– Ага. Что вы об этом думаете?

– Мечтаю поскорее закрепиться, – заявил Ли. – Перестану дурить, остепенюсь и начну строить новую жизнь.

– Ты что-то особенное присмотрела? – спросила Брайони.

– Нет, – ответила я. – А ты?

– Я присмотрела себе миленькую такую шестнадцатилетнюю блондиночку, – объявила Брайони. – Я ее телом распоряжусь гораздо умнее, чем могла бы она сама. И я намного сообразительнее.

Она пристроила подбородок себе на ладонь.

Ли беспокойно дергал ногами. Это мне кого-то напомнило. Я попыталась понять, кого именно.

– Люди говорят правду: молодые свою молодость не ценят, – сказал Ли. – А как насчет тебя, Кэлли? Собираешься закрепиться? В этом теле или еще в каком-то?

– А что с этим не так? – спросила я.

– По-моему, с ним все в порядке, – ответил он.

Ноги у него продолжали дергаться.

– Закрепиться навсегда страшновато, – сказала я.

– Думаю, если ты будешь недовольна, тебе разрешат обменять тело, – предположил он.

– Но что тогда станет с донорским телом? – поинтересовалась Брайони. – То есть нельзя же вернуть эту блондиночку к жизни спустя три месяца. Она начнет, типа: «Что случилось?»

– Может, она не заметит, – предположила я.

– Как только посмотрит на календарь и поймет, что потеряла несколько месяцев, а не несколько дней, то поймет, – возразил Ли.

– Преимущество аренды в том, что можно все время пробовать что-то новое, – сказала Брайони. – Если бы я получила тело навсегда, то не решилась бы делать что-то опасное. Например, заниматься боксом. А при аренде – запросто.

– Если не считать громадного штрафа, – напомнил ей Ли.

– Для этого существует арендная страховка, – ответила Брайони и подмигнула мне.

Эти три старичка меня бесили. Как они могут говорить об этом вот так небрежно? Мы для них просто инструмент для получения удовольствий, способ осуществления идиотских фантазий. Если мы умрем – ну и что? Это покроет страховка!

Они замолчали. Ли все дергал коленками, а Брайони опять забарабанила длинными ногтями по столу. Где я уже видела эти странные движения?

Ли перехватил мой взгляд, направленный на руки Брайони. Нервные взгляды вспыхнули, словно лазеры. Я прижала сумочку к телу.

Я похолодела. Я их узнала! Это были не просто какие-то случайные старички.

Внедорожник остановился у тротуара. За рулем сидел Радж. Вот из-за чего они болтали! Они ждали машину.

– Кажется, он взял нам кофе навынос.

Брайони встала.

Ли тоже встал и подхватил меня под руку.

– Готова, Кэлли?

Я вырвалась и открыла сумочку.

– Нет!

– Поехали с нами.

Брайони двинулась ко мне.

Я вытащила пистолет и вжала его ей в бок.

– Нет уж, Дорис.

– Спокойнее, – негромко посоветовал Ли. – Не делай глупостей.

– А чего ты волнуешься? Это же не твое тело, Тинненбом! – бросила я ему.

Сидящий за рулем Радж смотрел в нашу сторону. Ему не видно было пистолета, так что он продолжал притворяться, что все прекрасно. Он приглашающим жестом продемонстрировал мне бумажный стаканчик с кофе.

– И все это время вы прятались в этих телах, – прошипела я, – и шпионили за мной.

Ли шагнул в сторону, чтобы перекрыть мне дорогу. Он стоял по одну сторону от меня, а Брайони – по другую.

– Просто сядь в машину, Кэлли, – сказала она.

– Мне кофе ни к чему, – заявила я. – Я и так на взводе.

Я оттолкнула Брайони, и она отлетела прямо на Ли. Я бросилась в кафе и выскочила оттуда через заднюю дверь.

Я не стала оглядываться и проверять, гонятся ли за мной Ли или Брайони. Нет, правильно называть их Тинненбом и Дорис: я ведь догадалась, кто они такие. Кто они были с самого начала. А сидевший за рулем Радж – это, наверное, Родни: тот тип, который сопровождал меня на ту встречу с Тайлером и Майклом. С чего это банк тел направил их вот так за мной шпионить, притворяясь обычными арендаторами? Может, они с самого начала разгадали планы Хелены? Или все началось после того, как она изменила свой чип?

Я дошла до улицы, где стояла моя машина, и села в нее. Отъезжая от тротуара, я заметила, что какой-то черный внедорожник сделал разворот и поехал следом за мной. Это они? У меня не получилось понять: между нами вклинился какой-то грузовик.

Я вытащила свой новый телефон и набрала номер гостиницы, в которую поселила Тайлера. Я хотела сказать Флорине про Майкла.

– Номер 1509, пожалуйста.

– Клиенты съехали сегодня утром, – ответила мне оператор.

– Что?! Не может быть!

– Извините, но они выселились сегодня утром.

У меня упало сердце – словно я оказалась в лифте, у которого оборвался трос.

Я потребовала, чтобы меня соединили с управляющей, которая нас заселила. Она взяла трубку и подтвердила слова дежурной. Мой брат и Флорина не оставили сообщения о том, как с ними связаться. Управляющая добавила, что видела, как они сели в машину вместе с каким-то мужчиной – представителем старшего поколения. Он назвался дедом Флорины.

Оцепенение накрыло меня, словно волна. У Флорины не было деда! Если бы он у нее был, она не жила бы на улицах. И она обязательно оставила бы мне записку.

Кто-то их захватил. Кто? У меня потемнело в глазах. Я слышала про детей, которых похищали ради выкупа. Может, из-за машины и шикарного отеля у самой Флорины возникла такая идея? Может, она только прикидывалась добренькой? В наше время отчаявшийся новичок может пойти на что угодно. Или, может, это был работающий под прикрытием маршал? Или какой-то старичок из отеля – клиент или даже служащий – решил подзаработать и, увидев бедных ничейных несовершеннолеток, донес на них?

Если это так, их запрут в каком-нибудь приюте. Нет, не может такого быть!

А что, если это банк тел?

Конечно, они не станут сдавать в аренду Тайлера: он слишком маленький и больной, но они могут использовать его как приманку для меня. Я стиснула кулаки.

Меня так и подмывало отправиться туда с пистолетом в руке и потребовать, чтобы мне привели моего брата. Однако даже в этот момент обжигающей ярости я понимала, что вытащить кого-то из «Лучших целей» невозможно. Там охранники. И массивные прочные двери с замками. Так что получится именно то, чего они добиваются. Не говоря о том, что это будет авантюра: по правде говоря, я ведь не знаю, где он. Я просто чую, что все плохо.

И все-таки мне нужно что-то предпринять.

Я выехала на усыпанную гравием площадку у ограды, окружавшей семейное ранчо Блейка, и развернула машину, чтобы она стояла в нужном для отъезда направлении. Лучше заранее предусмотреть поспешное отступление. Когда я взялась за ручку двери, собираясь ее открыть, то заметила, что у меня дрожат пальцы.

Я быстро прошла к парадной двери по хрустящему гравию дорожки, повесив сумочку на плечо и перекинув ремешок через голову. Мне необходим был быстрый доступ к пистолету.

Домоправительница впустила меня в дом и провела в гостиную. Комната была оформлена в стиле богатой гасиенды: высокий потолок с темными балками. От запахов кофе и табака, которые в обычных условиях показались бы мне приветливо-домашними, сейчас меня корежило. Сенатор Хэррисон воплощал в себе власть и деньги.

Блейк и его дед сидели в больших охряных креслах – пока не увидели меня.

– Что она здесь делает?

Сенатор встал и ткнул пальцем в мою сторону.

– Все в порядке, дедушка. Это я ее пригласил.

Блейк встал.

– С какой стати ты это сделал?

– Потому что ей надо кое-что тебе сказать.

Блейк подошел и взял меня за руку. Мне показалось, что он ничего деду не рассказал.

– Пусть она отсюда убирается! – заорал сенатор.

У меня так бешено ускорился пульс, что мне казалось, будто я слышу, как кровь стучит в ушах.

– Действуй, Кэлли. – Блейк отпустил мою руку. – Говори.

– Что она может мне сказать?

– Вы понимаете, что ваши действия – это убийство? – сказала я.