– Спасибо, Рэнди. Я тебя крепко обниму и поцелую, когда вернусь…
– Если вы это сделаете, я отдам вас под трибунал. Я не желаю даже прикасаться к вам.
В устах Дуайн это звучало жутко.
– Даю слово, – ответил я. – Все, что захочешь. Дуайн коротко кивнула – и Рэнди Данненфелзер исчез.
Наши возможности для непосредственного наблюдения за жизнью мандалы крайне ограничены. Большинство данных, было получено после вынужденных ударов по гнездам, поэтому велика вероятность ошибочных выводов из-за недостаточной и неверной информации. Тем не менее имеющиеся на сегодня данные позволяют предполагать, что старые неподвижные гастроподы продолжают чувствовать себя хорошо и еще некоторое время растут.
Это, в свою очередь, предполагает, что камеры-резервуары – не просто усыпальницы. Они могут выполнять какую-то дополнительную функцию в интересах выживания особи и/или мандалы в целом. Что это за функция, пока неясно.
Хотя строгих доказательств этого нет, но согласно одной из гипотез ушедшие на отдых гастроподы не умирают, а претерпевают метаморфозу и превращаются в аналог муравьиной «царицы», единственное предназначение которой – производить яйца.
Из этой теории вытекает естественное следствие: молодые гастроподы функционируют в основном как самцы, с готовностью спаривающиеся с любой изъявившей желание самкой, но, достигнув определенного критического размера, гастроподы становятся самками, командующими семьями, а позже – племенами подчиненных им самцов. Возможно, что, ведя активную жизнь – выжив, питаясь, вырастая, строя, общаясь и, конечно, спариваясь с другими гастроподами, – «царицы» накапливают и несут в себе достаточно спермиев, чтобы оплодотворить сотни и тысячи яиц.
Такая стратегия воспроизводства гарантирует, что ни одна особь не может размножаться до тех пор, пока не заработает право на это. Успешно создав процветающую мандалу, данная конкретная особь демонстрирует не только свой личный успех, но и свое лидерство среди других особей. И наградой ей служит не только заслуженный отдых, но и право размножить себя в сотнях и тысячах, копий, гарантируя преобладание своей генетической линии.
Если это так и хторранские гастроподы размножаются, лишь превратившись в огромных яйцекладущих «цариц», то возникает вопрос: как они размножаются до появления «цариц» в гнезде-мандале?
И если гастроподы способны размножаться, не превращаясь в «цариц», почему они все же в них превращаются?
Сторонники этой теории считают, что до появления «царицы» черви не размножаются и в начале хторранского заражения должен был иметься большой запас яиц, который гарантировал достаточное число отдельных особей, а среди них в конечном итоге появились «царицы».
Оппоненты этой теории остаются при своем мнении и приводят пример непосредственного наблюдения живой новорожденной гастроподы в лагере ренегатов как доказательство того, что яйца можно получать и из другого источника. Сторонники теории не считают один пример доказательством. Вопрос остается открытым.
«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)
45 СИРАНО НА ЗЕМЛЕ
Жизнь – это не пакости, следующие одна за другой. Это одна и та же пакость, которая повторяется снова и снова.
Соломон Краткий
Электронная картофелина снова стала самой собой – моргающей, почесывающейся. Выглядела она очень растерянной.
– Дуайн, слушай меня. – Я с трудом сел. – Подойди. ко мне. – Я взял обе ее руки в свои. – Мне необходимо, чтобы ты вместе со мной притворилась одной штукой. Идет?
– Вы д-делаете м-мне больно.
– Это просто игра, – сказал я. – Очень интересная игра. Я хочу, чтобы ты представила себя тифом. Тигром номер четырнадцать. Представь, что едешь внутри него, видишь то, что видит он, слушаешь его ушами, чувствуешь то, что чувствует он. Я хочу, чтобы ты представила себе, будто можешь послать его туда, куда тебе хочется. Можешь это сделать? Закрой свои глазки, моя сладкая, вот так, и просто позволь себе оказаться внутри тигра номер четырнадцать. Вот так, моя девочка.
На ее лице опять появилось растерянное выражение. Глаза Дуайн открылись и удивленно расширились. Она огляделась вокруг себя, ее голова повернулась в одну сторону, потом в другую – движения были одновременно и грациозными и механическими.
– Где ты находишься? – спросил я.
– Я д-вигаюсь среди д-деревьев. Под т-тентом. Эт-то оболочка д-дирижабля. Мне в-видно… – она взглянула вверх, – что его рама в-вся поломана и п– перекорежена. Ее к-куски висят на д-деревьях.
– Где ты находишься?
– П-под килем. Все д-днище разорвано.
– Можешь залезть туда?
– Н-не думаю…
– Помни, Дуайн, что теперь ты тигр. – Я сжал ее руки. – Помни, что у тебя на ногах есть когти. Ты можешь залезть на дерево – так, как не могут люди. А теперь посмотри – где можно подняться?
Голова Дуайн завертелась. Она посмотрела поверх меня оценивающим взглядом, нахмурилась, поморщилась, по ее лицу пробежали какие-то странные волны. Наконец она указала пальцем.
– Вон т-там м-можно.
– Давай лезь, – скомандовал я.
– Я б-боюсь.
– Не бойся, тебе ничто не грозит. Это только игра. И к тому же я все время рядом.
– Я н-не хочу б-больше играть. Мне б-больно.
– Это очень важно, Дуайн. Ты любишь Лиз?
. – Г-генерал Т-тирелли очень хорошая. Я л-люблю ее.
– Ты должна сделать это для нее.
– Мне б-больно.
– Лиз попала в беду. Ты единственная, кто может ее спасти.
– Онаб-больна?
– Возможно. Я знаю, ты испытываешь дискомфорт, но ты должна сделать это для нее.
Дуайн сменила позу. Она как бы сжалась внутри своего тела. Я не мог понять, что она делает, как вдруг она объявила: – Я л-лезу сейчас по д-дереву. Я п-почти на самой в-верхушке. Здесь очень в-высоко.
– Не смотри вниз.
– Что я д-должна д-делать?
– Ты должна залезть внутрь разбитого корабля. Сможешь?
– Да. Я з-залезла, – сообщила она. – Здесь очень т-темно. К-кругом одни обломки. В-все накрыто об-бо-лочкой. Я п-плохо вижу.
– Включи свет, Дуайн. У тебя-есть прожектора. Включи их.
– Я н-не знаю – к-как.
– Подумай о них. Представь прожектора в своей голове. Почувствуй их. Представь, где они находятся. Правильно. Хорошо. Теперь представь, что они горят. Ну как, горят они?
Лицо Дуайн просветлело.
– Я вижу л-лучше. Я н-настроила с-свои глаза. Т-те-перь я м-могу видеть разные цвета. Т-так красивее.
– Хорошая девочка. – Я пожал ее руки. – Где ты сейчас?
– В к-коридоре, н-наверное. Он п-похож на беговую д-дорожку. Оч-чень д– линный, н-но весь р-разбит.
– По нему можно пройти?
– Нет. Его сплющило. Д-даже не проползти.
– Дуайн, помни, что сейчас ты тигр. Можешь проползти по нему, как тигр?
Лицо Дуайн напряглось и расслабилось. Она с готовностью кивнула.
– Да. М-могу. – Она согнула и разогнула пальцы, словно готовилась ползти. – М-могу я п-пользоваться руками?
– Да! – почти выкрикнул я ей прямо в лицо. – Да, хорошая девочка! Ты очень умная.
– Я ползу вперед.
– Хорошо, но попробуй двигаться побыстрее. Нам нужно попасть в главный салон, поняла?
– Хорошо, Шим.
– Поищи главную лестницу.
– К-коридор закончился, Шим. Можно, я вернусь назад?
– Нет! – Я поймал себя на том, что снова кричу, и понизил голос. – Нет, не возвращайся. Можешь перелезть через завал? Или в обход?
Дуайн нахмурилась, думая изо всех сил.
– Посмотри внимательно, ДуаЙн.
Она вспотела. Капельки заблестели на лбу. Ее лицо покраснело.
– Я н-не могу пройти дальше, Шим. Там все завалено. На ее глаза навернулись слезы отчаяния.
– Я н-не вижу никакого п-пути.
Сейчас она не могла пользоваться наращенной памятью. Емкость ее искусственного мозга была нужна для создания виртуальной реальности. Ей требовалась помощь.
