Я продолжала прятаться за деревом, не отрывая от нее взгляда как можно дольше – пока она не скрылась из вида.

Онемение охватывало мое тело, распространяясь от сердца и наполняя руки и ноги, грудь, лицо… Сара умерла! Малышка Сара. Ее нет. Я застыла на месте с таким ощущением, будто никогда не смогу двигаться снова. Но тут угрожающий звук сотряс мое тело: гул лопастей вертолета, поднимавшегося с газона приюта. У меня откинуло назад волосы: летающий аппарат поднялся вверх, перелетел через стену и продемонстрировал мне черное жучиное брюхо.

Мой инстинкт самосохранения снова включился, и, повернувшись, я перебежала через улицу. Я промчалась мимо заколоченного дома и нырнула в переулок, где вжалась всем телом в облезшую дверь гаража. Я тяжело дышала. Вертолет Старика появился снова и завис у меня над головой.

Неужели он меня заметил? Стоит ли мне бежать дальше? Или лучше остаться на месте?

Я понимала, что пилот не сможет сесть на этой узкой площадке, но что, если он свяжется с охранниками?

Я решила бежать. Я неслась по переулкам и боковым проездам. Местные жители меня видели, но я хотя бы была замаскирована благодаря рабочей одежде садовника… благодаря Саре. Бедняжка Сара! Я побежала быстрее, отдаляясь от приюта. Пока у меня двигаются ноги, я жива.

Гул снова вернулся: словно меня преследовало какое-то надоедливое насекомое. Я не останавливалась, придерживаясь стен или деревьев – любого укрытия, какое мне попадалось. Я посмотрела в небо. Вертолет не отставал.

В нескольких кварталах я заметила натянутые провода. Я побежала в ту сторону, стараясь по возможности скрываться. Черный жук летел за мной следом. Добравшись до места, откуда шли провода – до электроподстанции, – я нырнула под какой-то пикап, обдирая об асфальт ладони. Я знала, что вертолет не сможет пролететь над этим районом из-за опасных проводов, уходивших в небо.

Он отстал и улетел, словно оса, которая не нашла, кого бы ужалить. Я облегченно вздохнула и выбралась из-под пикапа. Вертолет уже удалялся, исчезая вдали.

Я шла, шла и шла, пока мои туфли не развалились. Я скинула их и прошла еще немного, неотступно думая о Саре.

Я утерла глаза тыльной стороной ладони. Что случилось, пока я пряталась под автобусом? У меня скрутило спазмами живот, пока я пыталась это понять. Похоже, Сара увидела, что охранник идет от ворот, чтобы заглянуть под автобус. Именно поэтому она так отважно попыталась всех отвлечь на себя. Она побежала к лестнице на глазах у охранников и самой Битти. Она сделала это ради меня. Она пожертвовала собой ради меня, зная, что мне нужно разыскать брата.

И тут ее убили.

Добравшись до дома Мэдисон, я нажимала и нажимала кнопку звонка. Ее не оказалось дома. Я столько прошла, а ее не было на месте! Действие обезболивающего уже прекратилось, и мое зашитое лицо болело. Я сползла по двери и, бессильно рухнув на ее крыльцо, провалилась в сон. Уже наступили сумерки, когда хозяйка дома вернулась и разбудила меня.

– Кэлли! Что ты здесь делаешь? – Мэдисон наклонилась ко мне, и ее светлые волосы упали ей на глаза. – Я твоей машины не видела! – Она помогла мне встать и изумленно уставилась на мой наряд садовника. – Что это на тебе? Это какая-то новая мода для подростков?

Она отперла дверь, и я оказалась в ее ярко освещенной прихожей. Тут она наконец разглядела мое разбитое лицо со швами и прочим.

– Господи! Что с тобой случилось?

– Мэдисон, я должна сказать тебе правду. Я не арендатор. Я настоящий подросток. Донор. И мне надо очень много рассказать тебе про «Цели».

– Ты… подросток?!

– Да.

– Ты внутри не такая же старуха, как я?

Я помотала головой. Секунду она потрясенно смотрела на меня.

– Значит, все это время…

– С самой первой нашей встречи в клубе «Руна», – тихо проговорила я.

– Теперь понятно, почему твоя речь показалась мне такой юной! Ты и правда юная. Но почему ты на такое пошла?

Я была совершенно выжата. Все лицо у меня болело. Ноги ныли. Мне хотелось просто снова заснуть лет этак на миллион.

– Потому что иначе нельзя было.

Она подхватила меня под руку, стараясь поддержать.

– Давай-ка найдем тебе болеутоляющее и отправим под горячий душ. А потом изволь сесть и все мне рассказать.

Спустя час, когда я поведала Мэдисон обо всем случившемся, мы решили, что мне следует связаться с Лорин. Я приняла душ и переоделась в чистую одежду, которую подобрала мне Мэдисон. Лицо у меня по-прежнему оставалось разбитым и опухшим, и одного зуба не хватало, но я почувствовала себя почти человеком. Вскоре раздался звонок в дверь, и Мэдисон впустила в дом ухоженную и подтянутую женщину в брючном костюме из мягкой ткани и с ниткой жемчуга не шее.

– Привет, Кэлли! – Женщина протянула мне руку. – Ты знала меня только как Рис, но на самом деле я такая.

– Лорин!

Я пожала ей руку. Ей оказалось около ста пятидесяти – и она была именно такой элегантной, какой я ее себе представляла.

К нам присоединился немолодой джентльмен в деловом костюме.

– Это мой поверенный, мистер Крейс. Он был также поверенным Хелены.

Мэдисон кивнула, впервые с ними знакомясь, а потом извинилась и ушла:

– Пойду принесу что-нибудь выпить.

Мы устроились в гостиной. Лорин содрогнулась при виде моего лица.

– Кто такое с тобой сделал?

– Просто побывала в драке.

– В приюте настолько плохо?

– Нет, – ответила я. – Намного хуже. – Я посмотрела на них. Сейчас у меня не получилось бы все им объяснить. – Вот что: я лучше умру, чем туда вернусь.

– Не бойся, этого не будет. Я рада, что ты со мной связалась, – сказала Лорин. – Мы пытались тебя отыскать.

– Правда?

– Извини за наш последний разговор. Ты должна понять: я была потрясена, узнав про Хелену.

– Я понимаю.

– Пока я не имею права рассказать тебе обо всем, – тут она переглянулась со своим юристом, – но Хелена была моей лучшей подругой. И мне хотелось тебя найти, потому что теперь я знаю: она в тебя верила.

Я не понимала, что это должно означать. Может, Хелена отправила ей какое-то послание, пока я была в отключке?

– И мы кое-что придумали, – продолжила она.

– Мы утверждаем, что Лорин инициировала процесс установления опекунства над тобой к тому моменту, когда тебя поместили в приют, – сказал поверенный. – Следовательно, ты – не имущество приюта и потому они не имеют права направлять тебя в «Лучшие цели».

– Пусть даже ты и совершила правонарушение…

– Якобы, – вставил адвокат.

– Якобы, – повторила следом за ним Лорин. – Если ты уже находилась в тот момент под опекой, мой адвокат должен был бы защищать твои интересы. Это право тебе предоставлено не было.

– Поэтому приют и банк тел не могут на тебя претендовать, – пояснил адвокат.

– Значит, ты станешь моим официальным опекуном? – спросила я у Лорин.

– Ты можешь оставаться совершенно свободной. Я просто буду именем на соответствующих документах.

На секунду меня кольнуло болью разочарования. Это было глупо. С чего это Лорин стала бы вешать на себя бремя реального опекунства? Она меня практически не знает. Хватит уже того, что она станет моим опекуном на бумаге.

– Цель состоит в том, чтобы уберечь тебя от приюта. Тогда ты будешь свободна делать все, что пожелаешь, – сказал адвокат.

– Я хочу спасти моего младшего брата, – заявила я. – И, по-моему, это можно сделать, только уничтожив банк тел.

– Мы очень надеялись, что ты скажешь именно это, – отозвалась Лорин.

Мы все принялись за работу: Лорин, ее поверенный, Мэдисон и я. Мне пришло в голову создать объявление, чтобы имитировать ту передачу из «Лучших целей», которую я видела у Мэдисон. Мы не станем дублировать Старика, однако достаточно несложно будет создать цифровые копии лиц Тинненбома и Дорис с настоящего объявления. А потом мы вложим в их уста те слова, которые нам нужны.