Видеть такое отчаяние на лице своего ребенка было так тяжело, что сердце сжалось:

- Да как же так? Может, и хорошо, что поссорились, значит, недостоин он тебя. Другого встретишь, а может, девушку, сынок?

Эдик смотрел на мать больными глазами: неужели она догадалась?

- Какую девушку, ма?

- Нормальную! Я вот скажу твоему педофилу, что тебе всего семнадцать, а то ему и горя мало!

- Ты думаешь, что в восемнадцать я переключусь на девушек?

Хотелось кричать, что-нибудь разбить, можно даже голову об стену.

- Ну а что? Ты хоть пробовал с девочками встречаться? Вон ты какой красивый! Любая согласится.

- Ты что, не слышишь, что я говорю?! – в голове все кружилось, в глазах темнело. Эдик схватился за дверь. - Не нравятся мне девушки! Совсем! Не стоит на них, понимаешь? Я, когда влюбился в восьмом классе в первый раз, – это был парень.

Мать смотрела на него, прижав ко рту ладонь, в глазах стояли слезы. И, чтобы добить ее окончательно, ведь когда так самому больно, хочется причинить боль другому, крикнул:

- И вообще я снизу. Всегда! И мне это нравится! – с этими словами Эдик добрел до своей комнаты и рухнул в постель.

***

Хоть и не спал всю ночь, но сна – ни в одном глазу. Горло царапает, и почему-то больно смотреть на свет. И тело заломило.

Только душе гаже, чем телу.

Втерся, влез в душу, взял ее, вывернул…

Только сейчас Эд осознал, что Вадим действительно взрослый. Не просто старше, а именно взрослый. И до Затонского у него была жизнь. И любовь в ней была, и серьезные отношения. А Эдик… ну что – «Эдик»? Простофиля этот Эдик.

Думал, что - легко удержать такого шикарного парня? На, выкуси, идиота кусок. Лег под него, да просто так, да быстро, как шалава. Вот и получил.

Эд закрыл лицо ладонями.

Дочка. Жена. А еще он про двоих тех рассказывал. И «тройничок» тот мудак в клубе упоминал. Капец.

Эдик сглотнул. Больно горлу. Сок со льдом был - простыл, наверно.

Сдохнуть бы сейчас к черту.

На какой-то миг стало так жалко, так жалко прежних отношений, что Эдик даже потянулся к телефону, чтобы позвонить и сказать… а что сказать? Всё уже кончено.

Где-то там у Решитова были свои интересы, не завязанные на Эдике.

В клубе этом завсегдатаем был, снимал, конечно, там всяких.

Эдик не дурак, знает, что таких, как он, называют «свежее мяско».

Школьник, малолетка, давалка безотказная, да? Вот кем он для Дима был. А выеживался как! Со стороны, верняк, Вадим ржал над его «дам-не дам». Сразу и насквозь видел, что даст Эдичка, как миленький даст. И еще, небось, и не он один это видел?

Эд, промучившись и так и не уснув, вылез из постели к обеду. Взъерошенный, красный, качаясь, еле дошел до кухни, которая плыла и раскачивалась. Пить хотелось неимоверно. Его трясло и было почему-то ужасно холодно. Мама что-то помешивала в кастрюльке и выговаривала Варфоломею.

Парень вцепился в косяк, чуть не упав, Анна только глянула, ахнула коротко и тут же потащила назад, в кровать.

В довершение ко всему еще и температура под сорок.

***

Эдик не появлялся в школе уже третий день; что случилось, можно было только догадываться. Ну не мог же он, в самом деле, прогуливать уроки из-за ссоры со своим парнем или мог? А может, тот парниша в запале ссоры его ударил? И тут как раз так удачно классуха дала повод проверить, в порядке ли он.

Десятый класс. Совсем взрослые, а только звонок с урока - срываются с мест, как первоклашки. Людмила Аркадьевна, бессменный руководитель у «бэшников», по-доброму улыбнулась.

- Дима, Игорь, обождите-ка.

Друзья обернулись.

- Мальчики, вот тут у меня работа Затонского. Идет почти вровень с вами на отлично. Но не хватает заключительной части. Жаль будет, если от класса на конференцию только два проекта пойдет. Эдик и сегодня в школе не появился, его мама сказала, что он приболел. Если там не сильно серьезно, то пусть он заключение допишет и используемую литературу, хорошо?

- В смысле, надо отнести ему реферат? – Гор потянул из руки классной стопку листов. – Ладно, сделаем.

До квартиры добрались быстро.

Только войти сразу не получилось - Гор, увидев сидящего на ступеньках парня со знакомым лицом, а сейчас взъерошенное и несчастное создание, немедленно притормозил:

- Хоба-на… ты чего тут?

Вадим поднял на парней измученные глаза и тихо сказал:

- На звонки не отвечает. Мама его сказала, чтобы убирался, и не говорит, что с ним. А он в школу не ходит. Вы к нему?

- Так с тех пор и не помирились? – тоже негромко спросил Димка. – Мы вас в «Чаше» видели. Из-за чего Эдька-то взбрыкнул?

- Про мою дочку ему сказали…

- Ебать! - нецензурно удивился Гор. - Ты женат?

- Нет, и не был никогда. Не регистрировались, так жили, точнее, делали вид, что живем. Родители настояли. Надеялись, что ориентацию сменю. В общем, долгая история, – Дим потер обеими ладонями лицо, на котором стала проступать щетина. – Мужики, посмотрите, что там с ним: не могу больше. Скажите, что я тут, что просто пусть трубку возьмет, просто поговорить, ничего такого!

- С левого номера… - начал было Дима.

- Пробовал. Как голос услышал – сбросил. Теперь вообще отключил сотовый. А на домашний – мама его только берет. С ума схожу…

- Вадь, ты не сиди здесь, слышь? Его мать дома, а ни тебе, ни Эдьке проблемы ни к чему, не нагнетай обстановку, – Игорь присел на корточки рядом. – Иди домой, отоспись, себя в порядок приведи. Мы там разведаем, и я к тебе зайду. Ок? Твой номер у меня есть, созвонимся.

Дима тоже дружески ткнул Решитова в плечо:

- Не боись, прорвемся.

Вадим криво улыбнулся, и глаза у него приняли странное выражение: и недоверчивое, и умоляющее одновременно.

- Эк его скрутило-то, - шепотом поделился Гор, когда незадачливый Эдиков ухажер медленно, постоянно оборачиваясь, уходил вниз по лестнице. – Звони давай.