— Какой болезнью вы страдаете, мадам?

— Сир, это просто старость, а еще тяжесть пережитого… Кто эта молодая женщина? — спросила маркиза, указывая на Максимильену.

— Графиня де Вильнев-Карамей…

— Она очень красива, — произнесла старая маркиза, глядя прямо в глаза Петру, — и достойна царя, как я была достойна короля…

С этими словами старая дама откинулась на подушки.

Визиты следовали один за другим. Опера, мануфактурные цеха, Марли, Сен-Клу — дворец принцессы Палатинской, которая, отведя Максимильену в сторону, доверительно сказала ей:

— Малышка, держите с этим великаном ухо востро и ни в чем ему не уступайте, иначе погибнете.

Максимильена улыбнулась доброй принцессе и поцеловала ей руку.

Наконец, за два дня до отъезда, Петр решил посетить Версаль, опустевший после смерти Людовика XIV. В честь царя во дворце устроили иллюминацию, а в Зеркальной галерее сервировали роскошный ужин. В ту ночь дворец ожил — казалось, среди гостей бродила тень великого монарха. После ужина царь с придворными спустился в сад, и тут внезапно разразилась страшная гроза. Все бросились искать убежище, и Максимильена потеряла Петра в толпе. Гремел гром, вспыхивали молнии, на замок обрушился подлинный потоп. Петр метался в поисках Максимильены, но, не найдя ее, укрылся в одном из гротов сада Аполлона.

По гравию зашелестели чьи-то шаги, и царь увидел, что к гроту приближается маркиза де Фондодеж.

— Идите сюда! Под скалой сухо! — крикнул ей Петр.

— О, ваше величество, смею ли я стоять рядом с вами?

Царь терпеть не мог кокеток, но уж очень соблазнительно выглядела молодая маркиза. Она была чертовски привлекательна, и Петр сказал себе, что маленькая любовная интрижка не помешает его любви к Максимильене, которой и знать об этом незачем. Гром продолжал греметь, а изящная маркиза, угадав мысли Петра, подобралась к нему поближе и томно произнесла:

— Я совсем продрогла от этого дождя, сир, посмотрите, как бьется мое сердце!

С этими словами она прижала руку Петра к своей груди. Перед глазами царя вдруг возник укоризненный облик Максимильены, однако маркиза, не теряя времени, прижалась к нему всем телом. Он едва успел подумать: «В конце концов, я царь и имею право…»

Максимильена укрылась от ливня под деревьями напротив грота. Узнав своего возлюбленного, она хотела бежать к нему, но тут заметила графиню, проникшую в грот. Оцепенев от ужаса, она смотрела, как царь заключил графиню в объятия и стал страстно целовать. Не в силах вынести это, Максимильена, рыдая, побежала во дворец, и ее парчовое платье, зацепившись за куст, с треском порвалось.

В блеске молнии, более яркой, чем другие; Петр узнал Максимильену и понял, что она все видела.

— Максимильена, Максимильена! — отчаянно крикнул он.

Дерзкая Фондодеж попыталась удержать царя за рукав, говоря:

— Оставьте эту кривляку, сир, я отдаюсь вам!

— Дрянь! Я уверен, ты сделала это нарочно!

— Конечно, сир, я знала, что она нас видит… Но теперь мы одни, не упускайте же свой шанс!

Не слушая ее, царь бросился прочь из грота вслед за любимой.

«Я в самом деле неисправим, — говорил он себе, — мне отдала сердце прекраснейшая женщина в мире, а я уцепился за юбку маркизы, которая гроша ломаного не стоит!»

Максимильена бежала, не разбирая дороги и задыхаясь от негодования, Придворные, нашедшие убежище в кустах, смотрели на нее и на несущегося за ней царя, не смея вмешиваться.

— Максимильена! — кричал Петр. — Приказываю тебе остановиться!

Наконец она, уже совсем задохнувшись, достигла дверей и, заметив боковую лестницу, вихрем взлетела по ней. Максимильена знала Версаль, поскольку бывала здесь с отцом, но теперь, пребывая в смятении и оказавшись в темноте, не понимала, куда бежит. Петр кричал ей вслед:

— Остановись, Максимильена!

Однако она оторвалась от него намного. Царь продолжал гнаться за своей возлюбленной по нескончаемым коридорам. Вдруг Максимильена неожиданно для себя очутилась в Зеркальной галерее, где лакеи расставляли стулья и зажигали тысячи свечей. Всклокоченная, мокрая Максимильена в грязном разорванном платье походила на безумную. Сзади гремел голос российского императора:

— Остановись, такова моя воля!

Один из слуг от изумления выронил на пол поднос с бокалами. Максимильена, обнаружив дверцу в глубине галереи, скрылась там, хлопнув створкой перед носом у Петра, Она вновь оказалась в темных гостиных, поскольку освещалась только приемная зала. Максимильена продолжала бежать; вскоре, изнемогая от усталости, она влетела в большую комнату, где никого не было, поспешно закрылась на засов, а затем бросилась на кровать, чтобы выплакаться вволю. Петр ломился в закрытую дверь, в ярости колотя в нее ногами.

— Открой!

Максимильена крикнула:

— Я не подчинюсь вашим приказам и не открою вам!

— Я царь и могу тебя уничтожить! — воскликнул он, а сам в это время думал: «Она упрямее тысячной толпы бояр — мне именно такая нужна!»

— Ах вы царь? Так возвращайтесь в Россию.

Петр онемел. Никто еще не смел говорить с ним подобным тоном.

А за окнами бушевала, набирая силу, гроза. С крыши летела черепица, молния разбила громадный дуб в парке. Внезапно послышались три удара грома, и Петр, вышибив плечом дверь, ворвался в просторную спальню. Максимильена лежала на постели, укрытой балдахином. Увидев царя, она вскочила и побежала к камину. Там она схватила кочергу и метнула ее в голову царя. Тот ловко пригнулся, а потом сжал Максимильене руку, чтобы заставить стоять на месте.

— Итак, мадам, мы не исполняем больше приказов царя? — осведомился он.

— Для меня вы никакой не царь! Вы обманули меня, и я не желаю вас видеть!

— Какая ты красивая, когда бесишься! Я жажду тебя.

— Возвращайтесь к своей маркизе! Вам, кажется, было очень хорошо вместе?

Петр рассмеялся. Он любил, когда ему перечили.

— Ты ревнуешь! — сказал он. — Мне это нравится.

Максимильена сделала попытку вырваться, но Петр, крепко прижимая ее к себе, впился губами ей в рот.

— Нет, нет, я ненавижу вас.

— Люблю тебя, хочу тебя, — шептал Петр между поцелуями, — я сгораю от желания!

И он прикусил Максимильене губу. Молодая женщина, откинувшись назад, кричала:

— Отпустите, вы не возьмете меня силой!

Вместо ответа Петр бросил женщину на кровать. Максимильена старалась отбиться ногами, но Петр совершенно потерял голову, увидев открывшиеся ему прелести.

— Возьму и силой, если захочу! — воскликнул он, изнемогая от жажды обладания. — Петр впервые имел дело с женщиной, которая посмела сопротивляться. Он бросился на Максимильену, срывая с нее платье и раздирая корсаж, ногами же пытался раздвинуть колени графини. Максимильена, полузадохнувшись в объятиях великана, чувствовала, как в ней рождается непреодолимая страсть при соприкосновении с мускулистым телом Петра. Она тяжело дышала, вскрикивала, но уже не от возмущения, и, не в силах больше сдерживаться, стала раздевать царя. А тот, заметив, как изменилось поведение Максимильены, понял, что она отчасти ломала комедию и что желает близости не меньше, чем он. Это не рассердило Петра, а, напротив, позабавило, ибо ни с одной женщиной он еще не испытывал подобного счастья. Они любили друг друга с упоением, изнемогая от наслаждения, соединяясь в одно целое и забыв обо всем на свете. Петр ласкал ее так, как никого не ласкал, и Максимильена проявляла не меньшую страстность. Замирая порой в сладостном бессилии, они снова с прежним пылом отдавались своей любви. Постель их была в полном беспорядке, и Максимильена с неведомым ей раньше бесстыдством устремлялась в объятия Петра. Кроме их безумной страсти, в мире не осталось ничего. А за окнами бушевала буря, и придворные, укрывшиеся в замке, не смели искать царя. Все живое забилось в свои норы. Люди испуганно перешептывались, что наступил конец света и что Париж с Версалем, подобно Содому и Гоморре, будут уничтожены небесным огнем. Льющиеся с неба потоки освещались всполохами чудовищных молний, град величиной с кулак бил по крышам домов, от порывов ветра содрогались стекла и ставни. Сена сорвала с якоря корабли и понесла в море, несмотря на отчаянные усилия матросов, пытавшихся укротить ярость волн.