- Это я взболтал банку с кока-колой, чтобы она выстрелила тебе в лицо.

Вспоминая об этом, я смеюсь. Вот дьяволенок! Но, решив не поминать старое, я его уверяю:

- Я об этом догадывалась.

- Догадывалась?

- Да.

- А почему ты ничего не сказала дяде Эрику?

- Потому что я не ябеда, Флин.

И, заметив, как он на меня смотрит, я глажу его темные волосы и добавляю:

- Но это уже не важно. Важно то, что начиная с этого момента, мы не будет делать друг другу ничего плохого и станем друзьями. Что ты об этом думаешь?

Он согласен. Он прижимает свой большой палец к моему, и мы повторяем наше приветствие. Я улыбаюсь.

Его глаза с любопытством оглядывают комнату и задерживаются на чем-то, что находится справа. Краем глаза я замечаю, что это скейтборд и мои коньки. И у меня тут же вырывается:

- Ты хотел бы научиться кататься на скейте или на коньках?

Флин молчит, и я шепчу:

- Это будет наша с тобой тайна. Твоему дяде не обязательно об этом знать. Со временем, рискуя собственными жизнями, мы ему, конечно, расскажем. Хочешь, чтобы я тебя научила?

Выражение его лица меняется, и он соглашается. Я подхожу туда, где лежит скейт и ставлю его на пол. Я встаю на него и показываю, как надо ездить.

- И я тоже так смогу?

Я останавливаюсь, спускаюсь с него и говорю:

- Ну конечно, солнышко.

И, подмигнув ему, шепчу:

- Ты всему научишься, и когда это увидит одна блондинка из твоего колледжа, она больше не сможет отвести от тебя глаз.

Флин краснеет.

- Как ее зовут? – заговорщицки интересуюсь я.

- Лаура.

Это такой волнительный момент, и я так счастлива, что беру Флина за плечи и заявляю:

- Уверяю тебя, что всего лишь через несколько месяцев Лаура и эта компания хулиганов застынут от удивления, увидев, какие трюки ты умеешь выделывать на доске.

Мальчик соглашается. Я гляжу на него и говорю:

- Давай, попробуй. Сначала поставь одну ногу на скейт и почувствуй, как он двигается.

Флин делает так, как я говорю. Я беру его за руки, и как только он ставит ногу на доску, она начинает катиться. Он испуганно смотрит на меня, и я пытаюсь его успокоить:

- Во-первых, никогда не вставай на него, если я тебя не страхую. Во-вторых, чтобы не убиться, нужно надевать наколенники, налокотники и шлем. В-третьих, и это самое важное, доверяй мне!

Меня трогает его преданный взгляд.

Внезапно до меня доносится шум автомобиля. Я выглядываю в окно и вижу, что это Эрик заезжает в гараж. Мальчику ничего не надо говорить, он сам ставит скейтборд туда, где он стоял и снова усаживается рядом со мной на пол. Мы притворяемся, как будто ничего не было. Через две минуты дверь в комнату открывается, и Эрик, увидев нас сидящими на полу, удивленно выпаливает:

- Что-то случилось?

Флин встает и обнимает дядю.

- Джуд мне помогала с уроками.

Эрик глядит на меня. Я утвердительно киваю. Парнишка уходит. Я встаю, подхожу к своему любимому немцу и, схватив его за пояс, шепчу:

- Вот увидишь, когда-нибудь мне удастся добиться родственного поцелуя от твоего племянника.

Эрик, удивленный, как никогда прежде, улыбается. Он заключает меня в свои объятия и осторожно, чтобы не задеть подбородок, шепчет, ища мои губы:

- Детка, мой поцелуй у тебя уже есть.

К утру цвет моего лица из красного стал зеленым. Я смотрю на себя в зеркало и прихожу в отчаяние. Как можно жить с такой физиономией?

Я похожа на Халка – монстра с кожей зеленого цвета!

Ладно, я никогда не была красавицей, но все-таки я очень подавлена, увидев себя такой. Бедный Эрик. Какая красотка у него невеста. Скорее я больше похожа на труп невесты. Смешно. Вот умею я придумать всякие глупости. Когда я возвращаюсь в комнату, по радио звучит «Satisfaction» «Роллинг Стоунз», и я начинаю подпевать. Эта песня всегда напоминает о моих друзьях в Хересе. Я пританцовываю и пою во весь голос. Эрик поднимается наверх, чтобы поцеловать меня перед тем, как уйти на работу, и теперь удивленно наблюдает за мной из дверей до тех пор, пока я не останавливаюсь, осознав, какое зрелище сейчас представляю. Продолжая двигать плечами в такт музыке, я подхожу к нему.

- Рад видеть тебя счастливой.

Я улыбаюсь и целую его.

- Эта песня вызывает у меня самые приятные воспоминания о тех, кто остался в Хересе.

- О ком-то конкретном?

Я с коварной улыбкой соглашаюсь. У Эрика меняется выражение лица и, весьма чувствительно шлепнув меня по попке, он властно требует:

- О ком?

Мысленно посмеиваясь над тем, что я собираюсь сказать, я поясняю:

- О Фернандо…

И когда его взгляд напрягается, продолжаю:

- О Росио, Лауре, Альберто, Пепи, Лоли, Хуанито, Альмудене, Лейре…

Он еще раз шлепает меня, а потом еще. Жжет, но я смеюсь. Его лицо повеселело, и он шепчет, растирая мне покрасневшую ягодицу:

- Детка, не играй с огнем, а не то обожжешься.

- Ммм! Мне нравится обжигаться.

Пройдясь перед ним с важным видом, я добавляю:

- Тебе хочется обжечь меня?

Эрик отходит от меня и вздыхает. Я его соблазняю. Он хочет меня. Но потом качает головой.

- Поправляйся, и когда ты выздоровеешь, обещаю, ты будешь пылать.

- Вау! – восклицаю я и улыбаюсь.

Затем он меня целует.

- Хорошо провести день, любимая.

Сказав это, он уходит. Он отошел всего лишь на пять метров, а мне его уже не хватает. Но после я ухожу с Фридой, чтобы поесть и знаю, что все будет хорошо. Выглянув в окно, я вижу, как он уезжает его автомобиль, и тут внезапно звонить телефон. Это моя сестра.

- Привет, буууууулочка!

- Привет, толстушка! Как дела? – спрашиваю я ее, со смехом валясь на кровать, чтобы поговорить с ней.

- Хорошо. С каждым днем я становлюсь все тупее, а так, хорошо. Как ты там?

Ее голос звучит немного печально, но я все еще будучи на волне нашего разговора с Эриком, с энтузиазмом ей отвечаю:

- Ракель, ты только не пугайся. Со мной все хорошо, но я теперь похожа на невероятного Халка. Позавчера я упала в снег, и сейчас мое лицо больше похоже на картину Пикассо, и вдобавок мне зашивали подбородок. Вот, теперь все.

- Буууууууулочка! Мне страшно!

Заметив, что она встревожилась, я продолжаю:

- Ну, разве ты не видишь, что я спокойно с тобой разговариваю? Это был пустяковый удар. Не драматизируй, я тебя знаю.

Мы разговариваем больше часа. С ней все вроде бы хорошо, но что-то, не знаю что, меня беспокоит. Повесив трубку, я одеваюсь и спускаюсь в столовую. Симона занимается уборкой, заметив меня, она останавливается и спрашивает:

- Как вы себя сегодня чувствуете, сеньорита?

- Лучше, Симона. «Безумие Эсмеральды» уже началось?

Женщина глядит на часы и говорит:

- О, боже, бежим или мы опоздаем!

Сегодня Луис-Альфредо Киньонес, погнавшись на лошади через все пастбище за Эсмеральдой Мендосой, целует ее и обещает, когда они оба смотрят на закат солнца, что вернет их ребенка. Мы с Симоной взволнованно наблюдаем за этой сценой и вздыхаем.

В двенадцать появляется Фрида. Когда я узнала, что она заедет, я попросила ее кое о чем. Но все равно, когда она меня видит, то у нее просто нет слов. Хотя я ее предупредила по телефону, она все равно потрясенно вглядывается в мое лицо.

Мы сидим в гостиной, едим то, что приготовила Симона и болтаем.

- Фрида, мне надо тебе кое-что рассказать.

- Говори.

Я радостно смотрю на нее и шепчу:

- На днях я встретила Бетту и дала ей пару пощечин и пинок в задницу. Вот, прежде чем ты меня упрекнешь, я скажу, что понимаю, что поступила плохо. Я взрослая женщина, и не могу вести себя, как нарушительница правопорядка, но, послушай, признаюсь, что сделав это, я почувствовала себя очень хорошо. И если бы при этом не было чужих глаз, я бы ударила ее еще несколько раз.