В и к т о р и я. Сдох песик.

Ш о к н е х т. Не от бешенства?

В и к т о р и я. От стыда, что вы все же проникли в дом его хозяйки.

Ш о к н е х т. Ватник выручил. Послушайте, а с историей болезни — это, по-моему, чересчур.

В и к т о р и я. А вы как думали — мы возьмем на себя ответственность, не вдаваясь в детали? С завтрашнего дня прикрепим к вам постоянного спутника. Не хочется, чтобы с вами что-нибудь стряслось, да еще у нас в Риме.

Ш о к н е х т. Может, я зря постучался в эту дверь?

В и к т о р и я. У вас не было выбора. Преступника всегда тянет на место преступления.

Ш о к н е х т. Болеть — это несчастье. Становишься обидчивым и недоверчивым. Во всяком случае, очень мило с вашей стороны, что вы меня пригласили.

В и к т о р и я. Такую роскошь мы можем себе позволить.

Б а л ь р ю с (входит со стаканом молока). Молоко с медом. Пейте — и в постель.

Ш о к н е х т. Влажный у вас климат. Начиная с Гротина меня потчуют всяческой влагой.

Б а л ь р ю с. Кофе и водкой.

В и к т о р и я. Ему надо было согреться. Оставляю вас наедине. Желаю увидеть во сне что-нибудь благоразумное. (Уходит.)

Ш о к н е х т. Она у вас деловая, верно?

Бальрюс открывает бухгалтерскую книгу и углубляется в работу.

Разрешите вам помочь?

Б а л ь р ю с. Вы — гость.

Ш о к н е х т. Гость в шарканцах — все равно что член семьи.

Б а л ь р ю с. Пейте молоко и отправляйтесь спать.

Ш о к н е х т. Я первый раз под этой крышей, спать не хочется. Ну и рад я встрече с Римом. Побеседуйте со мною. Ваши дебет с кредитом подождут. Расскажите мне о Риме, о себе, о фрау Ремер. Как она стала председателем? В шестидесятом году ведь назначили другого.

Б а л ь р ю с. Он через три недели прислал нам привет из Западного Берлина.

Ш о к н е х т. Да, в некоторых мы ошиблись. Надо признать. После него вы избрали фрау Ремер? Сразу же? У вас природный нюх на людей.

Б а л ь р ю с. Лучшей кандидатуры мы и не искали. Она осталась одна с двумя детьми. И если кто-нибудь мог окончательно развалить дело, так это Ремер. По всем данным.

Ш о к н е х т. Вам хотелось угробить идею сельского кооператива?

Б а л ь р ю с. Тогда всякий понял бы, что эта идея нам не годится. И мы снова стали бы единоличниками.

Ш о к н е х т. Единоличниками… Удивительно, что вы так ошиблись в Ремер. И примечательно, что в конце концов стали ей помогать.

Б а л ь р ю с. Да пейте же, наконец, свое молоко.

Ш о к н е х т (пьет). И чем она вас убедила?

Б а л ь р ю с (подчеркнуто про себя). Ликера — три ящика, армянского три звездочки — пять ящиков, водки экстра — шесть ящиков, старки — три ящика, виски шотландского — один ящик…

Ш о к н е х т (сдержанно). Чем-то она вас все-таки проняла.

Б а л ь р ю с. …«Кэмел» — десять блоков, «Кент» — семь блоков, «Золотое руно» — двенадцать блоков… (Дружелюбно.) Вы — курящий?

Ш о к н е х т. Без курения жить не могу.

Б а л ь р ю с. Вечерком я позволяю себе иногда побаловаться сигарой. (Достает сигару, закуривает, усиленно дымит. Затем снова принимается за работу.)

Ш о к н е х т (стойко держится). А вам идет.

Б а л ь р ю с. Когда куришь, хочется пива. Сейчас принесу бутылочку. (Уходит.)

Ш о к н е х т (подавленно). Странное представление у этих докторов о деревне. (Уходит.)

Б а л ь р ю с (входит с пивом). Помогли бы открыть… (Увидев, что Шокнехт ушел, бросает сигару, наливает себе немножко пива.) Подведем баланс… сальдо в нашу пользу… Убедила… проняла… Обещала мне эту гостиницу и сдержала слово. Вот и убедила… (Уносит стакан из-под молока и возвращается с грелкой. Поднимается по лестнице к комнате Шокнехта и осторожно стучит.) Вы не спите? Если надо будет согреться, я дам вам грелку, господин Шокнехт.

Никакого ответа.

Холм на старом кладбище, рядом церковь с колокольней. Ш о к н е х т  и  ф о н  Г е й д е н.

Ш о к н е х т. Давайте поднимемся на колокольню!

Ф о н  Г е й д е н. Для вас это равносильно самоубийству.

Ш о к н е х т. Не такая уж она высокая. Время от времени можно отдыхать.

Ф о н  Г е й д е н. Я получил строгие указания довольствоваться здешним холмом.

Ш о к н е х т. Отсюда Рим виден на фоне крестов и могил.

Ф о н  Г е й д е н. Это и есть исторический взгляд, господин Шокнехт. Начнем осмотр с южной стороны. (Делает соответствующий жест.) Наш Рим упоминается впервые в тысяча триста седьмом году. (После небольшой паузы, решившись.) Должен сказать вам: я — дворянин.

Ш о к н е х т. И так ясно, по приставке «фон» к вашей фамилии.

Ф о н  Г е й д е н. В моих жилах течет голубая кровь многочисленных предков от графа Флотова до генерала Шлифена.

Ш о к н е х т. Вы каждому подопечному представляетесь столь церемонно?

Ф о н  Г е й д е н. Мне поручили показать вам социалистическую деревню, господин Шокнехт. Вы были здесь в дни, когда она вступала на новый путь. И вы должны знать, с кем имеете дело. Может, вас шокирует мое происхождение.

Ш о к н е х т. Уважаемый господин фон Гейден, прошу вас не сомневаться: мне приятно, что граф демонстрирует социалистическую деревню, а не графский батрак водит меня по рыцарскому поместью.

Ф о н  Г е й д е н. Тогда не откажите в любезности, не называйте меня «ловким малым», как это позволил себе один из ваших товарищей, узнав о моем происхождении.

Ш о к н е х т. Не в моих правилах говорить кому-либо «ловкий малый» ни с того ни с сего.

Ф о н  Г е й д е н. Я так и подумал. У вас есть такт. Скажите, вас не удивляет, что меня не расстреляли? Меня ведь должны были расстрелять.

Ш о к н е х т. Кто?

Ф о н  Г е й д е н. Русские.

Ш о к н е х т. Покажите мне Рим. Мой недуг заставляет меня избегать таких сложных проблем. Сжальтесь над пострадавшим от инфаркта.

Ф о н  Г е й д е н. Значит, вы не желаете признать, что в силу закономерности я должен быть против социалистической деревни.

Ш о к н е х т. В силу какой закономерности?

Ф о н  Г е й д е н. Разве вы не ходите на политзанятия?

Ш о к н е х т. Итак, русские вас пальцем не тронули. В чем вы видите причину?

Ф о н  Г е й д е н. Во мне они не узрели эксплуататора. Это сбило их с толку. В той ситуации я сам, конечно, не подозревал, что действую диалектически.

Ш о к н е х т. Вы здешний?

Ф о н  Г е й д е н. Нет, бежал из Мазурского поозерья.

Ш о к н е х т. Резвой рысью…

Ф о н  Г е й д е н. С чадами и домочадцами.

Ш о к н е х т. Почему же в Рим?

Ф о н  Г е й д е н. Здесь жил мой кузен. У дворян родни всюду полно, господин Шокнехт. Впрочем, как и у рабочего класса.

Ш о к н е х т. Значит, бросили якорь здесь. У двоюродного братца.

Ф о н  Г е й д е н. Он, разумеется, и сам уже сидел на чемоданах.

Ш о к н е х т. Чтобы бежать на Запад?

Ф о н  Г е й д е н. Да.

Ш о к н е х т. Состоялся семейный совет?

Ф о н  Г е й д е н. «Ну и проваливайте», — сказал я. У меня и так несколько человек погибло. Закопали в придорожном рву. Кого судьба схватит за горло так, как нас, для того все звук пустой. Утопающий за соломинку хватается. Так и я — уцепился за своих слуг. А кузен одно твердит: бежать. Нет, мы больше с места не двинемся. Отсюда ни ногой. Кузен дал ходу на Запад. А я поселил своих слуг в замке, всех — хлеборобов, батраков, голытьбу мужицкую… Именно это меня спасло. Теперь я выполняю общественные поручения и веду кружок английского языка. Меня приняли в профсоюз и в Общество германо-советской дружбы.

Ш о к н е х т. Такая кандидатура меня вполне устраивает.

Ф о н  Г е й д е н. Тогда с богом. Итак, перед вами Рим. Церковь была построена…