Когда к ним подошел врач, Наташа с таким страхом посмотрела на него, что тот сразу же успокаивающе поднял руки:

- Все хорошо, мамочка, не переживайте.

Наташа встала, ей казалось, что она не может ни дышать, ни говорить, Игорь поднялся следом и встал рядом, требовательно глядя на врача.

- Операция прошла хорошо, печень цела, штырь прошел стороной, пробил кожу и частично мышечную ткань. Все почистили, зашили, вкололи антибиотики и от столбняка, сейчас он спит. Так что ничего страшного и не было, вашему мальчику очень повезло. У него еще оказался вывих правой руки, но это тоже вправили и наложили фиксирующую повязку.

- С Димой, правда, все хорошо? – уточнил Игорь.

- Правда-правда, - улыбнулся врач, - с такими травмами два-три дня и домой.

В голове Наташи билось: «Все хорошо, с Димой все хорошо, все хорошо». Врач, улыбаясь, отошел, а Игорь повернулся к Наташе.

- Теть Наташ, вы чего плачете? Врач же сказал, что с Димкой все хорошо.

Наташа повернулась к Игорю и обняла его:

- Слава Богу, Игореша, слава Богу.

Игорь, приобняв женщину в ответ, почувствовал, как под руками содрогается от всхлипов ее спина:

- Ну чего вы, теть Наташ? Все ж хорошо уже.

Перед Мариной, когда она зашла в хирургическое отделение, открылась неоднозначная картина: подруга стояла в обнимку с Игорем, и, судя по подрагивающим плечам и доносящимся рыданиям, дело было очень и очень плохо, главное, чтобы Димка был жив. Она тихонько подошла к столу дежурной медсестры и поинтересовалась:

- Я по поводу Димы Арсенина.

Марине казалось, что у нее с души не то что камень – дом свалился, когда она узнала, как обстоят дела с Димой, и уже смело подошла к Наташе с Игорем.

- Вы чего тут концерт устроили? Все ж хорошо.

- Маринка? Это стресс выходит, - Наташа подняла голову и посмотрела сначала на подругу, потом на ее сына, смахнула с его щек слезы: - Игореш, а ты чего плачешь? Ты ж мужик.

Игорь хмыкнул, «мужик», он и не замечал, что слезы текут, они сами почему-то… Сколько себя Игорь помнил, столько же он знал Диму, столько же они дружили, делили вместе общие интересы, совместный отдых, да даже домашку - и ту делали каждый день то у одного, то у другого, в основном у Димки, конечно. Всегда понимали друг друга с полуслова, да даже говорить ничего не нужно было. И вот теперь он чуть не остался один, это было страшно, так страшно, как никогда в жизни. Они еще не обсуждали, куда будут поступать после школы, но само собой подразумевалось, что вместе. Всегда будут вместе, рядом. Да они даже в один день родились, как, блядь, всем известный Гарри Поттер, 31 июля. И вот сейчас он чуть не потерял Димку. Что-то здесь было не то, не мог Дима сам так навернуться. Ну ничего, выясним, и кому-то не поздоровится.

На ночь Наташа отказалась уходить наотрез, ну и что, что сын накачан снотворным, она останется и будет рядом. В итоге Маринка пошла по врачам, выяснять, как это можно провернуть. Легко, если у тебя есть деньги.

- Ты иди, Мариш, поздно уже. Ты, кстати, как сюда попала?

- Андрей привез.

- Так это что, он сейчас где-то с машиной под больницей стоит.

- Ага.

- Тем более иди и Игореху забирай.

- Я никуда не собираюсь, - твердо сказал Игорь и так посмотрел на мать, что она встала и опять пошла договариваться с врачом, только теперь уже насчет Игоря.

***

О случившемся Эдик узнал еще на подступах к школе.

Перова с пакетом, в котором просвечивали апельсины, какой-то сок в тетрапаке и непонятные свёртки, скользя высоченными каблуками по гладкому камню, врезалась со всей дури в Затонского.

- Ой!

- Совсем ослепла? – Эдик, еле устояв на ногах, неловко взмахнул руками, споткнулся и въехал в клен, который и обхватил, как родного.

Какие-то второклашки, спешившие на уроки, разоржались над парнем и провожаемые смущенно-злым взглядом стали передразнивать его пируэт, обнимая друг друга, как Эдик дерево.

- Чего на людей кидаешься как потерпевшая?

- А ты чего орешь? – разобиженная Вика перехватила пакет другой рукой. – У нас тут такие дела творятся, а ты тут катаешься как на катке!

- Сама меня сшибла! Скачешь как лошадь!

- Сам козел! Надо же, прямо какие травмы получил! Вон Арсенин в больнице переломанный весь, и то, небось, не стонет!

- В смысле «переломанный»? – Эдик отцепился от клена и мигом очутился около девушки.

А та, радостная, что первая сейчас расскажет новость дня, тут же сунула ему в руки пакет и направилась к школьному крыльцу.

- На Димку же напали, представляешь? Избили, говорят, даже ногами по лицу, мы сейчас скинулись ему на передачу! Вот понесём!

- Как «избили»? Кто?

- Гопники какие-то! Напали сзади, он даже и не понял! Вот мы и договорились по телефону скинуться, я ж над супермаркетом живу, всё покупаю, а мне потом отдадут, видишь, я апельси…

- Да погоди ты с апельсинами! Их задержали?

- Не знаю, надо у Игоря спросить!

И откуда только эта сучка все узнала? А ну да, она живет рядом с классухой, той, видно, родители позвонили, а дальше уже пошло по «сарафанному радио».

Ничего себе! По лицу били? Суки! Эдик сжал кулаки. Переломы? Как же избивать надо было! Весь первый урок парень не слушал математичку, а только и думал, что там, на больничной койке, лежит распластанный синеглазый Димон, а он тут, на алгебре сидит.

- Так, класс! Обсудим случившееся на перемене! – математичка постучала указкой по столу. – Нефедов, развернись так, чтобы я твое лицо видела!

- А что я сделал? У меня ручка упала!

Эдик зло обернулся. Вот кто уж радуется наверняка.

Нефедов сидит, развалившись, рожа наглая…

Затонский опять повернулся и уставился в тетрадь, в которой не было сделано за сегодня ни одной записи.

Надо забрать передачу и отнести самому. Точно! Хоть посмотреть, как он там.

Эдик засмотрелся в окно, на деревья, покрытые весенней листвой, задумался.