– Вы и так уже на полпути к ней. Когда я буду укладывать вас в постель, вы это почувствуете.
Я проковылял в задний отсек и повалился на нижнюю койку.
И внезапно снова оказался один – опять нахлынуло все, чему я сопротивлялся последние часы.
Все сразу навалилось на меня. Гудело все – голова, сердце, руки. Все тело вибрировало. Я прижал пальцем вену на шее. Пульс отвратительно частил. Сколько времени я держал себя в таком напряжении? День? Неделю? Всю жизнь? Я не помнил, когда в последний раз позволил себе расслабиться, и не был способен на это даже сейчас. Я лежал на койке и дрожал. Мне было хорошо известно это чувство: тревога перерастает в панику, которая сменяется отчаянием, фрустрацией и бритвенно– острым ощущением ужаса. Мозг лихорадочно работал. Я боялся позволить себе расслабиться, боялся, что если я это сделаю, то отпущу и свою жизнь; я был настолько изможден, что не сумел бы потом восстановить контроль над телом, не осталось бы ничего, что не давало мне рассыпаться. Я просто испарился бы. Просто впал бы в бессознательность и исчез бы навсегда. Подо мной открылась бы дыра, и я провалился бы в бездну – даже не смерти, а на ступеньку ниже нее.
Я резко сел. Слишком резко – закружилась голова. Я сжал ее руками и начал медленно считать, ожидая, когда пройдет головокружение. Когда успокоится тело. Только оно не успокаивалось. Не могло успокоиться. Желудок сжимали спазмы, как гнездо копошащихся хторранских тварей под рощей. Было так плохо, что хотелось выскочить из кабины, распахнуть дверь и помчаться голым по розовой пыли.
Наша работа будет иметь смысл, только если мы вернемся живыми. Сумеем ли? Какой толщины достиг слой пыли? Как быстро он расплывется в липкую жижу? Похоронит нас заживо, или мы просто обнаружим, что не можем выбраться? Бронетранспортер может прилипнуть к земле уже завтра. Заберут ли нас отсюда, если мы попытаемся вызвать вертушку?
И, что более важно, глянет ли кто-нибудь на собранные нами данные?
Или мое имя теперь настолько ненавистно, что от наших проб отмахнутся, даже не взглянув на них, просто потому, что там будет стоять моя фамилия?
Что сейчас делает генерал Уэйнрайт? Что приготовил мне Данненфелзер? И что скажет доктор Зимф? Ничего печатного, я уверен.
А самое главное, как поведет себя Лиз? Что я мог сказать ей? Что сделать, чтобы исправить положение?
Слишком далеко я зашел на этот раз. Ощущение было мерзкое…
Я снова лег на спину. Такого звона во всем теле я еще никогда не испытывал. Что я делал, когда в последний раз сходил с ума? Не знаю. Даже не могу припомнить, когда я был таким ненормальным. Нет, неправда. Я был еще ненормальнее, чем сейчас. Намного ненормальнее. Но в тот раз это доставляло мне удовольствие.
– Я не знаю, – прошептал я. – Просто не знаю.
И услышал в голове голос Формана: «Это я понял. Ты не знаешь. Но если бы ты знал… что бы ты тогда знал?» – Нет. Я действительно не знаю.
«Я тебя слышу, – засмеялся он. – Но если бы ты действительно знал… что бы ты знал?» Я невольно рассмеялся. В прошлый раз, почувствовав себя загнанным в чудовищную ловушку и потерявшим всякую надежду, я сочинил больше сотни лимериков. Некоторые были настолько ужасны, что даже я смущался читать их.
Сочинение лимериков не вылечило тогда моего сумасшествия – только направило его в русло более приемлемого поведения. В том и состояла вся соль шутки. Доктор Дэвидсон говорил, что абсолютно нормальных людей не существует. Максимум, на что способен любой – научиться как можно ловчее обманывать окружающих, чтобы никто не мог увидеть правду.
Лимерики… Дурацкая идея. Хотя – это было хоть ка-юш-то занятием. Занятием, которое отвлекает.
С чем бы срифмовать Марано?
Ничего не приходит в голову. Придется попробовать се имя.
Секс в исполнении крошки Лидии
Показывать можно детям по видео.
У Лидии лишь цена
Целомудрия лишена —
Такое бесстыдство едва ли вы видели.
Рано или поздно я подберу вторую рифму на Уиллиг. Я заснул прежде, чем смог ее придумать.
Жигалка – идеальный пример параллелизма в эволюции. Это существо является аналогом москита в хторранской экологии. Хотя оно меньше, проворнее и намного прожорливее, но функционально эквивалентно земному аналогу.
Жигалка жалит свою жертву, впрыскивает антикоагу-. гянт и сосет кровь (или жидкость, выполняющую роль крови у хторранских организмов), всасывает с кровью вирусы и бактерии и доставляет их прямиком к следующей своей жертве.
Жигалка имеет исключительно высокий уровень метаболизма. Из-за своих малых, размеров и быстрого роста она должна питаться весь день напролет. За двадцать четыре часа одна жигалка способна покусать и заразить до сотни Разных животных – как хторранских, так и земных. Она больше других подходит на роль первичного переносчика хторранских микроорганизмов.
В результате возникает чрезвычайно эффективный источник инфицирования. Сейчас, когда пишутся эти строки, большинство ученых считает жигалку первопричиной Распространения хторранских эпидемий среди населения Земли.
«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)
21 ВОСПРОИЗВВДЕНИЕ
Проблема с кошками в том, что, когда тянешь их наверх, они всегда цепляются за дно.
Соломон Краткий
Нерифмуемая Уиллиг легонько потрясла меня, чтобы разбудить.
– Капитан Маккарти?
– А? Что? – Пытаясь сесть, я треснулся головой о верхнюю койку. Потом боком скатился на пол, потирая лоб. – Который час?
– Половина восьмого. Ничего не происходило, поэтому мы дали вам поспать подольше.
– А вот этого не надо было делать…
– Вы нуждались в отдыхе.
– Простите, но в армии, в которой я служу, капралы имеют обыкновение подчиняться приказам капитанов.
– Добавьте это к списку обвинений в мой адрес в будущем трибунале. Я дала вам поспать подольше, но…
– Что стряслось?
– Пока ничего. Мы перезарядили и заново загрузили тигра. Я думала, вы проснетесь от шума. Он отправился обратно в дыру в шесть тридцать утра. ИЛ провел его без каких-либо проблем. Мы уже имеем данные с половины широкоспекторных датчиков. Зигель устанавливает остальные.
– Что «но»?
– Что-то двигается наверху. Пока оно за горизонтом…
– Как пыль?
– Прекратила выпадать еще ночью. День стоит ясный. Видимость почти неограниченна. Пейзаж такой розовый, что так и ожидаешь увидеть Изумрудный Город.
– И?.. – подтолкнул я ее, пробираясь в нос машины. Уиллиг шла следом.
– Вдали видны столбы пыли. Как показал анализ, там двигаются три объекта.
Я похлопал Локи по спине, чтобы он освободил мое место.
– Давайте посмотрим, Локи показывал через мое плечо: – Здесь и вот здесь…
– Вижу.
– Это черви?
– Похоже на червей, – сказал я. – Но с таким же успехом это могут быть джипы. Или сумасшедшие мотоциклисты. Или бандиты.
– Угу, – подтвердила Уиллиг. – Ни один человек в своем уме не полезет в это дерьмо.
– Ну, тогда круг сужается всего до двух миллиардов оставшихся в живых. Нормальных людей больше не существует.
– Вы знаете, что я имею в виду.
– Слыхали когда-нибудь о ренегатах? Уиллиг прикусила язык.
– Однако, – добавил я, – я все-таки склоняюсь в пользу червей. Здесь их места, а не людей. Вы проследили за ними?
Локи протянул руку над моим плечом и нажал на клавишу.
– Вот карта, на нее наложена схема перемещения. Видите, они рыщут туда– сюда, но все время продвигаются на северо-восток. Через час будут здесь.
– Хорошо, – сказал я. – Тогда у нас есть время позавтракать. – Оттолкнувшись от консоли, я развернулся в кресле к Уиллиг: – Мне подайте ветчину с яйцами – яйца вкрутую, ветчина с корочкой, большой бокал апельсинового сока, белый тост с плавленым сливочным сыром и клубничное желе. Грейпфрут дольками в сиропе. Очистите три штуки.
