— Держись милая, держись, я сейчас иду… — Парень коснулся ошейником решетки, сам стараясь держатся от нее подальше, и направил свою магию на ошейник. По контуру прошел искрящийся разряд, метнулись молнии, передаваясь на решетку и почти мгновенно расплавляя ее в лужицу раскаленного металла. Но на этот раз парень не пострадал, а кандалы и ошейник пали на пол…

Гермиона пришла в себя на полу. Она чувствовала, как Мерлин разделял с ней боль, но все равно было очень, очень больно. Она упала на пол, не в силах стоять, и металась по нему, пока тело билось в судорогах. Сейчас она лежала, восприятие возвращалось к ней. Как и Беллатрикс, которая зависла в паре сантиметров над ней, обдавая ее своим дыханием.

— Начнем? — клинок прошелся своим холодом по ее обнаженному животу. Девушка лежала на спине, одежда была распахнута, оголяя ее.

— Господи, сколько их тут… и все смотрят волками, как на сочный кусок мяса… — пронеслось в голове у Гермионы — вон, у оборотней чуть ли слюна не капает. Разве что Карлайл абсолютно равнодушен.

Волна стыда и унижения окатила девушку. Она попыталась дернуться, ударить коленом, скинуть эту тварь, но Белла прижала ее своим телом, сев ей на ноги, левой рукой вытянув ее руки в кандалах над головой.

— Вопрос первый: Кто вы на самом деле: имена — Беллатриса буквально шепнула ей это на ухо. Одновременно нож вонзился в плоть, вызывая боль. Хоть она была и не такой, как от пыточного заклинания, но после него каждый нерв отзывался на малейшее касание, и пытка была адской.

— Я скажу. Я скажу-у! — Лестрейндж на мгновение замерла.

— Конечно скажешь. Но сначала я тебя дорежу. Чтоб сомнений не оставалось. А потом, если твой ответ меня не устроит, я буду пытать тебя так, что то, что происходит сейчас, покажется тебе детской игрой. И если — если я захочу закончить, я отдам то, что останется, вон тем ребятам. Которые сначала воспользуются тобой, полностью наиграются с дружками, и лишь потом сожрут. И клинок снова вонзился в нее, неся страдания и боль, уродуя прекрасное тело девушки, заливая его ее кровью из порезов.

Мерлин снова мог колдовать. Руки непроизвольно сжались в кулаки, знакомое ощущение силы колыхалось в нем, заполняя до краев. Как и гнев. Огромный, праведный гнев, который он теперь мог обрушить на головы врагов…

Дверь перед ним обратилась в пыль, открывая взору двух стражей. Сжатый кулак, и хрустнули две шеи, сжатые, словно огромной тупой наковальней ударили с двух сторон.

— Мой меч — Искринд![16] — Отдав зов, Мерлин рванул наружу, безошибочно определяя, где его девушка…

В зале же все замерли, потому что сначала помещение словно содрогнулось, с потолка посыпалась пыль. С треском разлетелся в щепки футляр, который принесла та группа магов и запретила трогать. Черный клинок из него безмолвно метнулся куда–то ко входу в зал, и озарился желтым пламенем окутывающей его энергии, едва попал к хозяину в руку. Оживился Вампир, подскочив с кресла, дернулись оборотни, отвлеклась Беллатриса, поднимая голову. Мерлин махнул свободной рукой, и стражи обратились в пепел. Взмах мечем, и три ножа ударились в мощный магический щит. Второй взмах руки, и начинающий разбег вампир и Беллатриса, которая начала что–то колдовать, отлетели к стенке, от души об нее приложившись. Их придавило так, что Лейстрендж не могла вдохнуть, но Лорд Карлайл во всю пытался отлипнуть от стены и вырваться. Тем временем Гермиону обдал столп света, и девушка смогла пошевелится. Раны затянулись, оставив рубцы, шрамы и следы, но потом это можно было исправить. Вампир дернулся, ему практически удалось сделать шаг, когда их накрыло второй волной «Пресса», так, что раздался хруст ребер Беллатрисы, а вампир снова был прижат к стене. После чего лорда Карлайла намертво зафиксировал в стене прилетевший черный меч.

— Не…изгаляйся. Прикончи уже. — Вампир прохрипел это отплевываясь темной кровью и улыбаясь.

Тем временем поднявшейся с пола Гермионе было страшно смотреть на Мерлина. Абсолютно безумное лицо с практически освещающими пространство вокруг синими горящими глазами, и волны, которые расходились от него, не предвещали ничего хорошего.

— Сколько вас здесь? — даже его голос звучал абсолютно чуждо, дико.

— Семеро.

Мерлин кивнул, и разошедшееся от клинка странное заклинание словно взорвало вампира, после чего его останки исчезли, вспыхнув огнем. Только доспехи зазвенели по полу.

— Мерлин, милый, остановись. Все, я здесь, я свободна. Вернись ко мне, пожалуйста — Гермиона рухнула к нему на шею, нашептывая эти слова. Молодой маг замер, словно не зная, что делать с этим странным существом, но потом его глаза прояснились, и он ответил на ее объятья, нежно прижав к себе. Воздух, сгущавшийся вокруг, отпустило, шмякнулась на пол Лестрейндж, сподобившись на стон от сломанных костей и напомнив о своем присутствии.

— Секунду. Нужно покончить с ней. — Мерлин выпустил девушку из объятий и призвал меч в руку, делая шаг вперед.

— Беллатриса Лестрейндж, Упивающаяся Смертью. Именем света, я объявляю Высший Суд! — Маг шагнул к ней, поднимая ее за волосы, и дав мечом плашмя по руке, в которой та сжимала палочку, только что подобранную. Та попыталась прожечь его ненавидящим взглядом, но внезапно ее взгляд изменился, становясь тупым, бессмысленным, глаза сошлись на одной точке, словно она ушла далеко в себя. Мерлин же смотрел прямо в эти глаза и словно что–то там искал. Прошло не меньше минуты, которые пошатывающаяся Гермиона не знала что делать, и просто старалась не упасть от слабости, оперевшись на край дивана. Вдруг у Беллатрисы, которая стояла все так же, вытянувшись в струнку вслед за волосами, из левого глаза скатилась слезинка. Другая… две тонкие мокрые линии теперь вели от ее глаз и скрывались за подбородком где–то на шее. Наконец они оба дернулись, И Беллатриса разом поникла.

— Я освобождаю тебя, Беллатриса из рода Блэков. — Уже гораздо тише, словно извиняясь, произнес Мерлин, отпустив ее волосы и медленно провел рукой ей по голове, словно успокаивая маленькую девочку. Наконец рука замерла на шее, и он проткнул ее тело клинком насквозь, словно насаживая на вертел, та даже приподнялась немного над полом. Меч же вошел почти по рукоять… Ее глаза скользнули вниз, руки неуверенно коснулись клинка и крови, которая уже потекла из раны в центре живота. Наконец, та подняла голову, и на ее лице было… облегчение? Гермиона не за что не поверила бы в это, если бы не стояла рядом и не видела этого сейчас, своими собственными глазами.

— Благодарю… — последняя фраза урожденной Блэк была очень тихой, еле заметной, но в звенящей тишине фамильного особняка прозвучала как гром среди ясного неба. Глаза женщины закрылись, и она замолкла навеки. Мерлин бережно вынул свой меч, и подхватив тело второй рукой, опустил его на пол.

— Что случилось? Мерлин? — Гермиона сама бы хотела убить эту злобную суку, это извращенное создание, недостойное называться человеком, но… что сейчас произошло? Девушка в изнеможении опустилась прямо там, где стояла — сил больше не было.

— Она заслужила покой. Тебе лучше не знать, почему и из–за чего она стала такой, какой мы ее знали. Пора уходить, Гермиона. — Парень убрал свой меч, найдя ножны и присобачив его на спину. Нашел он так же и меч Гермионы в соседнем футляре, вместе с ее и его защитными амулетами и кольцами. Рассовав это все по карманам, он вернулся к Гермионе, отдав ей меч, и подхватывая ее саму, подставив плечо. Прежде, чем полностью взять ее на руки, он еще раз оглянулся на труп странной женщины, причинившей столько боли и столь печально известной в магическом мире. На ее лице был покой и умиротворение, даже лежала она как–то гордо, ровно, распрямив плечи. В разжавшейся кисти мага возник огонь, и был отправлен к телу на полу, обрисовав огненный круг вокруг него. Пламя затрещало, набирая обороты и распространяясь. А Мерлин поудобнее перехватил Гермиону, беря ее целиком на руки и, развернувшись на месте, исчез с характерным хлопком.