Лев Дьякон дает достоверную и яркую характеристику русского князя: «Видом же он был прост, среднего роста — не слишком высок, не слишком мал, с густыми бровями, с голубыми глазами, с обыкновенным носом, с бритой бородой и с густыми длинными усами. Голова его была начисто обрита, только на одной ее стороне висела прядь волос, означающая знатность рода, принятого у славян. Шея была крепкой, плечи широкими и стан довольно гибкий и сильный. Он казался мрачным и суровым. В одном ухе у него висела золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами посредине. Одежда его была из белого полотна, ничем кроме чистоты не отличаемая».
Поговорив немного с императором об условиях мира, Святослав подал знак гребцам, и ладья поплыла к другому берегу. Греки же, как вкопанные, остались стоять на месте. Создалось впечатление, что их покидал не побеждённый «скиф», а грозный воитель, презиравший мишуру придворной камарильи.
Однако Цимисхий, провожая глазами удалявшуюся ладью, думал о том, как бы перехватить своего самого опасного противника на его пути в Киев. После встречи он поспешил отправить к печенегам личного посланца Феофила Евхаитского, чтобы сообщить им: «Вот идет Святослав домой в Русь с малой дружиной, взявши у греков богатства бесчисленные».
Зная или догадываясь об этом, русский князь, прежде чем войти в устье Днепра, стал держать совет с дружиной. Ему хотелось как можно скорее добраться в Киев, поэтому он предложил кратчайший путь: минуя днепровские пороги, пробиться сквозь печенежские засады. Только многоопытный воин Свенельд советовал идти в обход, через степи правобережья, добывая с боя коней у кочевников. Большинство было на стороне князя, и все же порешили послать меньший отряд во главе со Свенельдом посуху, а остальным двигаться к порогам.
Святослав еще питал слабую надежду на честное слово Цимисхия и, только подойдя к порогам, понял, что ошибся. Здесь его ожидало столько печенегов, что ему стало ясно: пробиться сквозь них с такими малыми силами невозможно. Надвигались холода, и решено было отойти назад в Белобережье и зимовать там. Эта зима оказалась крайне тяжелой. Иссякли все съестные припасы, питались одной рыбой, начался страшный голод, и многое число воинов погибло.
Весной 972 года, как только освободился от льда днепровский путь, Святослав решился на крайний шаг — попытаться с боем пробиться через пороги, где его терпеливо подкарауливали печенеги, предводительствуемые Курей.
В последнем смертельном бою была перебита вся русская дружина, и только много дней спустя в Киеве стало известно о гибели князя. Куря приказал сделать из его черепа чашу, окованную серебром, пил из нее вино на пирах и похвалялся своей победой над великим русским воином. Сам же впоследствии он погибнет от руки внука Святослава — Мстислава, который окончательно разгромит печенежские орды.
Святослав — выдающийся военачальник, бесстрашный рыцарь битв и сражений. Он не знал поражений, пока не столкнулся с неимоверно хитрым и коварным врагом, каким оказалась Византия. Прямодушный и бескомпромиссный славянский воитель, презирающий всякую ложь и предательство, стал жертвой вероломной политики византийских правителей. Сначала император Никифор Фока втянул его как союзника в войну с Болгарией — страной, грозившей покончить с Константинополем. Русский князь завоевал почти всю восточную ее часть, но как только силы его армии и силы болгар были истощены, другой император — Иоанн Цимисхий повернул оружие против Святослава и сумел нанести ему поражение, вынудив его заключить мир с империей и покинуть Болгарию. Все могло повернуться иначе, если бы с самого начала Русь и Болгария действовали как союзники.
Чтобы не допустить возможности русско-болгарского союза в будущем, Цимисхий заставил болгарского царя Бориса отречься от царского титула и принять титул сановника императорского дома. Таким образом, вся восточная часть Болгарии с ее столицей Бреславом была надолго аннексирована Византией. Возникла еще одна преграда в развитии торговых и культурных связей Киевской Руси с придунайскими странами.
Можно лишь догадываться, какое сильное душевное потрясение испытали Святослав и его верные сотоварищи после поражения и сдачи крепости Доростол. Ему, одержавшему победы в бесконечном числе битв, было над чем задуматься, и наверняка одной из причин своей неудачи он считал немилость к нему славянских богов, тем более что греки похвалялись при нем о покровительстве им их богов и самой Богородицы. Не потому ли, еще находясь на Дунае, Святослав решил выместить гнев на божествах своих врагов, немедленно отправив нарочных в Киев с повелением уничтожать все христианские храмы и молельни, построенные его матерью княгиней Ольгой? В «Истории епископа новгородского Иоакима» говорится о том, как подверглись на Руси первым гонениям последователи новой религии: среди княжеских дружин распространился слух, что это киевские христиане прогневали языческих богов. Святослав якобы покарал многих своих крещеных дружинников и даже убил собственного брата Глеба, который не захотел отречься от православной веры. Обвиняя киевских священников в своем поражении, князь повелел «храмы христиан разорить и сжечь, и сам вскоре пошел, желая всех христиан погубить».
Здесь вымысел церковного историка переплетается с действительностью. Святослав не мог не заметить, что его дружинники молятся разным богам, что это наносило ущерб единству его войска. По всей видимости, он пришел к выводу о необходимости каких-то решительных мер с целью приведения всего народа к единой вере, наследуемой от отцов и дедов. И то, что не успел сделать Святослав, попытался осуществить его сын Владимир десять лет спустя после гибели своего отца.
А факт сожжения киевских церквей подтверждают раскопки: археологи обнаружили один из фундаментов разрушенного в тот период храма, а на нем — вновь сооруженное языческое капище и требище, посвященные Перуну.
Святослав, хотя о нем написано немало, остается загадкой не только для писателей, но и историков. Он являлся подлинно русским киевским князем, глубоко осознающим свою роль в судьбах Руси. Святослав выступает как истинный славянин, пытаясь в противовес Константинополю и Риму реализовать в своей политике идею единого государства восточных и южных славян, способного не только противостоять христианским цивилизациям, но и успешно развиваться на собственной самобытной почве.
«Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае — там середина моей земли, туда стекаются все блага: из греческой земли — золото, паволоки, вина и различные плоды, из Чехии и Венгрии — серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рыба». В этом проявились его ум и дальновидность. После гибели князя и императоры Византии, и короли Священной Римской империи упорно проводили линию на разобщение славян, всячески противодействуя их сближению или объединению, используя в этих целях и религиозную рознь между ними.
Княгиня Ольга не разделяла грандиозных планов сына и считала, что в первую очередь следует заняться делами в своем собственном княжестве. Ее беспокоило и огорчало длительное отсутствие Святослава, который лишь изредка наведывался в Киев, да и то только затем, чтобы собрать новые дружины для продолжения войны с греками и достижения своей главной цели — создания могучего славянского государства на Дунае. Но уговоры матери переключиться на внутригосударственную деятельность не увенчались успехом. Не хотел Святослав, как и прежде, слышать и о принятии греческого православия, сохраняя верность заветам и традициям отцов и дедов, а также своему покровителю — богу-воителю Перуну. Он считал для себя позором взять веру заклятых врагов Киева, которые, прикрываясь именем их главного бога, причинили Руси столько вреда и нанесли немало обид. По тем же причинам князь запретил крестить и своих сыновей.
В отсутствие Святослава столица Русского государства не раз подвергалась набегам печенегов со стороны Поля. Особо опасным был их рейд в 968 году. Взяв Киев в кольцо осады, кочевники в течение нескольких недель штурмовали его укрепления и чуть было не захватили город. Недобрую весть принесли Святославу в Переяславец киевские гонцы, заявив: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих».. Приняв этот горький и справедливый упрек, он поспешил с дружинами на выручку и прогнал печенегов в Поле. «И наступил мир», — с облегчением сообщает летописец, как бы подчеркивая мысль о том, насколько необходима была Киеву крепкая и надежная княжеская власть.
