- Вы правы, сеньор. Что вы желаете, чтобы я для вас сделала?

Он пальцем показывает, чтобы я подошла к нему. Я улыбаюсь и наклоняюсь.

- Я хочу, чтобы ты разделась. Полностью.

Я подчиняюсь. Я снимаю с себя пижаму и трусики и, когда оказываюсь абсолютно голой, сообщаю.

- Ваше желание исполнено, сеньор.

Так как через маску ему ничего не видно, он шарит вокруг руками до тех пор, пока не находит меня. Его рука прикасается к моему животу, а затем медленно поднимается к груди. Она обводит ее, а потом его пальцы сжимают сосок.

- Очень хорошо. Я выполнила твое желание. Переходим к следующей игре.

- «Желание или наказание»? – спрашивает он.

- Ага!

Я беру коробочку, в которую заранее положила несколько бумажек, и ставлю ее перед ним. Взяв его руку, я опускаю ее в коробку.

- Бери желание, а я тебе его прочитаю.

Эрик делает то, что я ему велю. Я убираю коробку и, на ходу выдумав для него желание, говорю:

- Я хочу мотоцикл. Как сеньор относится к тому, чтобы я привезла свой из Испании?

Выражение его лица меняется.

- Отрицательно. Я не хочу, чтобы ты себя убила.

Я прыскаю от смеха. И так как я не хочу с ним спорить, то быстро произношу:

- Очень хорошо, сеньор Циммерман. Раз вы не будете исполнять мое желание, возьмите бумажку с наказанием.

Он улыбается и снова делает то, о чем я прошу, тогда я читаю следующее:

- За то, что вы не хотите выполнить мое желание, вы должны лежать спокойно и не прикасаться ко мне, пока я буду делать с вашим телом все, что захочу.

Он соглашается. Я понимаю, что разговором о мотоцикле немного испортила ему настроение, но, по крайней мере, так я узнала, чего мне ждать, если я заберу мотоцикл его сестры.

Обмакнув кисточку в жидкий шоколад, я начинаю рисовать на его теле. Камера все записывает, и Эрик улыбается, когда я обвожу его соски шоколадом. Потом я провожу дорожку к его животу, обвожу кубики пресса, миную пупок и опускаюсь к паху. Я набираю на кисточку еще шоколада и веду ее вниз к его твердому члену. Он улыбается и ерзает. Я нежно вожу кистью и замечаю его беспокойство. Его нетерпение. Положив кисточку, я опускаю рот на его соски и сосу их. Я пробую шоколад, смешанный с его восхитительным вкусом, и наслаждаюсь. Я продолжаю нарисованную мной дорожку, провожу языком по его прессу, и Эрик протягивает ладонь, чтобы дотронуться до меня. Охая, я беру его за руки и убираю их от меня:

- Нет…, нет…, нет…, ты не можешь ко мне прикасаться. Не забывай!

Эрик нервно ерзает. Я провоцирую его. Я обвожу языком его пупок, а потом страстно втягиваю в рот кожу паха. А когда мой язык добирается до пениса, и я его сосу, он, наконец, начинает задыхаться. Раз за разом я с наслаждением провожу языком наиболее чувствительным местам Эрика, которые мне известны. Все его мускулы напрягаются. Я ласково кружу по его члену и, сходя с ума от счастья, нежно прикусываю его. Так продолжается довольно долго, пока, наконец, он больше не может сдерживаться, и все еще с маской на глазах, требует:

- Конец игры, детка. А сейчас трахни меня.

Я с радостью делаю то, о чем он меня просит. Я забираюсь на него и, насаживаясь на его пылающий великолепный член, глубоко вдыхаю воздух в легкие; нас окружает запах шоколада и секса. В поисках взаимного удовольствия я с нежностью опускаюсь и поднимаюсь на его древке, понемногу растягиваясь, чтобы принять его. Но мой Айсмен как всегда нетерпелив. Он срывает с себя повязку, швыряет ее на пол, и, не успеваю я и глазом моргнуть, как он бросает меня на кровать и, глядя в глаза, шепчет:

- Теперь я вожу. Переходим к третьей игре. Ты знаешь правила, моя любовь: не двигаться, иначе я тебя свяжу.

Я улыбаюсь. Он целует меня. Своими ногами он разводит мне ноги, и снова безжалостно входит в меня, и я не могу дышать. Я пытаюсь пошевелиться, но он своим весом удерживает меня неподвижно, с силой вжимаясь в меня внутри.

- Какое возбуждающее видео, шепчет он, заметив перед нами камеру.

Я не могу ответить. Он мне не позволяет. Он снова засовывает язык мне в рот и делает меня своей, раз за разом вбиваясь бедрами, и, я тяжело дышу, сходя с ума от удовольствия. Игра его в высшей степени возбудила, заставила забыть об операции, и, кладя мои ноги себе на плечи, он начинает бомбить меня со всей страстью. С высшим наслаждением.

Этой ночью Эрик уснул, обнимая меня. Мы посмотрели запись и посмеялись. Своими играми я его ошеломила, и перед тем как уснуть, он тихо говорит мне на ушко:

- Ты должна дать мне шанс взять реванш.

Два дня спустя его оперируют.

Марта и ее команда делают ему микрохирургическую операцию на глазах. Только от этих слов меня охватывает страх. Мы вместе с его матерью ждем ее окончания в зале ожидания больницы. Я нервничаю. Мое сердце бешено стучит. Моя любовь, мой парень, мой жених, мой немец лежит на столе в операционной, и я понимаю, как ему плохо. Он ничего об этом не говорит, но я знаю, что он боится.

Соня берет меня за руки, она подпитывает меня своей энергией, а я отдаю ей свою. Мы обе улыбаемся.

Я жду…, жду…, жду… Время ползет медленно, а я все жду.

Когда для меня прошла уже целая вечность, Марта выходит из операционной и с широкой улыбкой глядит на нас. Все прошло великолепно, и хотя после такой операции обычно пациента сразу выписывают, она солгала Эрику, сказав, что он должен остаться здесь на ночь. Я согласна с ее решением. Соня расслабляется, и мы все трое обнимаемся.

Я настаиваю на том, чтобы провести ночь здесь в больнице вместе с Эриком. Я смотрю на него сквозь темноту палаты. Я наблюдаю за ним. Эрик спит, а мне не спится. Я не представляю себе жизни без него. Я так крепко связана с ним, что одна мысль о том, что однажды наши отношения могут закончиться разбивает мне сердце. Я закрываю глаза и, наконец, полностью измотанная событиями этого долгого дня, засыпаю.

Когда я просыпаюсь, то сразу встречаю на себе взгляд своего мужчины. Он без сил лежит на кровати и наблюдает за мной, заметив, что я открыла глаза, он улыбается. Я возвращаю ему улыбку.

Этим утром его выписывают, и мы возвращаемся к нам домой. К нашему очагу.

В дни, следующие за операцией, Эрик ведет себя потрясающе. У него железная воля, и после соответствующих медицинских осмотров врачи дают ему добро, чтобы вернуться к работе. Мы оба счастливы, и наша жизнь возвращается в привычное русло.

Однажды утром, когда он собирается на работу, я прошу Эрика, чтобы он подвез меня до дома своей матери. Я направляюсь туда чтобы посмотреть, в каком состоянии находится мотоцикл Ханны. Ему я об этом ничего не говорю, потому что представляю, что с ним будет. Когда Эрик уходит, мы с его матерью проходим в гараж и, убрав несколько коробок, и, при этом оказавшись по самую макушку в пыли, добираемся до мотоцикла. Это желтый «Сузуки RM-Z250».

Соня, волнуясь, берет желтый шлем и говорит мне:

- Сокровище мое, надеюсь, что тебе понравится кататься на нем, как нравилось Ханне.

Я обнимаю ее и соглашаюсь. Я утешаю ее, и, когда она уходит, оставляя меня одну, улыбаюсь. Как и ожидалось, мотоцикл не заводится, Стартер, простояв столько времени без работы, умер. Через два дня я появляюсь у Сони с новым стартером, устанавливаю его, и мотоцикл сразу же оживает. Обрадовавшись оказаться снова в седле, я прощаюсь с Соней и отправляюсь к моему новому дому. Я наслаждаюсь вождением, и мне хочется кричать от счастья. Когда я приезжаю, Симона и Норберт смотрят на меня, и последний меня предупреждает:

- Сеньорита, мне кажется, что сеньору это не понравится.

Я слезаю с мотоцикла и, снимая желтый шлем, отвечаю:

- Я знаю. Я уже думала об этом.

Когда Норберт, брюзжа, удаляется, Симона подходит ко мне и шепчет:

- Сегодня в «Безумии Эсмеральды» Луис-Альфредо Киньонес узнал, что ребенок Эсмеральды Мендосы от него, а не от Карлоса-Альфонсо. Он заметил на его левой ягодице такое же родимое пятно, как у него.