно на палубу, когда раздался стук в дверь, выходящую в коридор между двумя палубами.

— Войдите, — бросил он.

Ручка повернулась, и в каюту вошла Ульрика Ульсенн. Ее лицо пылало краской, однако она смотрела ему прямо в глаза. Улыбнувшись, он протянул ей руки, но, закрыв дверь, она покачала головой.

— Мой муж и Потчнефф собираются убить тебя, Конрад, — она прижала ладони ко лбу. — Я слышала их разговор. Они хотят убить тебя сегодня ночью и похоронить во льду. Она твердо взглянула на него. — Я пришла рассказать тебе это, — почти вызывающе добавила она.

Сложив руки на груди, Арфлейн улыбнулся.

— Благодарю. Потчнефф знает, что скоро моя вахта. Несомненно, они попытаются сделать это, когда я буду совершать обход корабля. Что ж, — подойдя к сундуку, он достал пояс с висящим на нем клинком, — Может быть, это, наконец, положит конец всему.

— Ты убьешь его? — тихо спросила она.

— Их будет двое. Так что все будет по-честному.

Арфлейн шагнул к ней. Она отшатнулась. Положив руку ей на шею, он прижал Ульрику к себе. Она обвила его руками, он же молча перебирал ее волосы.

— Я не предполагал, что зайдет так далеко, — наконец произнес он. — Я думал, что у него есть хоть какое-то чувство собственного достоинства.

Она подняла на него глаза, полные слез.

— Ты отнял у него все, — ответила Ульрика. — Ты унизил его…

— Но не из злых побуждений, — попытался оправдаться Арфлейн. — Простая самозащита.