Для ближнего боя Охэйо роздал фокаторы, на вид - одни удобнейшие ручки с вмятинками для пальцев, толщиной в полтора дюйма и длиной в восемь. Стоило Найко сдвинуть спусковую собачку, как шесть стальных лепестков, составлявших заостренный конец стержня, раскрылись с негромким щелчком. Синий огненный шарик выскользнул между ними и замер на тончайшей светящейся нити. Повинуясь едва заметным движениям его пальца, он то прижимался почти к самой рукояти, то мгновенно выстреливал метра на три. Касаясь любого плотного материала он скручивал и плавил его. Как объяснил Охэйо, единственным недостатком этой милой игрушки была её непригодность для поединков, - если нити двух фокаторов пересекались, они просто взрывались, и обращение с ними требовало большой осторожности.

На этом чудесный ящик почти опустел, - на его дне осталось всего несколько гранат. Пара из них была плазменными, а ещё пара, - тяжелые, зеркально блестевшие цилиндры со скругленными кромками, - содержали идемитные заряды мощностью в тонну. Их Охэйо тоже разделил попарно, - ему и Найко досталось по штуке каждого вида. Вайми был явно недоволен тем, что самое мощное оружие - и самую надежную защиту - принц разделил не с ним, но возражать всё же не стал, хотя Найко понял бы его...

Вооружившись, они вернулись на перрон, и минут пять ждали там, в напряженном молчании. Найко нервно гулял по туннелю, косясь на кищащую площадь, и до рези в глазах смотрел на север. Твари уже ворвались в сад и толпились под незащищенной эстакадой, - юноша знал, что если им придет вдруг в голову взобраться на неё или если поезд опоздает, им придет конец. Когда он показался-таки вдали - ещё едва заметный, - его бешено колотившееся сердце не успокоилось. Казалось, состав совсем не двигался, и вечность прошла, прежде чем донесся его шум. Он шел очень быстро, и в какой-то миг Найко даже испугался, что он проедет мимо - после всего, что им довелось пережить, это стало бы самой жестокой насмешкой.

К счастью, его страхи не оправдались. Хотя поезд был пустым, он затормозил и остановился, как положено. Двери вагонов - тяжелые стальные рамы с толстыми стеклами - с мягким шипением раздвинулись, пропустив их. Найко плюхнулся на потертое кожаное сидение слева от прохода, и с облегчением вздохнул, - из глубины Малау уже слышался плеск бьющегося стекла и яростный рев одержимых. Ещё минута - и...

Едва двери вагонов сошлись, поезд тронулся - так резко, что Найко вдавило в спинку. Оглянувшись, он увидел, как лопнула стеклянная дверь станции. Черная масса затопила перрон, хлынула на пути вслед за ними, - но состав двигался быстро, и она стремительно убегала назад.

Когда Малау осталась позади, юноша отвернулся, неотрывно глядя в окно. Перед ним замерли пурпурно-рыжие облака, гася сияние бесконечно далекого заката. На их фоне зловеще, без единого огня, чернела рваная, остроконечная гребенка развалин и равномерно, через каждую минуту, проплывали сумрачные вестибюли жилых башен ойрат. Тогда закат отступал ещё дальше, отгороженный слоями пыльного стекла. Все эти вестибюли были совершенно пусты, лампы погашены, застекленные двери заперты. Башни спасло от разрушения силовое поле, но сейчас здесь не горели даже огоньки лифтов. Их обитатели сбежали ещё днем, опасаясь нашествия.

На восток Найко почти не смотрел, - хотя их было всего семнадцать в сумрачном, неосвещенном вагоне, и тот был, в сущности, пуст. С той стороны, у подножия длинного травянистого склона, тянулась бесконечная стена длинных четырехэтажек, тоже спасенных уже бесполезным щитом. На тусклой желтизне их стен алели миллионы мутных глаз, - окна отражали тревожное сияние заката. Море зеленовато-ржавых крыш сливалось на горизонте с темно-сизыми тучами. Там, ещё очень далеко, поднимались пугающе толстые колонны черного дыма, подсвеченные снизу мощным мерцающим заревом.

Вагон не останавливался ни на одной из станций. Нигде не было видно ни единой живой души. Все молчали, не говоря ни слова, лишь Охэйо, поддаваясь магии стремительного движения, вдруг негромко запел, и Найко невольно улыбнулся, глядя на друга. Больше всего ему нравилась в нем эта независимость от мира, - Охэйо не давал никаким неприятностям испортить ему настроение. Его отстраненность, правда, отдавала безумием, - но если и так, оно пришлось очень даже к месту.

6.

Измотанный переживаниями, Найко вновь незаметно задремал, и его разбудил пронзительный визг тормозов. Поезд остановился так резко, что он ударился лбом о переднее сидение, и едва не взвыл от неожиданной боли.

- Конечная станция, - бодро объявил Охэйо. - Эта линия ведет к аэродрому, - а там не осталось уже ни людей, ни авиусов, да и надо нам совсем в другую сторону. Поэтому - следуйте за мной.

Что-то мягко зашипело, клацнуло, и дверь вагона раздвинулась. Найко вышел последним, и, обхватив руками бока, - тут было неожиданно холодно, - осмотрелся.

Перед ним раскинулось огромное поле, поросшее чахлым бурьяном и засыпанное строительным мусором. Слева, над полной теней равниной Гитограда, пламенело чудовищное зарево. Справа, на фоне непроглядных дымных туч, нависавших уже над головой, высилось несколько громадных розовато-светлых зданий, этажей по двадцать каждое. Верхушки венчавших их ажурных антенных мачт скрывались в плывущей на запад черно-багровой мгле, а бесчисленные окна багровели, отражая неохватный пожар.

- Дальше мы пойдем пешком, - сказал Охэйо. - Это опасно, конечно, но выбора нет. Кто умеет, - молитесь.

Он повел их к зданиям, но до цели оказалось далеко, и Найко всё время тревожно оглядывался. За станцией, всего метрах в ста, была полоса низкого, наполовину поваленного леса, в которой могло прятаться всё, что угодно. За ней угрюмо темнели ободранные каркасы жилых башен, - громоздившиеся на каждом этаже завалы обломков делали их похожими на многоэтажные свалки.

Они шли прочь от них по ровной, ещё черной асфальтовой дорожке, обсаженной чахлыми кустами. Ставший вдруг пронзительно-ледяным ветер налетал на Найко, пронизывая до костей и пугая своей... неестественностью. Даже в окружении солдат ему было очень одиноко и страшно, хотя вокруг, насколько хватал глаз, ничто не двигалось.

Сначала Охэйо вел их к широкой лестнице одного из зданий, - она поднималась на уровень второго этажа, к застекленным дверям - потом свернул во двор. Миновав ворота в высокой решетчатой ограде, Найко оглянулся... и увидел, как из леса выбираются какие-то темные фигурки, - крохотные с такого расстояния, но всё же, мало походившие на людей. Юноша облегченно вздохнул, - твари опоздали на какие-то секунды.

Здесь было уже почти совершенно темно. Громадные массивы зданий заслонили зарево, дымные тучи скрыли сияние заката, и казалось, что вечер уже очень поздний. Всё вокруг было каким-то призрачным - дорожки, деревья, детские площадки. Дальше виднелась стальная стена заводского цеха или ангара, массивного и высокого, с целым венцом острых шпилей; на ней, квадратами, горел яркий, резкий синий свет. Ещё дальше вздымались чудовищных размеров антенные тарелки, облитые снизу мертвенной голубизной. За ними - лишь багровая, клубящаяся тьма.

- Это Ана-Малау, - сказал невидимый в своем черном Охэйо. - Внутри неё мы будем в полной безопасности. Но до этого зевать не стоит.

- Базу в Алкайне Мроо разрушили, - сказал Найко. - Почему ты уверен, что это убежище окажется надежней?

- Тут есть генератор Зеркала, если ты не видишь, - ответил Охэйо. Он не обернулся и даже не замедлил шага. - Его вообще совершенно ничем нельзя пробить.

- И чего мы будем за ним ждать?

- К Джангру идет флот Тарены. Нам нужно только дожить до его подхода. А теперь будь добр, заткнись.

Найко обиженно замолчал. Он начал забывать о том, что их мир вовсе не был единственным, - но перспектива увидеть настоящие звездолеты уже не казалась ему теперь такой уж радужной. В самом деле, до этого ещё надо было дожить.

7.