Р а у л ь. Для чего вы все это рассказываете, capitán? Тоска какая-то.
Л о й к с е н р и н г. Зато правда. Правда, как она есть. Спокойной ночи, капитан. Спокойной ночи, фрейлейн Андерсон. (Уходит.)
Р а у л ь. Бедняга. Вы его травмировали, капитан. Французы привезли его в Германию из детского дома в Лотарингии. В этом доме малолетние сироты коммунистов воспитывались в духе национал-социализма. Вы напомнили ему о покойных родителях. Не очень-то благородно с вашей стороны, capitán. Buenas noches[18]. (Уходит.)
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Я хотела одного — разыскать Янтарную комнату. Обо всем прочем просто ничего не знала.
А н д е р с о н. И не стоит знать. Пусть лежит, где лежало.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Я действительно ничего не знала — готова поклясться. Вероятно, Прилльвиц понимал, что я не стану разыскивать такие… такие ужасные вещи. И чтобы заинтересовать меня, придумал нечто… нечто…
А н д е р с о н. Не запятнанное кровью.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Вот именно. Кроме того, Янтарная комната в какой-то степени относится к сфере моих профессиональных интересов.
А н д е р с о н. Вы говорили, что ее похитили в войну, во время осады Ленинграда фашистами. Как же можно считать, что на ней нет крови? Разве тот шедевр мирового искусства, который вы ищете, менее запятнан кровью, чем золотые коронки лагерников?
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Я бы вернула его русским.
А н д е р с о н. И удовлетворились бы славой и небольшим вознаграждением? Вопреки интересам ваших компаньонов?
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Я не фашистка!
А н д е р с о н. Да чего стоил бы ваш взбалмошный идеализм, когда бы дело дошло до дележки? Даже Лойксенринга не удалось бы на свою сторону перетянуть.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Двадцать лет я готовилась к тому дню, когда мне удастся совершить нечто значительное — настолько выдающееся, чтобы вырвать меня из ничтожества и забвения. Этого вам, вероятно, не понять. С самого рождения я была обречена на сомнительное будущее и выросла в обстановке, где свобода означает право каждого ежевечерне возносить хвалу господу за то, что он еще на сутки оградил тебя от свободы других. Я живу среди людей, давно снявших со своих правителей обязанность их обманывать и добровольно возложивших ее на себя. Само понятие «высокий уровень жизни» завораживает их настолько, что они верят в его реальность. Разве удивительно, что, имея за плечами такое прошлое, я пыталась связать свою судьбу с вечной красотой, запечатленной в камне, чтобы не впасть в отчаяние от уродств жизни?
А н д е р с о н. Сейчас вы упиваетесь своими бедами и бьете на жалость. Пустые слова. Как неузнаваемо изменился бы ваш тон, достигни вы поставленной цели. Я презираю вас. На что расходуются ваши способности? Двадцать лет вы ждали случая, чтобы под маркой международного соглашения совершить преступление — причем в такой стране, которая открыта для каждою, кто не злоупотребляет ее гостеприимством. Зарубите себе на носу: у нас не забывают обо всем на свете. У нас помнят обо всем свете — и считают это важнейшей задачей граждан земли. Мы не подходим друг к другу. И я не собираюсь демонстрировать единство с вами и вам подобными. Перед какой бы то ни было нацией. И уж во всяком случае не перед русскими. Нынче человечество делится не столько на нации, сударыня, сколько на друзей и врагов.
Х о п п е. Будьте готовы к девяти часам. И не вздумайте улизнуть на свой страх и риск. Слишком опасно. До границы мы отвечаем за вас. Ничего вам не будет, просто выдворят из страны, и все. Если, конечно, других грехов за вами не числится.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Домашний арест?
Х о п п е. В следующий раз приезжайте днем. Правда, по мне и днем слишком много вашего брата приезжает. Но это мое личное мнение. Правительство считает, что так надо — ради мира и спокойствия. Что ж, пускай: лучше мир такой ценой, чем война. Как-нибудь справимся. У нас тут места красивые, так что добро пожаловать.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Значит, в девять. Из-вините за причиненное беспокойство, капитан. Жаль, что мои вещи не подойдут фрейлейн Андерсон. Она пострадала больше всех, и хотелось бы как-то выразить ей сочувствие. Ведь жаль, верно? (Уходит.)
А н д е р с о н. Вы остаетесь?
Х о п п е. Кстати, насчет выстрела, капитан. Не хочу вас стращать, но без последствий это дело не обойдется.
А н д е р с о н. Знаю, Хоппе. Вы остаетесь?
Х о п п е. Нет.
А н д е р с о н. А если они опять начнут?
Х о п п е. Не начнут. Побоятся.
А н д е р с о н. Вас?
Х о п п е. Да нет, вас. (Протягивает ему пистолет.)
А н д е р с о н. Я ведь могу опять выстрелить. Что тогда?
Х о п п е. Пошлю к вам двух товарищей. Через двадцать минут будут здесь.
А н д е р с о н. Тех, что у машины?
Х о п п е. Да нет там никого. А теперь отсоединим-ка розетку. Чтобы не вышло короткого замыкания, когда опять дадут ток. (Отсоединяет.) Так. Их машина тоже в полном ажуре. Что поделаешь, капитан. Они иностранцы. «Будьте взаимно вежливы!» Есть у них в комнатах чем посветить?
А н д е р с о н. Керосиновые лампы.
Х о п п е. На молитву перед сном вполне хватит. Вам нужен телефон, капитан. И соседи. Или квартирант. Повлияйте на своего папашу, фрейлейн Андерсон. Вы на самом деле стояли в воде, и этот бандит собирался пропустить через вас ток?
К а р о л а. Побудьте здесь. Не можете же вы оставить нас одних с этой шайкой.
Х о п п е. Пока что сидят тихо, как мыши. Показания сочиняют. А нервы у вас что надо. В лес не побежали, крику не подняли. Молодцом. Жуткое дело. Прямо жуть. Если только вы оба не навели мне тут тень на плетень. Вам известно мое мнение. Если они и впрямь проделали с вами эту штуку, их в полиции по головке не погладят. Не обижайтесь, капитан, но и на вас я зуб имею. Как эти люди пронюхали про Янтарную комнату, про золото в ящиках, про штурмана?..
А н д е р с о н. Стечение обстоятельств, Хоппе. Случаются и более невероятные вещи. Я не обижаюсь, что вы мне не очень-то верите. С нынешнего дня собственная дочь мне не верит. Вот что меня больше всего удручает.
Х о п п е. Вашей дочерью впору гордиться.
К а р о л а. Побудьте здесь.
Х о п п е. Заприте эту дверь. И забаррикадируйтесь. Я вас в беде не оставлю.
К а р о л а. Может, вы отвезете нас в деревню?
А н д е р с о н. Это мой дом. И я его не покину.
К а р о л а. Тогда и я остаюсь.
Х о п п е. В деревню я, конечно, мог бы вас подбросить.
А н д е р с о н. Поезжай с ним, Карола.
К а р о л а. Без тебя не поеду.
А н д е р с о н. Я причинил тебе столько горя.
К а р о л а. Это разные вещи.
А н д е р с о н. Не подвергай себя новым опасностям.
К а р о л а. Присылайте своих людей, Хоппе. Мы продержимся.
Х о п п е. Послушайтесь капитана.
К а р о л а. Вы теряете время.
Х о п п е. Но все же забаррикадируйтесь. На всякий случай.
А н д е р с о н. В своей стране. В своем доме.
Электрический свет вспыхивает и вновь гаснет.
Х о п п е. Через двадцать минут вас освободят. (Уходит.)
К а р о л а (запирает за ним дверь). Все эти годы ты молчал. И сказал правду, только когда пришли эти люди, которые нас унизили.
А н д е р с о н. Они не могут нас унизить. Придвинь стол к двери.
К а р о л а. Они влезут в окно.
А н д е р с о н. Я рад, что ты со мной.
К а р о л а. Возможно, я с тобой не останусь. Во всяком случае, так, как было, не будет.
А н д е р с о н. А как же я? Друг без друга мы нуль. Мне нужна ты, а тебе я. Вот в чем загвоздка. Мы обсудим все это спокойно, и никакой вражды не останется между нами. Завтра же и обсудим.
К а р о л а. Вражды? Никакой вражды нет, отец. И недоверия нет. Даже горечи. Я верю каждому твоему слову. Прилльвиц наверняка сделал то, что ты счел своим долгом пресечь. И нам нечего обсуждать. Теперь уже нечего. Просто я хочу жить среди людей.