— Свободен, — Мерлин развернулся и ушел. Но когда Рон вернулся за шахматы, на его лице красовался злобный оскал.

Мерлин отправился к озеру. Снег хрустел у него под ногами, впереди маячили темные деревья, укрытые снегом, и белые поля сугробов. По темной глади озера скользили волны, гонимые легким ветром, и это как нельзя лучше соответствовало текущему его настроению. Он никак не мог понять, что происходит, почему, и кусочки мозаики отказывались складываться в голове. Его сердце щемило, в голове стояла куча вопросов, и в сумме это все складывалось в ужасную тоску. Он не понимал, что происходит, и это еще больше травмировало его. Кажется, он просидел там допоздна, сопровождаемый лишь своими думами и холодом. На часах было уже 11, и стоило еще постараться, чтобы не попасться Снейпу или кому еще…. Тем не менее, коридоры были пусты. В гостиной уже никого не было… почти никого. Густая копна волос в ее любимом кресле, стоящем у камина, была видна и отсюда. Мерлин остановился. Потом подошел и сел в соседнее кресло, развернув его лицом к ней.

— Мерлин, я…

— Да?

— Я должна сказать… — Гермоина нервно огляделась, а Мерлин вздохнул и достал палочку

— Оглохни! Протего!

— Да?

— Мерлин, дай мне сказать. Все, что было вчера… это здорово, но мы должны расстаться. Ты хороший друг, но ты из другого мира. И ты знаешь, что тебя призовут туда, и скоро. Сколько у нас есть? Три года? Четыре? Пять? Так неправильно… К тому же, зачем я тебе потом? Обуза? Ты Абсолют, твоя судьба уже расписана, а мне не будет места рядом. Тем более, ладно, мы будем вместе, но сколько мне нужно будет тебя ждать? Десять лет? Столетия? Ты, считай, бессмертен, а я нет…

— Гермиона… Зачем ты это все говоришь? Нет. Слушай, — он увидел, что она открыла рот. — Первое. Ты какая же, как я. Не абсолют, но первый или Высший в потенциале это много. Очень много. И обучение твое уже началось, Сила будет вливаться в тебя, а местными заклинаниями ты ее не растратишь. Будут происходить выбросы, если ты не научишься ее контролировать. Ты просто погибнешь. Это если отбросить все остальное. Дальше. Что мешает тебе пойти со мной? Ты уже узнала, что есть другие миры, и я не поверю, что твое любопытство позволит тебе спокойно сидеть в этом мире…

— Хорошо, предположим, я пойду с тобой. Меня определят в ученики кому–либо, и я стану светлым магом. Дальше что? Кому я там нужна? Кого я там знаю? Одна в чужом мире? Тебя я там не буду нужна. Ты там будешь лакомый кусочек, и все магички, сами Эльфийки будут у твоих ног. Да–да, я видела их, они по сравнению со мной богини красоты, еще и бессмертные. Из твоего времени, твоего уровня. А Родители? Друзья, которые здесь?

— Я уже сказал вчера, повторю сегодня. Люблю я тебя. И если я это произнес все же, значит сделал свой выбор. Выбрал тебя. Это означает, что мне не нужны остальные, кто бы то не был, мне нужна ты. Как девушка, как самый надежный друг. Родители? Что мешает их навещать пусть и раз в месяц? В этом мире годами не видятся с родными, дай бог если о них вспоминают. И да, официально, посвятил тебя я, так что теперь ты моя ученица, по законам… думаю, Владыка не будет против продолжения обучения у меня.

— Да но… я же ничего не знаю об отношениях! Ты мне нравишься, но это все, что я могу сказать!

— И? Никто ничего не знает о них. Но начали вчера мы неплохо… — Гермиона усмехнулась и отмахнулась рукой. Мерлин закатил глаза, выдохнул, встал и опустился перед ней на колени, что–то собирая в руке, слабо мерцающее.

— Прими. И сама решай. Я — в твоей власти.

Гермиона удивленно приняла на ладонь мерцающий энергетический комок, с удивлением обнаружив в нем… воспоминания. Отпечаток воспоминаний Мерлина. Закрыв глаза, она тут же нырнула в них и с удивлением поняла, что это воспоминания о ней, с момента их самой первой встречи в поезде. Только это были не просто картинки, а с чувствами, с фоновой окраской, с изучением того, как воспринимал происходящее сам Мерлин. Удивление, тепло, радость — она все это переживала вместе с ним, чувствуя каждую его эмоцию. Она прокручивала их дальше и со смущением почувствовала, как крепнет другое, более серьезное, чем дружба, чувство в Мерлине, как он смотрит на нее и что при этом ощущает… Это было удивительно, это захватывало дух и не оставляло слов, чтобы описать это. Воспоминания закончились на вчерашнем прощании. С удивлением и смятением, она погрузилась в свои собственные воспоминания, чтобы понять, а чувствовала ли она когда–то хоть тень от этой бури. И… да. Слабое, плотно скрытое глубоко внутри, то, на что она не обращала внимания, но что–то такое было. И оно вспыхнуло вчера, залилось ручьем, когда он ей сказал, поцеловал… Но она сама же загоняла сегодня и вчера ночью это обратно…

— Господи… какая же я дура… Ты простишь меня? — Гермиона вынырнула из себя и взглянула парню в глаза, вскочив из кресла и поднимая его.

— Ну ты же знаешь теперь, что конечно да, — Мерлин улыбнулся и заключил ее в объятья. Такие теплые, крепкие объятья, в которых хотелось обо всем забыть, и просто унестись в мир тепла и радости. Они наверное так и стояли бы до утра, если бы не скрипнул портрет, впуская Симуса, который тут же отшатнулся от щитовых чар.

— А, ребята? Привет. Вы чего здесь?

— Симус! Что ты опять взорвал? — Мерлин снял заклинания и в отблесках каминного пламени увидел, что у парня опять было перепачкано сажей лицо, слегка дымились стоящие дыбом волосы и брови, а рубашка и галстук были цветом с мантию, то есть черными.

— Да так, там хлопушку хотел запустить… Ну и… запустил….

Гермиона быстро очистила его одежду и кое–как привела в чувство. Симус поблагодарил и отправился отмывать лицо.

— Ну что, до завтра? — Когда тот ушел, Мерлин снова обнял Гермиону, но на этот раз легонько обвив руками талию.

— Да, спокойной ночи. А что это было?

— А. Это? Ты и сама поняла, что это были воспоминания, но с моими впечатлениями, а не очищенные и невозмутимые как для рапорта или пособия по заклинаниям. Самое интересное, — он усмехнулся. — Что наши Маги в принципе могут так обмениваться чувствами, эмоциями, если достаточно тесно связаны.

— А я так смогу? — Гермиона подняла брови.

— Да. Через пару месяцев, думаю, сможешь. Если не будешь пропускать занятия, — Мерлин усмехнулся.

Гермиона тоже улыбнулась и, наградив его теплым поцелуем в щеку, зашагала по ступенькам в спальню девочек. Мерлин же провел рукой и, улыбаясь, сделал классический американский «Йес!» и закружился по гостиной, расправив руки в стороны, в сторону спальни мальчиков.

На следующее утро Мерлин не пропустил свою утреннюю тренировку и, после того как привел себя в порядок, пулей примчался на завтрак. Гарри задумчиво поглядывал на Мерлина, которого как током ударили — энергия так и била из–за всех щелей. На Гермиону, которая улыбалась и прятала эту улыбку в волосах, склоняя голову, и иногда встречаясь с Мерлином взглядом. Через пару минут пришел Рон и плюхнулся на скамью рядом с Гермионой, напротив Гарри и Мерлина. Он был весь какой–то выжатый, вымотанный, с синяками под глазами, но зато довольный.

— Рон, а где ты был вчера? Я не видел, что бы ты вообще приходил спать.

— Да так, не важно, — Рон отмахнулся и через пол стола (а так же тарелку, и бокал Гермионы) потянулся за яичницей. Естественно, задел при этом бокал, чуть не расплескав его. Но поймал и водрузил на место.

Все было вроде хорошо, но за завтраком Гермиона как в прострацию впала. Несколько минут сидела, смотря в одну точку. Потом очнулась. Доела завтрак, подождала друзей — Гарри и Рон еще ели. И вчетвером они вышли из Большого зала.

— Чем займемся? — Гарри плюхнулся в свое любимое кресло, стоявшее левее Гермиониного.

— Пойдем гулять? Или в библиотеку? — Предложил Мерлин, бросив взгляд на Гермиону. Она же вообще не отреагировала.

— Не знаю, я бы тут посидел. Но и погулять можно конечно, — Рон зевнул и рукой тронул Гермиону. — Гермиона, а ты чего хочешь, а?