Все началось с того, что Владимир и Добрыня нагрянули со своими дружинами в Новгород и прогнали наместника. Отпуская его в Киев, они наказали ему передать Ярополку, что начинают против него войну: «Владимир идет на тебя». Однако объявление войны последовало либо после нападения новгородских дружин на Полоцк, либо его вообще не было. О выступлении против Ярополка стало известно только после захвата Полоцка. Согласно летописям, поводом для нападения на город явилось неудавшееся сватовство Владимира к дочери полоцкого князя Рогволода — Рогнеде. Еще раньше ее сосватали в жены киевскому князю, поэтому засланным к ней сватам Владимира она ответила так: «Не хочу идти за сына рабыни, а хочу за Ярополка». Оно и понятно: Ярополк — законный киевский князь, а Владимир — неизвестно кто, незаконнорожденный. И хотя его мать не была рабыней, а занимала при дворе княгини Ольги должность ключницы, то есть возглавляла ее прислугу, являлась экономкой, все же она считалась холопкой. Отказ Рогнеды привел Владимира в ярость неописуемую, вот почему разбойное нападение на Полоцк подается летописцем как акт мести за нанесенное ему оскорбление.
Но по логике вещей главной причиной похода на город стало не само это неудачное злосчастное сватовство, а стремление расчистить дорогу новгородским дружинам к Киеву, преграждаемую полоцким князем — союзником Ярополка и его предполагаемым будущим тестем. Как известно, основные пути к Киеву были водными и контролировались заставами полочан, которые взимали дань и с купцов, и с дружин, следовавших но рекам через волоки.
Полоцкое княжество, по сути, являлось со времен Рюрика одним из шведских форпостов на Руси, и если новгородцы к моменту описываемых событий давно уже освободились от присутствия шведских гарнизонов на своей территории, то в Полоцке варяги при помощи норманнских дружин довольно прочно удерживали свои позиции, укрепляя самостоятельность княжества. Его столица была надежно защищена не только естественными водными преградами, болотами и топями, но и оборонительными крепостными сооружениями. Рогволод поддерживал постоянные торговые и союзнические связи с норманнами и Поморьем. Все это позволяло ему вести себя независимо по отношению и к Новгороду, и к Киеву.
Войско Владимира было хорошо укомплектовано и подготовлено к боевым действиям. В него входили около двух тысяч закованных в броню шведских наемников во главе с ярлом Фулиером, новгородские дружины вместе с отрядами финских племен общим числом около десяти тысяч. Имелось великое множество тяжелых и легких судов — норманнских лайв и шнеков, новгородских ушкуев, учанов-однодревков.
В начале лета 978 года из озера Ильмень воинство Владимира вошло в устье Ловати, проплыло вверх к Днепру, преодолело волоки и, войдя в воды Полоти и Двины, оказалось у стен Полоцка. Для полочан это явилось полной неожиданностью. Атака новгородцев была настолько мощной, что сопротивление дружин Рогволода прекратилось довольно скоро, а население самого города не поддержало своего князя, натерпевшись немало от своеволия иноземцев. В короткой и жестокой сече пало все войско Рогволода, а сам он и оба его сына — Роальд и Свен были убиты. Владимир вошел в Полоцк и объявил жителям о заключении с ними вечного мира и союза, а также об оставлении в городе своего наместника с малой дружиной.
С этого дня Рогнеда становится не только «военным трофеем» Владимира, но и одной из его жен. Известно также, что после победы над Ярополком она по приказу Владимира переселяется в Киев, помещается в пригородное сельцо на реке Лыбедь и становится главной избранной супругой любвеобильного князя, привязанность и глубокие чувства которого к ней подтверждаются хотя бы тем, что за весьма короткий период их супружества Рогнеда родила ему четырех сыновей и двух дочерей.
Лаврентьевская летопись дает более подробное описание событий, упирая на то, насколько жестокой и разбойной была месть Добрыни и его племянника Владимира за нанесенное им оскорбление: «Услышав же, Владимир разгневался за ту речь, за то, сказала «не хочу за сына рабыни», пожаловался Добрыне и пришел в ярость и, взяв войска, пошел на Полоцк, и победил Рогволода. Рогволод же укрылся в городе. И подступили к городу, и взяли город, и самого Рогволода пленили, и жену его, и дочь его…»
Далее автор летописи рассказывает о позоре Рогнеды и ее родителей: «И Добрыня поносил его (отца Рогнеды. — В. Р.) и дочь его, вспоминая ей о сыне рабыни, и велел Владимиру быть с нею (надругаться над нею. — В. Р.) перед отцом ее и матерью. Затем отца ее убил, а ее саму взял в жены. И была она названа Гориславой… Владимир же после того имел много других жен и стал ею пренебрегать…»
Повествует летописец и о том, как были прерваны супружеские отношения между Владимиром и Рогнедой около десяти лет спустя после полоцкого побоища, когда князь вознамерился вступить в брак с греческой царевной Анной. Его привязанность к жене, однако, не помешала ему поступиться своими супружескими чувствами ради достижения тех политических выгод, которые открывались при заключении нового брака…
Вскоре центр событий переместился с северо-запада в Киев. Это стало поворотным моментом всей истории Киевской Руси, началом установления крепкой власти над всеми русскими землями, которые необходимо было объединить в единое государство и создать условия для развития нового феодального общества.
Твердая рука Добрыни упорно и настойчиво направляла волю своего юного племянника на осуществление честолюбивых замыслов, достижение своих целей любыми средствами. Теперь оставалось завершить начатое — убрать со своего пути последнего соперника, завоевав Киев. Решено было склонить на свою сторону киевского воеводу Блуда.
Вот как описывает сговор летописец, проявляя явное сочувствие к Ярополку — жертве жестокой политики Добрыни и Владимира, жертве предательства самого доверенного лица — Блуда: «Владимир же послал к Блуду — воеводе Ярополка — с лживыми словами: «Будь мне другом! Если убью брата моего, то буду почитать тебя как отца и честь большую получишь от меня, не я ведь начал убивать братьев, но он. Я же, убоявшись этого, выступил против него». И сказал Блуд послам Владимировым: «Буду с тобой в любви и дружбе».
Далее следует целая тирада, обличающая Блуда: «О злая ложь человеческая! Как говорит Давид: «Человек, который ел хлеб мой, поднял на меня ложь». Этот же обманом задумал коварство против своего князя… Зол совет тех, кто толкает на кровопролитие, безумцы те, кто приняв от князя или господина своего почести или дары, замышляет погубить жизнь своего князя, хуже они бесов. Так вот и Блуд предал князя своего, приняв от него многую честь, потому и виновен он в крови той…»
Получив неожиданную весть о приближении дружин Владимира, Ярополк поначалу растерялся. Подкупленный людьми, подосланными Добрыней, киевский воевода готовился нанести юному князю предательский удар, о котором тот и не подозревал. Когда Ярополк пришел в себя и принял решение собрать полки для отражения возможного нападения, Блуд принялся отговаривать его от этого шага, уверяя, что Владимир не посмеет напасть на Киев: «Это все равно, как бы синица пошла воевать на орла… Чего нам бояться и незачем собирать войско. Напрасный труд будет и для тебя и для ратных людей».
Таким образом, Добрыня и Владимир с помощью предателя добились главного: у Ярополка не оказалось под рукой достаточных сил для обороны Киева. И ему пришлось с малой дружиной затвориться в стенах деревянной крепости на Старокиевской горе. Боясь затяжной осады, Владимир снова подослал своих людей к воеводе, чтобы уговорить его перейти с дружиной на сторону новгородцев.
Блуд ответил согласием, заверив Владимира, что будет помогать ему всем сердцем. Но вопреки стараниям предателя дружина решила постоять за своего князя и лечь костьми, обороняясь до конца. Тогда Блуд постарался внушить Ярополку недоверие к воинам, шепнув, что они хотят выдать его Владимиру и что нужно тайком убежать к печенегам и просить у них помощи. Ярополк поверил Блуду, поскольку тот согласился бежать вместе с ним в Родню — пограничный город на реке Роси, притоке Днепра. Узнав о бегстве, дружина не стала оборонять город. Владимир же без боя вступил в Киев.
