Куда пристроить сегодня эти деньги, он знал, всё равно они не бурковские, так что не о чем и говорить. А ночных клубов навалом.

***

- Ну что мне Вам сказать, Наталья Сергеевна… - усталая инспектор потерла виски пальцами. – Понимаете, нет здесь состава преступления. Даже по показаниям самого Димы он сам упал. Хорошо еще, уж давайте напрямик, что Вашего сына не обвинили в нападении. Ведь и свидетели говорят, что парней он просто складировал на асфальт. Прямо и не знаю, какое счастье, что у них ни синячка, ни царапинки, а то ведь могли и встречный иск подать, за избиение.

Наташа сжала губы в полоску:

- Хороши законы. И никто ни в чем не виноват!

- Ох, да что же мы им предъявить-то сможем? Вы поймите, у Димы серьезные боевые навыки, а знаете, как оно бы на суде повернулось? Шли себе три мальчика с концерта Чайковского, а к ним прицепился качок-спортсмен, чтобы свои приемы на живых людях отработать. И тут все медали и кубки Вашего мальчика против него бы и обернулись… Но Вы знайте. Карма, это дело такое. Я уж насмотрелась. Настолько большая наглость без последствий не останется, поверьте.

По-видимому, слова многомудрой инспекторши все-таки имели вес во Вселенной.

Потому что для кой-кого и впрямь пошла черная полоса, которая показалась сначала белой.

***

Улицу переименовывали уже в третий раз. Ладно, не понравилось отцам города Советская и Герцена. Но с чего было переделывать Нечаева – который был архитектором и никакого отношения ни к каким партиям не имел, сплошная загадка. Теперь улочка в восемь домов гордо именовалась Старая.

Несмотря на малые размеры, на улочке было несколько двусмысленных достопримечательностей. Первая и несомненная - магазин «Мебель» и детский магазин «Тутти», владельцы которых постоянно вели войну с неизвестными лицами. Эти лица с регулярностью, достойной лучшего применения, систематически снимали со светящихся вывесок буквы большую «М» и маленькие «т» и «и».

Видимая издалека «ебель тут» недвусмысленно указывала на другую достопримечательность – две гипсовые скульптуры пионеров.

Скульптуры стояли здесь со времен детского парка, ставшего ныне летним кафе «У Тиграна», и представляли собой две весьма потрепанные фигуры с отбитыми носами.

Одна из них держала весьма фаллического вида горн, упиравшийся одним концом в ее бедро, а другим - в ягодицы второй, которая, наклонившись, приобнимала третью фигуру, давно превратившуюся в осыпавшийся столбик.

В целом же, с какого ракурса ни посмотри, композиция выглядела сценой из крутого гей-порно, где прикованного наручниками юношу, стоящего раком, радостно удовлетворял его друг, а если учесть восторженное выражение лиц участников действа, то понятно, почему на фоне пионеров так любили фотографироваться гости города.

Игривые пионеры смотрели попами в сторону «ебели», а глазами в сторону третьей достопримечательности, к которой направлялся Нефедов.

Достопримечательность называлась «Веселая чаша» и имела на вывеске слова «Клуб свободных нравов».

Антон заприметил вывеску, еще когда дворами уходил с места нападения на Арсенина, и, чувствуя в себе весьма свободный нрав, решил-таки посетить клуб, в котором, по слухам, не спрашивали паспорт, а наливали без вопросов.

Не то чтобы хотелось напиться, но после заметно возросшей холодности в классе сильно хотелось отвлечься.

***

«Веселая чаша» встретила Антона дабстеповым рёвом колонок и ослепляющим светом синих проблесковых ламп.

Наливали тут, действительно, не особо интересуясь возрастом, но уж если начистоту, то Нефедов совсем сопляком и не выглядел.

Вот честно – хорош был Антон Нефедов.

Стройный, с чертовски обаятельной улыбкой, со стильной стрижкой, хоть и не скажешь, что пострижен – волосы по плечи и всё так небрежно вроде, и всё к месту. А при маминых немелких тратах на его прикид, который сейчас состоял из стильной пары черных джинсов и куртки, так вообще. «Принц Тьмы!» - как оценил он сам себя сегодня вечером.

И те девушки у входа его назвали «красавчиком», когда ему на запястье ставили клубную печать, а они, между прочим, точно уже студентки! Антон улыбнулся и, кивнув им на вход, небрежно пихнул парню-кассиру плату ещё за двоих.

Честно сказать, девчонки тут же растворились в толпе, но Нефедов не пожалел – во-первых, хоть бабло и было и не хуй им еще и на коктейли тратиться, а во-вторых, внешность у них, по сравнению с ним, недотягивает. Не айс, короче.

Нефедов протолкался к бару, хлопнул небрежно купюрой о стойку и кивнул на бутылку в руках бармена «вот этого!», на самом деле ни в зуб ногой, что заказывает. Бармен, симпатичный парень, косящий под гея, понятливо кивнул и расторопно налил в высокий стакан желтую жидкость. Подмигнув, кинул лед и показал глазами на соломинки, стоявшие в бокале на стойке.

Антон, где-то читавший, что пить через соломинку – удел детей и баб, надменно скривился и от души глотнул из стакана.

Немного задержав взгляд на бармене, понял, что сдачи не будет, подавил досаду – купюра-то была немаленькой, да ладно. И только тогда почувствовал, что такой градус, пожалуй, стоил отданных денег.

Вытаращив глаза и едва не высунув язык, как собака, новоявленный тусовщик пару раз попытался вдохнуть, закашлялся и еле перевел дух. Крепкая штука, с уважением посмотрел Нефедов на стакан и обвел заблестевшим взглядом зал.

В мелькании цветовых пятен сложно было найти красивых девчонок, но весело было и так. Атмосфера явно соответствовала красочному настроению, затопившему сознание, – Антон задергал головой и плечами в такт музыке, широко улыбнулся миру и, заглянув в стакан, с удивлением заметил, что в нем только лед.

«Повторить!» - небрежно стукнул о стойку толстым стеклянным дном, и получилось прямо как в кино, повелительно и круто, особенно, когда стакан проехался по барной стойке прямо к бармену.

Еще одна купюра покинула карман и перекочевала к псевдо-гею.

А чё там «псевдо», ухмыльнулся Антон. Голубок и есть! Тут ведь свободные нравы!

Ощутив себя свободным на все сто, Нефедов, пританцовывая, попер сквозь толпу веселых дикарей, какими ему виделись завсегдатаи танцпола. Делая большие глотки и хрустя льдом, он раздвигал плечом целое озеро дергающихся под музыку людей, мимоходом смело хлопая по чьим-то обтянутым блестящими штанами задницам. По ходу, пару раз задницы были мужские. Но разошедшемуся Нефедову уже было фиолетово. Он находился где-то в параллельной вселенной, где всё подчинялось мановению его ладони. Басы вибрировали в горле и груди, хотелось сделать что-то грандиозное, типа взлететь и пройтись по головам, или, еще лучше, спрыгнуть со сцены в толпу – пусть передают его восхитительное тело по рукам… каааайф!