Теперь вы убедились, что еще до каких-либо наших дей-ствий толпа на площади уже пришла в заметное возбуждение. Мне не хочется воспроизводить пение, сопровождавшее это сборище. Думаю, каждому из присутствующих более чем знакомо неприятное чувство, которое оно вызывает у слушателя. Мне хотелось бы только отметить, что возможность для насилия существовала не только до любых наших действий, ню и – взгляните на увеличенные изображения, и вы увидите сами – уже проявляло себя отдельными изолированными очагами… Вот здесь, здесь и… да, вот тут.

Лиз заглянула в свои заметки и, задумчиво прищурившись, пролистала изображения.

– Я хотела подчеркнуть… – она нашла нужное место, – что угроза насилия уже присутствовала и уже проявляла себя с самого первого момента появления корабля над ман-далой. – Она подняла голову и посмотрела на бразильцев. – По условиям нашей экспедиции воздушный корабль ни в коем случае не должен тревожить гнездо. Такова договоренность между нашими уважаемыми правительствами, и каждый на борту корабля был тщательно проинструктирован насчет необходимости выполнять это обязательство.

Доктор Хикару, казалось, снова хотел вскочить на ноги, но сдержался. Доктора Амадор и Родригес сидели с одинаково сердитыми и напряженными лицами.

– Да, – согласилась Лиз. – Все выглядит так, будто прошлой ночью это соглашение было нарушено. Я приношу извинения – публично и искренне – за все, что могло создать такое впечатление. У нас не было намерения отстранять бразильских коллег от предпринятых нами действий. Просто необходимо было принять решение, причем принять его быстро. В результате мы не консультировались с докторами Амадором, Родригесом и Хикару в том объеме, в каком должны. Они были проинформированы о нашем решении уже после его принятия. Это нарушение протокола я полностью принимаю на свой счет. Однако…

Я знал этот ее тон. Она признавала только нарушение протокола и не желала признавать ничего больше, и прежде всего – ошибочность принятого ею решения. Лиз защищала и меня. Я откинулся в кресле и, расслабившись, сложил руки на груди.

– Однако, – продолжала Лиз, – я полностью одобряю все действия, которые были предприняты. Они абсолютно соответствовали сложившимся обстоятельствам. После того как мы выслушаем доктора Хикару, я объясню почему. Доктор Хикару?

Теперь он встал.

– Генерал Тирелли, – начал он по-английски с сильным акцентом, – целых два года я агитировал своих сограждан, наше правительство и моих коллег в поддержку этой экспедиции. Целых два года я доказывал, что только эта экспедиция поможет нам провести детальное исследование непосредственно на месте. За два года мне пришлось выслушать и преодолеть множество возражений. Меня предостерегали. Предупреждали, что произойдет именно это – Соединенные Штаты воспользуются экспедицией для прикрытия массированной атаки против гнезд. И тем не менее ради вас и вашей экспедиции, генерал Тирелли, я поставил на карту свою карьеру, потому что верил вам. Я ошибался.

Вы, – обвинительным тоном продолжал Хикару, – предали меня, подвели перед лицом всего человечества.

Он стоял, окруженный светящимися экранами с тысячами и тысячами завороженных гастропод мандалы Коари. Они мигали и вращали глазами. Размахивали клешнями. На экранах с увеличенным разрешением их красный мех ярко сверкал. Доктор Хикару стоял, окруженный своими подопечными.

– От своего имени, от имени своих коллег и от имени бразильского правительства я отказываюсь принять ваши извинения. В лучшем случае они неискренни и не раскрывают истинной сути дела. Прежде всего я имею в виду нежелание признавать решения правительства страны, оказавшей вам гостеприимство, и полный контроль над этой якобы международной экспедицией со стороны Соединенных Штатов. События прошлой ночи показали, что все предупреждения и прямые предостережения самых циничных пессимистов оказались абсолютно правильными. Лиз слушала его спокойно, не выказывая никаких эмоций. На ее лице абсолютно ничего не отражалось, как будто она играла в покер. Впрочем, сейчас она действительно играла. Я перевел взгляд на доктора Хикару.

– Обсудив случившееся, боюсь, я и мои коллеги будут вынуждены немедленно прервать свою работу. Мы больше не участники вашей экспедиции.

Взяв свой блокнот, он направился к двери, следом за ним пошли доктора Амадор, Родригес и их помощники.

– Доктор Хикару! – спокойно окликнула его генерал Тирелли.

Он, не отзываясь, продолжал идти к выходу. Но дверь перед ним не открылась.

– Доктор Хикару! – повторила Лиз. Он повернулся. Лицо его покраснело.

– Откройте дверь, – потребовал он.

– Теперь моя очередь, – сказала Лиз и дотронулась до клавиши на кафедре. – Сеть отключена. Теперь нас не записывают. Несмотря на демонстрацию оскорбленной национальной гордости, специально разыгранную вами для зрителей, у нас по– прежнему остается работа, которую надо довести до конца. Ваши знания, как и знания ваших коллег, по-прежнему нужны нам. Можем мы рассчитывать на ваше…

– Наше решение, – перебил Хикару, – окончательное. Мы не хотим иметь ничего общего с бесчестными целями вашей экспедиции. Откройте дверь! – Он сердито взглянул на Лиз. – Или мы пленники?

– Все зависит от вас. – Генерал Тирелли встретила его негодующий взгляде неподражаемо любезным видом. – У меня нет свободных самолетов, чтобы отправить вас и ваших сотрудников в Рио. Продолжаются поиски пропавшего вчера пилота, а ее безопасность перевешивает вашу. Таким образом, остается два выхода. Мы можем высадить вас здесь, если хотите. – Она пробежалась по клавишам, на экране появилась карта этого «здесь», расположенного за тысячи миль от чего бы то ни было. – Или же мне придется изолировать вас и ваших коллег в каютах на все время путешествия – без доступа к любым средствам связи. Это даст нам гарантию, что вы не предпримете никаких враждебных действий до окончания операции. Кстати, вы заметите, что некоторые веши в ваших каютах отсутствуют. В частности, зубная паста, крем для бритья, батарейки в приемниках… и запалы детонаторов.

Доктор Хикару пришел в ярость. Казалось, он готов был наброситься на нее. Только сейчас я заметил, что адъютанты, стоявшие по обеим сторонам двери, вовсе не были ими. Там застыли ребята Зигеля, переодетые адъютантами и техниками. Еще раз женщина, на которой я женился, поразила меня.

– Я заявляю самый решительный протест против нарушения личной неприкосновенности, – мрачно сообщил Хикару.

– Я бы удивилась, если бы вы этого не сделали. Между прочим, соответствующие письменные принадлежности уже доставлены в вашу каюту. Я даже взяла на себя смелость набросать черновик, так что можете позаимствовать оттуда фразы, которые вам понравятся. А тем временем мое правительство направит самый решительный протест вашему првительству относительно шпионского оборудования, которое вы тайно пронесли на борт корабля.

Тут доктор Хикару сделал совсем странную вещь. Несмотря на свою ярость, он церемонно поклонился генералу Тирелли.

– Я проклинаю вас, – сказал он с тихой злобой. – Проклинаю вашу слепоту. Вы не понимаете, что здесь происходит, поэтому пытаетесь это уничтожить. Я проклинаю вас сегодня. История проклянет вас навечно.

Генерал Тирелли не дрогнула.

– Нет, доктор Хикару, – сказала она. – Я отвергаю ваши проклятия. Это вы – и люди, рассуждающие подобно вам, – потеряли способность видеть. Посмотрите на остальных в этом зале. Мы не забыли, кто наш враг. Мы не забыли, кто убил пять с половиной миллиардов человек за последние шесть лет. Так что можете подавиться своими претензиями на духовное превосходство и катиться ко всем чертям. – Она кивнула лейтенанту Зигелю. – Уберите их отсюда, пока меня не стошнило.

Вокруг бразильцев моментально образовалась цепь из «адъютантов» и «техников». Сержант Лопец шла впереди. Лейтенант Зигель замыкал шествие. Он широко ухмылялся; каждое мгновение явно доставляло ему большое удовольствие.

После того как дверь за ними закрылась, Лиз обвела взглядом оставшихся. Она набрала команду на клавиатуре, и мы снова включились в сеть.