Зарождению летописания на Руси способствовало появление здесь в начале X века славянской письменности, о существовании которой свидетельствуют договоры Олега и Игоря с Византийской империей и другие документы того времени. На службе у киевских князей состояли люди, хорошо знавшие языки и письмо не только греческое и латинское, но и славянское, выполнявшие роль и толмачей (переводчиков), и хранителей княжеских архивов. От случая к случаю они вели запись наиболее важных событий. Немалый рукописный материал накапливался и в православных церквах, а после введения христианства на Руси летописанием стали заниматься в основном церковные и монастырские писатели, которые одновременно выступали и в роли собирателей разнообразного хронологического материала, а также устных преданий.
Монахи-паломники к этому времени успели познакомиться не только с болгарскими, но и с византийскими хрониками Георгия Амартола и Иоанна Малалы, в которых содержались сведения об истории античного мира.
Инициатором создания летописей как особой формы литературного творчества и основоположником систематического летописания является Ярослав Мудрый, который организовал это дело при Софийском соборе. Впоследствии оно сосредоточилось при Киево-Печерском монастыре, где и была написана около 1113 года монахом Нестором «Повесть временных лет».
Она создавалась летописцами на протяжении нескольких поколений. Есть основания считать, что первым ее составителем явился монах Киево-Печерского монастыря, выдающийся писатель и общественный деятель второй половины XI столетия, названный современниками Никоном Великим. Неоднократно изгоняемый киевскими князьями из Киева, Никон путешествует по русским городам Приднепровья и Приазовья, собирая письменный и изустный материал об истории славян и Киевской Руси, «неустанно сидяща и делающа книги».
После смерти Никона летописанием занялся игумен того же монастыря Иван, выступавший с гневным осуждением раздоров между внуками Ярослава, обличавший их неспособность оборонять Русь от врагов, их ненасытную жадность и обусловленную ею политику увеличения налогов, вызвавших «глад крепок и скудость великую в Русской земле». За это Ивана заточили в темницу в городе Турове, откуда его вызволил Владимир Мономах. Составление нового свода было поручено от имени киевского князя монаху Киево-Печерского монастыря Нестору, и с этого времени летопись приобретает значение государственного документа, а сам свод получает название «Повести временных лет». Нестор продолжил летопись до 1110 года и в значительной степени расширил прежние своды за счет богатого разнообразного материала из русских, славянских и византийских источников, критически им переосмысленных и обобщенных.
Такой грандиозный по тем временам труд мог сотворить только всесторонне образованный и литературно высокоодаренный человек, хорошо знающий языки и зарубежные хроники, а также историю восточных славян и их место в общеевропейском процессе развития. Автор выступает и как выдающийся этнограф и географ, нарисовав картину расселения славянских племен и сопредельных народов.
«Повесть временных лет» читается как увлекательный и в то же время наполненный глубоким философским смыслом рассказ о Древней Руси. Летописью восторгалось, ее изучало все культурное общество России XVIII–XIX веков, положив гениальное произведение древнерусского писателя в основу обучения и воспитания своих детей. Да и в наше время нельзя считать себя образованным и интеллигентным в полной мере, не усвоив этого шедевра. Без знания его будет неполным представление об истории и культуре Руси, героическом прошлом ее народа, его эпосе и искусстве.
На протяжении многих веков летописи не издавались и были похоронены в монастырских или библиотечных архивах, поэтому их открытие и опубликование в середине XVIII столетия явилось важнейшей вехой возрождения русской исторической науки и культуры. Первооткрывателем в этой области стал Петр I. Посетив в 1716 году Кенигсберг, он заглянул и в городскую библиотеку. При знакомстве с древними рукописями его внимание привлек фолиант на недоступном немцам языке. И каково же было удивление присутствующих, когда русский царь принялся бойко читать и тут же переводить начальные строки текста. Как выяснилось впоследствии, это была одна из редакций «Повести временных лет», написанная в Смоленске в XV веке, откуда ее вывез польский магнат Радзивил (отсюда и название летописи — Радзивиловская). Еще позже рукопись перекочевала в Кенигсберг.
Петр I мгновенно оценил всю важность своей находки для изучения русской истории и распорядился снять с нее копию с «картинками» для библиотеки Российской Академии наук.
В 1758 году, во время Семилетней войны, когда русская армия заняла Пруссию и Берлин, Российская Академия наук затребовала кенигсбергскую летопись. Возвращенная восвояси, она была впервые издана в 1767 году. И хотя издание грешило недостатками, оно позволило ознакомить русских литераторов и ученых с древним летописанием и во многом обусловило появление исторических трудов выдающихся русских историков XVIII–XIX веков — В. Н. Татищева, Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского и др.
Наиболее древний список «Повести временных лет», включенный в так называемую Лаврентьевскую летопись, был обнаружен графом А. И. Мусиным-Пушкиным совершенно случайно, как и найденная им рукопись «Слова о полку Игореве». Как-то он узнал о том, что возле одной книжной лавки в Петербурге стоят возы с библиотекой историка петровских времен Петра Крекшина, внук и наследник которого решил распродать задешево собранные его дедом рукописные книги, не видя в них для себя никакой пользы. Мусин-Пушкин тотчас же закупил все возы бумаг и, когда принялся их разбирать, обнаружил довольно объемистую рукопись на пергамене — особым способом выделанной коже, служившей в древности для письма.
Книга получила название Лаврентьевской летописи — по имени автора монаха Лаврентия, составившего ее в 1337 году. Она начиналась «Повестью временных лет» и заканчивалась «Поучением Владимира Мономаха».
Узнав об этой находке, представители европейских держав пытались во что бы то ни стало купить ее. Английский посол Дуглас давал за нее сначала 1000 червонцев, а получив отказ, предлагал любую цену. Опасаясь за сохранность древнего памятника письменности, Мусин-Пушкин передал его в дар государству в лице Александра I, а тот поместил рукопись на хранение в Публичную библиотеку (ныне Государственная публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина), где она находится и по сей день.
Несколько позже Н. М. Карамзиным была найдена еще одна летопись, получившая название Ипатьевской, так как находилась в Ипатьевском монастыре. Ее создание относится к XV веку.
Русское летописание велось на протяжении пяти столетии, а сами летописи подвергались многократным редакциям и переделкам соответственно идейным и политическим взглядам и установкам тех князей, которые желали обосновать свои особые права на наследование власти в Киевской Руси. Отсюда произошли разного рода искажения и оригинального текста «Повести временных лет», приведшие к различным трактовкам начального периода истории Киевской Руси.
Если летописец Нестор начало русской государственности вел со времен основателя Киева — Кия, то есть с V века, то авторы новгородских летописей ведут ее с IX века от так называемого «призвания варягов», от легендарного Рюрика и его «братьев» — Синеуса и Трувора. На этой основе в исторической науке возникло особое направление, сторонники которого выдвинули норманнскую теорию — она обосновывает ведущую роль норманнских викингов в образовании первого Русского государства. Эта теория полностью опровергнута отечественными историками.
«Повесть временных лет» писалась Нестором при жизни князя Святополка Изяславича — внука Ярослава Мудрого. Но как только после долгих лет борьбы на киевском столе утвердился Владимир Всеволодович Мономах — давний противник Святополка, она подверглась основательной переделке.
Владимир Всеволодович был приглашен киевскими боярами для наведения порядка на Руси в разгар народного восстания. И в своем выборе они не ошиблись. Умный, разносторонне образованный, Мономах сумел не только установить порядок, но и привести к единству начавшие дробиться земли и княжества. Его время стало заключительной страницей истории Киевской Руси как единого государства. Сам Мономах всячески пытался укрепить свое положение и оставить потомкам память о себе как о мудром правителе. В этих целях он и решил ревизовать летописный свод, созданный Нестором, переделав все «ослабляющие» свой авторитет места. Работу доверили игумену Выдубицкого монастыря Сильвестру. Тот закончил ее в 1116 году. Однако Мономаха переделка «Повести» не удовлетворила, и он поручает довести начатое до конца старшему сыну Мстиславу — своему новгородскому наместнику. Мстислав принялся за дело и завершил его в 1118 году, поставив в летописи все с ног на голову Теперь не Киев, а Новгород делается местом зарождения русской государственности, а Киев как бы становится воспреемником Новгорода.
