Утомленный герцог на сей раз даже забыл свою странную манеру произносить одни гласные вместо других.

— В сущности, это официальное представление никому не нужно, — сказал Адриан. — Все видели нас сегодня в гостиной «Бычий глаз».

От изумления Ришелье опустился на расшатанное кресло.

— Представление никому не нужно? О небо, как только язык у вас повернулся сказать такое! Несчастный юноша, неужели вы не понимаете, что без официального представления ко двору вы никто? Вы можете прохаживаться по всем гостиным, как это было сегодня, но ни один человек не заговорит с вами. Для всех вы призрак, ибо в эти края вас не допустили.

— Однако, господин герцог, — вмешался Флорис, — вы с нами заговорили?

— Это совсем другое дело. Я был посвящен в тайну его величеством. Но только до некоторой степени, поскольку не знаю и не желаю знать, отчего Фреро проявил интерес к таким простакам, как вы.

Флорис нахмурился, но понял, что герцог вовсе не вкладывает в это определение оскорбительного смысла и что, в сущности, ему нравится играть роль своеобразной няньки. Дверь осталась приоткрытой, и Флорис видел сновавших туда-сюда придворных — ибо здесь находились их убогие жилища. Флориса очаровали эти дамы в драгоценностях, в роскошных платьях с огромными фижмами, эти мужчины в атласных камзолах, расшитых золотом. Казалось, все были счастливы обитать в каморках под крышей. Внезапно началась какая-то суматоха.

Флорис с Адрианом услышали, как одна из дам вскрикнула:

— Смотрите, у них «предлог»!

Голос показался юношам знакомым. И тут в комнату вихрем ворвалась молодая женщина.

— Флорис, Адриан! — воскликнула она. — Как я рада вас видеть!

— Луиза! — разом вскричали юноши и бросились в объятия подруге детства.

После замужества старшая дочь маркиза де Майи-Брель стала графиней де Майи. Луизе исполнилось двадцать два года; у нее были прекрасные светлые волосы, улыбчивое миловидное личико. Как ни всматривался Флорис, он не находил в ней никакого сходства с надменной Полиной. Ришелье поднял брови. На его вкус, эти поцелуи отдавали сельским душком, и он сказал себе, что с этими братьями де Вильнев-Карамей надо держать ухо востро, поскольку они понятия не имеют о правилах приличия.

— Ах, милые друзья! — воскликнула Луиза. — Какое счастье, что вы приехали. И, знаете, Ришелье, у них есть «предлог».

— Да, — важно подтвердил герцог, — я сам об этом прэследил, прэвда, эти гэспода еще не извещены.

— Что такое «предлог»? — осведомился Флорис.

— О, друзья мои! Впрочем, я не прав — откуда вам знать? Выгляните в коридор и увидите, что многие останавливаются перед вашей дверью. Когда человек находится в Версале временно, на дверь вешают табличку с его именем; но если вы приглашены королем, то к имени добавляется предлог. На вашей табличке написано: «Для графа и для шевалье де Вильнев-Карамей».

Из коридора донесся пронзительный женский голос:

— Знаете, что вам надо сделать, маркиз? Приведите с собой медведя, и пусть он набросится на короля. Тогда вы наверняка получите предлог. Кажется, это наилучший способ.

Флорис хотел выскочить в коридор, но Луиза удержала его.

— Оставьте, Флорис, завтра, после официального представления, никто и не вспомнит об этом происшествии. Ну что ж, — сказала молодая женщина, направляясь к двери, — мне нужно возвращаться к королеве. Завтра увидимся.

— Конечно, Луиза, — хором ответили юноши. — Спасибо, милый друг, что зашли к нам.

— О, я забыла сказать, — добавила Луиза, обернувшись, — что Полина вышла замуж за маркиза де Вентимиля, а Мари-Анна за маркиза де Ла Турнеля. Полагаю, уже в следующем месяце состоится и их официальное представление.

Словно молния упала у ног Флориса. Ему казалось, что Полина осталась в прошлом и что Прекрасная Роза заменит ее, но известие об этом браке, хоть он и знал о нем заранее, больно задело его. Посмотрев на брата, он восхитился умению Адриана владеть собой.

— Мы им напишем, — спокойно промолвил граф, — дабы поздравить с замужеством. Мы с Флорисом бесконечно рады их счастью.

— Какие же вы оба милые, — с улыбкой воскликнула Луиза. — Я вас очень люблю. До завтра, граф. До завтра, шевалье.

И молодая женщина вышла с этими словами, а вскоре в коридоре послышался ее звонкий смех.

— Ах! — произнес Ришелье. — Сколько очарования в графине де Майи. Говорят, сестры у нее такие же прелестные, как она сама. Пять восхитительных девушек, какое приобретение для двора! Но пока я отдаю пальму первенства графине Луизе, и Фреро также, — добавил Ришелье, лукаво взглянув на братьев.

— Что вы хотите сказать, господин герцог? — спросил Флорис с угрозой. — Мне кажется, вы посягнули на честь нашей подруги, графини де Майи.

— Ох! — вздохнул Ришелье. Ему шестнадцать лет, он дьявольски красив, и сегодня лишь первый день его пребывания в этих краях, так что надо простить! — Мой юный друг, мне лучше сразу освободить вас от заблуждения. После восьми лет отвратительной супружеской верности, утомившей всех нас, король решился завести любовницу, и ею стала графиня де Майи. Они оба так трогательны: обожают друг друга и верят, что никто об этом не догадывается. Однако длится их связь уже больше года. Теперь вы принадлежите к числу посвященных. А сейчас нам пора ехать к моему портному и парикмахеру.

— Но у нас новая одежда! — вновь воскликнул Флорис.

— В самом деле, — подтвердил Адриан, — мы купили ее сегодня утром.

— У еврея с улицы Тампль, надо полагать? — насмешливо осведомился Ришелье.

— Именно так, сударь, — промолвил уязвленный Флорис.

— Извольте выслушать меня, господа де Вильнев, — вскричал герцог в негодовании. — Я выбился из сил. Я вожусь с вами с самого утра, вы же перечите мне во всем, устраиваете скандалы, всюду таскаете за собой настоящего хищного зверя, ваши слуги способны напугать целый полк мушкетеров, вы обнимаете и целуете на глазах у всех любовницу короля, а со мной, герцогом де Ришелье, обращаетесь как с наемным лакеем. Говорю вам откровенно, я дошел до предела и немедленно отправляюсь к его величеству, дабы сообщить, что данное мне поручение превосходит силы человеческие и исполнено быть не может.

Флорис с Адрианом огорченно переглянулись: кажется, герцог действительно обиделся. Флорис подошел к нему и, поклонившись, промолвил с очаровательной улыбкой:

— Господин герцог, мы с братом глубэко признательны вам за зэботу о нас, и мы с бэльшим удовольствием отправимся к вашему пэртному.

— А тэкже к пэрикмахеру, — любезно добавил Адриан, — и повсюду, куда вы извовите нас пэвести.

Ришелье встал и с восторгом воскликнул:

— Вы же видите, стоит вэм только захотеть, и из вас повучатся преквасные придворные! О, первое мое впечатление оказалось верным: вы мне нравитесь, господа де Вильев-Карамей.

Флорис и Адриан вернулись в Версаль уже ночью, после тяжелого вечера в Париже. Естественно, королевская тысяча пистолей изрядно поубавилась, но зато юноши красовались в расшитых золотом камзолах, как настоящие придворные, и в напудренных, по последнему писку моды, париках. При свете дрянной свечки братья разделись и легли, несколько оглушенные событиями сегодняшнего дня. Перед взором Флориса вихрем проносились видения: король, Ришелье, Луиза, Жорж-Альбер плясали какую-то дикую сарабанду, то исчезая, то появляясь вновь. Затем в кругу очутились Полина и Мари-Анна со своими мужьями, и Флорис тут же убил обоих на дуэли. Наконец к танцу присоединились Федор, Ли Кан и Грегуар, а за ними протянулась вереница людей в масках и с кинжалами… Флорис не мог заснуть; его переполняли восторг и вместе с тем чувство непонятной тревоги. Тогда он сел на постели и крикнул, как в детстве:

— Адриан, ты спишь?

— Нет, я думаю о вчерашнем дне.

— И я тоже!

Адриан улыбнулся: смятение Флориса ничуть его не удивило, ибо он испытывал сходные ощущения.

Что именно хотел сказать король, когда подчеркнул, что отныне лишь им двоим известна вся история семьи де Вильнев? Да, конечно, Максимильена открыла ему в письме, что Флорис — сын царя. Адриан вздохнул. Матушка оставила им тяжкое наследство! Его тоже снедала тревога, поскольку они, быть может, слишком поспешно согласились на предложение короля. Юноша вдруг почувствовал себя заложником блистательной, но ужасной судьбы.