1908 Зеленое коло* И ведьма в час, когда лучи светлы, Под гнетом яростной метлы Летела. «Не знаю, песнь каких немизн, Но знаю четко – я не жизнь», – Пропела. О, взметенные развейности! Тихоструйностынь свирельностей! О, взведенные небдейности! 1908 «Зеловеков венок…»* Зеловеков венок На чело Воздел, все еще юноша, рок. В безраздумные хляби челнок унесло. О, не умер бы он! О, боюсь за него! И умиралостным жалом, О, не будет покрывало! О, не надо, не надо, не смей! Пощади, мечтодей, Убивало… Клонится рок. Падает рок. И над ним одинокий венок. 1908 «О, сладки туки…»* О, сладки туки Детских мне! О,сладки муки Детских глаз! Чей глас В узорных муках Погас, Погас! 1908 «Когда был Адам и Ева…»* Когда был Адам и Ева, Кто был правый, кто был левый? 1908 «Предательски извивен ящер…»* Предательски извивен ящер. В своих желаниях всех я сер. И жизнь изменческих желаний соты, И в некрасивом есть красоты. 1908 «Тает зов…»* Тает зов. Змей возов. Нет пути. Крик: пусти! С песней В избе с ней Любо. – Люба?! 1908 «О, это взор – сощурь…»* О, это взор – сощурь В глазах, где щур. О, чаща острых злоб И гневно хмурый прекрасный лоб. Так послушные завету век при Клыками расслоняют тростник вепри. 1908 «Кубок сбит из длинных досок…»* Кубок сбит из длинных досок, Богов выпит кем-то сок. Божий хмель и зверю дорог. Вол подъемлет сизый рог. 1908
«На кладбище…»* На кладбище Спит – раскинулась бабища. Краски, кисти! По всему – художник истый. В покоселом голубце Лик святого стертый… У чорта Насуплены брови, и с любовью на лице Водит по дереву краской. – Стираются времени ласки! Споры движения рук. Старые краски мрут! «Тут бы, – воркует, – того!» А плешина украшена усом святого! Ах, в старину писали неплохо! Вот тут бы наметить меточку ловко! Бабища спит, в горлышке клокочет. Чорт суслит хвост озабоченно. Из зыбкой мглы лик святого воскресает. Святого утопленника лысый бес спасает! 1908 «Еще не пойманный во взорах вор ник…»* Еще не пойманный во взорах вор ник, А уж в устах вставал надменный дворник. Мы рассмеялись все, кто были молод, И миг поднял веселый молот. Палец подняв, мы закричали все: сей! сей! И кинули свой крик в глубь благостных высей: сей! Но хохочет и гремит улица. Ах, мне несказуемые блага сулит царь! Ходит ужас по нивам клонимых шей, И прочитано, узнано: «голод безумием шей!» Все так любезны и милы со мной друзья, И их нежных надежд груз я. 1908 «О женщины! О меньший брат…»* О женщины! О меньший брат, Вас надо брать, Какие вы есть, Или время выест Жизни сочный и веселый плод, Что качается всегда над рекой, Где мысль о бессмертии в нерадостный брег плот, На стеблях мигов, Всегда чуждых игол. И там, где женщины, мы всегда с ними. Мы вами, в вас лучшее с влаги жизни снимем. Ах, нам несказуемо милый сон издавна снится! И мила мигов малых колесница! 1908 «Мы, воины, во иный край уверовав…»* Мы, воины, во иный край уверовав, Суровой ратью по лону вод текли. Шеломы наши не сверкали серые, Кольчуги тускло отражались в них. Пищали вспыхнули огнем. Мы знали, – верой и огнем Рати серые согнем. Моряной тихо веяло, И, краше хитрых крас, Над нами реял Наш незлобивый тихий Спас. |
