М о н а х - с е к р е т а р ь. Поглядите на это чудо, преосвященство.

Ц е р к о в н ы й  с л у ж к а. Серебро, которое показывает лица.

Е п и с к о п (посмотрев в зеркало). Сколько же лиц должно быть у бога, если мы созданы по его образу и подобию. (Обращаясь к монаху-секретарю.) Забудьте это изречение. (К Янки.) Эта серебряная пластина… возможно, мне понадобится. Во время службы интересно знать, что делают прихожане, когда поворачиваешься к ним спиной. Я поставлю его на алтаре, и оно мне покажет, чем занимается община, когда я читаю молебен.

Г о л о с  К л а р е н с а. Ну что, шеф, банда еще не явилась?

Е п и с к о п. Явилась, мой юный друг, явилась.

К л а р е н с (входит). О, ваше преосвященство, я и не предполагал…

Я н к и. Посмотри, не идут ли король с королевой.

А л и с а н д а. Бегу! (Уходит.)

Е п и с к о п. Он не придет.

Я н к и. А рыцари?

Е п и с к о п. Никто не придет.

Я н к и. А торжественное открытие?.. Ну, это уж слишком! Я сложу с себя полномочия!

Е п и с к о п. Поэтому я и пришел. Там встревожены. Какие-то события здесь — не знаю какие — перепугали господ Галахада и Саграмора. А также художника. Сыграло свою роль слово «чертовщина», так сказать, рольку.

Я н к и. Идиотство! Паровая машина как раз наоборот…

Е п и с к о п. Кому вы это говорите? Мы с вами знаем, что весьма неправедно полагаться на черта больше, чем на бога. Славная женушка, эта Алисанда. Наслаждайтесь любовью. Жизнь может оказаться очень короткой, при известных условиях.

Я н к и. Я отказываюсь от своей должности.

Е п и с к о п. Ваша должность и ваши чары. Предоставьте их всецело в иное распоряжение. В богоугодное.

Я н к и. Что вы имеете в виду?

Е п и с к о п. Новое чудо — назовем это в общепринятом стиле — обладает, как я слышал, большими силами и быстротой.

Я н к и. Правильно. Сейчас покажу…

Е п и с к о п. Не надо. Верю и так. Одолжите эти силы богу. То, что примет бог, не может быть чертовщиной. Понимаете?

Я н к и. Нет…

Е п и с к о п. Нас очень беспокоит один источник в Долине Святости. Из него ушла вода, и уже высказываются сомнения, что могущество всевышнего… Спасите источник.

Я н к и. Ни за что!

Е п и с к о п. Подумайте.

Я н к и. Никаких чудес я не признаю.

Е п и с к о п. Но сами каждый день кое-какие творите.

Я н к и. Те, которые могу объяснить.

Е п и с к о п. Попытайтесь. Например, если источник вновь забьет, объясните, как все произошло, и приведите ко мне того, кто этому поверит. Проповедники у нас хорошие.

Я н к и. Пусть Мерлин расколдует источник.

Е п и с к о п. Мерлин уже несколько дней как исчез.

Монахи дымят ладаном.

Мы были очень рады: господа…

Епископ и свита удаляются.

Я н к и. Не закрывайте ворота! Здесь такая вонь!

Г а л а х а д  и  С а г р а м о р.

Г а л а х а д. Меня зудит совесть.

С а г р а м о р. Нам не в чем упрекнуть себя.

Г а л а х а д. Ну что вы говорите: нам не в чем упрекнуть себя. А епископ?

С а г р а м о р. Приемлет эту чертовщину.

Г а л а х а д. Досадно.

С а г р а м о р. Не нойте. Все это оттого, что мы — без корней. У нас нет программы. А без программы нет власти. Если бы была программа, было бы у нас и суждение. А так мы на все новшества смотрим как дураки.

Г а л а х а д. Если это так, то спрашивается: какая программа?

С а г р а м о р. Надо было составить ее сразу же, как только этот чужеземец явился в Британию. Епископ прав: мы должны действовать. Именно — мы! Мы надели эти новые шляпы и стали, простите, черными, потому что чужеземец велел нам носить новые шляпы. Мы рвали их у него из рук. И мы спрятали их, когда возникло подозрение, что тут пахнет чертовщиной. И вот выясняется, что повелевала-то сила БОЖЕСКАЯ, а не дьявольская. И мы оказались в стороне — белолицые, без шляп. Впрочем, свою я случайно захватил. (Извлекает цилиндр.)

Г а л а х а д. Как удачно! А меня все время тут что-то давило! (Также извлекает цилиндр.)

С а г р а м о р. Рыцарь Галахад!

Г а л а х а д. Я!

С а г р а м о р. Согласны ли вы и обязуетесь ли с честью нести звание трубочиста, а также исполнять должность сборщика налога с дымовых труб во славу бога, короля и государства, для пользы и почета рыцарства и на зло врагам…

Г а л а х а д. Согласен и обязуюсь!

С а г р а м о р. Так. Теперь спросите вы меня.

Г а л а х а д. Рыцарь Саграмор!

С а г р а м о р. Я!

Г а л а х а д. Согласны ли вы и обязуетесь ли для пользы рыцарства и на зло врагам…

С а г р а м о р. Согласен и обязуюсь! (Оба надевают цилиндры.) Теперь бы найти угольщика!

Виднеется угольная куча.

Г а л а х а д. Вижу угольную кучу. Нам повезло.

С а г р а м о р. Добрая примета. (Мажет лицо сажей.) Делайте, как я.

Появляется  у г о л ь щ и к.

Г а л а х а д. Он черен.

С а г р а м о р. Смотри-ка, смотри-ка… Да мы, кажется, коллеги, а?

У г о л ь щ и к. Благородные господа!

С а г р а м о р. Ну что ты, приятель. Зачем же так унижаться. Мы ведь не знали еще, что, кроме нас, есть и другие трубочисты…

У г о л ь щ и к. Я выжигаю уголь, господа.

С а г р а м о р. Вот как, выжигаете. Значит, вы угольщик?

У г о л ь щ и к. И ваш раб.

С а г р а м о р. Ах, и наш раб. А почему черный?

У г о л ь щ и к. Как все угольщики, господа рыцари… Помилуйте!

С а г р а м о р. Я мог бы убить тебя за незаконное исполнение чужой должности. Но, так и быть, живи, потому что ты глуп, скотина. Иди, умойся.

У г о л ь щ и к. Чего? Чего я должен сделать, господа?

Г а л а х а д. Умыться. Белое лицо, белые руки.

У г о л ь щ и к. Да ведь я углежог, господа! Я всегда был черным! Это у господ рыцарей, у благородных сэров — белая кожа!

С а г р а м о р. У тебя мрачный взгляд. Ну-ка, скажи: мы белые?

У г о л ь щ и к. Вы… вы не белые.

С а г р а м о р. А какие?

У г о л ь щ и к. Вы себя… вы черные!

С а г р а м о р. Но рыцари?

У г о л ь щ и к. А кто же еще, конечно, клянусь богом!

С а г р а м о р. Значит, ты тоже рыцарь?

У г о л ь щ и к. Я — угольщик… Нет! Какой же рыцарь… Нет!

С а г р а м о р. Ты запутался, но я буду к тебе милостив. Умойся.

Г а л а х а д. Неси воду, живо!

У г о л ь щ и к. Источник иссяк. Нету больше воды.

С а г р а м о р. А может, это ты сам, скотина, так сделал, что источник иссяк, чтобы только не смывать черноту? Как насчет смерти?

У г о л ь щ и к. Слыхал я от путников, будто один знатный господин в Камелоте повелел, чтобы все живое оставалось в живых, пока это угодно богу. Чтобы не проливалась ничья кровь и всегда был мир.

С а г р а м о р. Камелот далеко.

У г о л ь щ и к. Вам надобно уважать законы.

С а г р а м о р. На честное слово. А вот я слышал от путников, которые бывали в очень диких странах, что черная кожа бледнеет на ясном солнце, если повелеть крови, чтобы она застыла. Мой дорогой Галахад, займитесь этим.

Г а л а х а д. Слушаюсь!

С а г р а м о р. Помните: чтобы не пролилась, а застыла.

Г а л а х а д. И чтобы всегда был мир!

Угольщик убегает.

С а г р а м о р. Черт бы его побрал!

Я н к и,  А л и с а н д а  и  К л а р е н с.