Гарри очнулся в больничном крыле. Судя по всему, его уже подлатали, потому как ничего не болело. Да, была жуткая слабость, но ничего не ныло и не зудело. Как же ему было хорошо! Мадам Помфри сразу, как увидела, что он пришел в себя, засуетилась и позвала кого–то, приоткрыв дверь. Ее в тоже мгновение чуть вынесли — к Гарри направились Дамблдор, Сириус и друзья. Всех остальных медсестра не пустила.

— Гарри! Ты как?

— Лучше, чем когда–либо, Гермиона, — Гарри улыбнулся и протер руками глаза.

— Гарри, нам очень важно знать, что произошло с тобой…

— Профессор! Что это было с мистером Краучем?

— Это был не он, Гарри, а его сын. Упивающийся смертью. Он был осужден, но оказался на свободе и, убив своего отца, принял его облик, — Дамблдор поправил очки–половинки.

Гарри пересказал им все, что произошло на кладбище, в течение своего рассказа смотря на их лица. Сириус откровенно гордился своим крестником. Дамблдор выглядел, как всегда, всезнающим, лишь кивал в такт словам. Гермиона ужаснулась и побелела, Мерлин приобнял ее за плечи, успокаивая. Сам он помрачнел. Рон же просто переживал, будто проживая все моменты из рассказа Гарри вместе с ним.

— Что ж, случилось то, чего, как я надеялся, никогда не случится. Нужно подумать. Волдеморт развяжет новую войну, и это снова заберет тысячи жизней, — Дамблдор покачал головой.

— Профессор, за что он меня так ненавидит? Я не дурак. За мою жизнь мы встречались уже четыре раза, и я не сказал бы, что рад этим встречам, — Сириус обернулся к Дамблдору, и Дамблдор чуть стушевался под взглядами. Он задумался, и конкретно — тишина воцарилась на минуту или две.

— Есть кое–что, что было причиной всему этому. Друзьям же ты все равно расскажешь потом все, так? — он дождался кивка, а потом продолжил, — шестнадцать лет назад явилось на свет пророчество. В семье волшебников, врагов Темного лорда, в июле будет рожден тот, кого сам Темный лорд отметит как равного себе. Ни один из них не сможет жить спокойно, пока живет другой. Шпион донес это Волдеморту, и тот начал охоту, стремясь убить будущего соперника, пока тот не вырос. Я боюсь, что этот шрам и есть эта отметка, Гарри. Из вас с Невиллом он выбрал тебя, и, убив всю твою семью, не смог убить тебя. Теперь ты понимаешь, почему он охотился за тобой?

— То есть, Гарри не жить, пока этот су… пока этот урод ползает по Земле?

— Да, Сириус. Боюсь, это так.

— Профессор… а почему вы молчали? Почему не сказали мне это раньше?

— Гарри, — Дамблдор погрустнел, — я хотел дать тебе пожить обычной жизнью, и надеялся, что пророчество было исполнено в Хэллоуин восемьдесят первого.

— Профессор, а почему он жив до сих пор? Как он смог возродиться?

— Боюсь, что нам это пока неизвестно. Я ломаю голову над этим уже четвертый год, с тех пор как он объявился на первом курсе вашего обучения. Гарри, ты как?

— Он забрал всю мою семью, кроме Сириуса. Из–за него я жил одиннадцать лет с магглами, которые меня ненавидели. Из–за него. И этого чертового пророчества. Профессор, вы можете мне что–нибудь посоветовать? Что мне делать? Я студент четвертого курса, и все мы с вами знаем, что пока мне невероятно везло. Если, как вы говорите, я должен победить его лично, то как?

— Я думаю, нам стоит над этим подумать. Сириус уже неплохо обучает тебя. Продолжайте занятия и впредь. А в следующем году я придумаю что–нибудь еще.

Все задумались. Каждый о своем, но в целом — об общем.

— Профессор, а что стало с Краучем?

— Мы держим его наверху. Ждем министра с аврорами, они заберут и примут показания допроса. Он, кстати, признался, что ты с самого начала был для него недосягаем из–за Грюма, который не спускал с тебя глаз. Пришлось импровизировать с кубком. Да, ты победитель. Тысяча галеонов и вечная слава…

— А остальные?

— Крама, я думаю, оправдают, он был под Империусом. Флер жива, она, кстати, в том углу, отгороженном ширмой. Силки — жуткая вещь, смерть от них — одна из ужаснейших. Ей повезло, что ты, Гарри, такой благородный человек. Седрик… его немного ранило, но все залечили на месте. Ладно, давайте не будем мешать Гарри отдыхать, — Дамблдор перехватил взгляд медсестры, приближающейся с подносом со всякими зельями и мазями.

Пожелав выздоровления, все покинули Гарри, для которого настало время медицинских процедур. Итог — к утру следующего дня он был полностью здоров и бодр. К этому времени выписали и Флер, которая, выйдя из Больничного крыла вместе с Гарри, молча шла всю их дорогу до Большого зала, а потом подарила Гарри сказочный поцелуй. Поцелуй полувейлы — навряд ли много живущих, что смогли испытать это. Но вот Гарри довелось. Она горячо поблагодарила его за свое спасение и отправилась в сторону Большого зала. Прийти в себя Гарри заставило три вещи — поцелуем его наградила вчера и Дафна, пробравшаяся в Больничное крыло поздним вечером; перед этим событием забегали Дамблдор и Корнелиус Фадж. Как оказалось, дементор из сопровождения министра убил Крауча, и теперь Гарри был единственным свидетелем. Но Фадж… он не пожелал слушать ни Гарри, ни Дамблдора. Заявив, что один ударился головой слишком сильно, а второй — старый глупец, что верит мальчишке; ну а третье — Гарри банально хотел поесть. И хотя вчера после слов министра ему кусок в горло не лез, а настроение было отвратным, Флер и Дафна его невероятно приободрили.

В следующее время произошло несколько событий. Во–первых, в газетах написали об инциденте на третьем этапе турнира. Во–вторых, Дамблдор прокомментировал это раньше Фаджа в своей газете, рассказав про Волдеморта, его возвращение, и про подвиги Гарри, что, видимо, скоро начнутся нападения и прочее, что было в первую войну. Статья заканчивалась его словами: «И в связи с этим я снова созываю Орден Феникса. Старые друзья, сплотимся же вновь перед лицом старой опасности. Я буду рад всем, кто пожелает бороться, а не жить в страхе ближайшие годы. Я призываю вас бороться, всех, каждого мага Британии…», и в таком духе. Фадж ответил, что все дураки, кроме него. Что кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный Чародей Визенгамота и тра–та–та мсье Дамблдор есть старый идиот. Фадж воспользовался властью и давя на Ежедневный Пророк и стал толкать свою версию. Дамблдор же пользовался своей газетой и связями…

Прощание с гостями из Шармбатона и Дурмстранга было захватывающим — пир, речь о единстве и прочем, прощание тех, кто подружился или влюбился… Гарри подружился с Флер и Крамом — все же они были хорошими людьми, и когда их четверых собрали для награждения, никто не возмущался и не качал права. Все сердечно поздравили Гарри и пожелали иметь возможность считать себя друзьями такого выдающего волшебника. Правда, Флер все еще вздрагивала при виде Крама. Уходили гости, как и появились — красиво. Карета, взмыв в воздух, оставила прощальный салют, а фрегат осчастливил всех ревом своих орудий, заложив всем уши и напустив дыму.

А еще у Гарри и Мерлина был серьезный разговор с Малфоем–младшим.

— Господа наследники Блэк и Керененский.

— Наследник рода Малфой.

Они поклонились друг другу в коридоре, но не смогли сдержать усмешки и смех, и вскоре просто обыденно поздоровались.

— Гарри, поздравляю с очередной победой. Жаль приносить грустные вести, но, боюсь, дальше нам не по пути. Вы же сами все прекрасно понимаете.

Гарри, который видел лицо лорда Люциуса Малфоя на кладбище и слышал его имя, тяжело кивнул. На душе сразу стало гадко. Вот они и опять по разные стороны баррикад, не прошло и пары лет.

— Малфой, я думаю, мы все понимаем. Тем не менее, с тобой было приятно общаться. Мы не будем подставлять тебя и твоего отца, но помни, что всегда есть выбор и другие пути, — Мерлин грустно усмехнулся. — Всегда думай головой, вот что я тебе скажу. Говорят, помогает часто.

Больше они с Драко Малфоем не общались…

Ретроперспектива, Хогвартс, Больничное крыло, 23:20.

— Дафна, ты тоже от меня отвернешься? — фраза заставила девушку внимательно посмотреть в глаза парню, лежавшему на больничной койке, держащего ее за руку.