Как я уже начал говорить, король решил назначить, по вышеуказанным причинам, нового губернатора Бургундии, не трогая доходов и приобретений сеньора де Крана. Он лишил его только кавалерии, оставив ему всего шесть кавалеристов и двенадцать лучников для сопровождения. Сеньор де Кран был человеком очень тучным, и он остался доволен этим и уехал домой, благо у него были другие хорошие должности.

На его место король назначил мессира Карла Амбуазского сеньора де Шомона, очень храброго, мудрого и добросовестного человека. Этот сеньор взялся за то, чтобы привлечь на свою сторону всех немцев, воевавших в Бургундии, и не столько ради того, чтобы пользоваться их услугами, сколько для того, чтобы, поставив их на жалованье, легче было завоевать остальную часть области. Поэтому он послал людей к швейцарцам, которых называл господами – членами лиги, и сделал им великолепное, выгодное предложение: во-первых, 20 тысяч франков в год четырем городам – Берну, Люцерну, Цюриху, а также, думаю, и Фрибуру – и их трем кантонам, представлявшим собой горные деревни, – Швицу, название которого носит вся страна, Золотурну[341] и Унтервальдену; затем 20 тысяч франков в год частным лицам и тем людям, которые служили ему и помогали в этих переговорах. Он предлагал стать их первым союзником и гражданином и хотел получить соответствующую грамоту. По этому пункту возникли некоторые затруднения, поскольку их первым союзником всегда был герцог Савойский. Однако они согласились на его предложения и на то, чтобы поставлять королю на службу постоянно шесть тысяч человек с жалованьем в четыре с половиной немецких флорина в месяц; и это число солдат оставалось неизменным вплоть до смерти короля.

Если бы король был беден, то он не смог бы сделать этого, так что ему все обернулось на пользу, но швейцарцам, думаю, в конце концов это пойдет во вред: ибо они настолько привыкли к деньгам, о которых ранее почти не имели понятия, особенно о золотой монете, что уже сейчас между ними начинают возникать раздоры. И иначе причинить им ущерб невозможно – настолько скудны и бедны их земли и настолько сами они хорошо воюют; поэтому лишь немногие пытались бороться с ними.

После заключения этого договора, когда все немцы, находившиеся в Бургундии, перешли на службу к королю и стали получать от него жалованье, силы бургундцев были полностью подорваны. Ради краткости скажу лишь, что после ряда преобразований, проведенных губернатором де Шомоном, был осажден и благодаря соглашению взят расположенный близ Доля замок Рошфор, в котором сидел мессир Клод де Водре.

Затем он осадил Доль, который не удалось захватить его предшественнику, и взял его приступом. Говорят, что некоторые наши немцы из этих вновь прибывших замыслили войти в город, чтобы защитить его, но среди них замешалось так много вольных лучников (без всякого намерения помешать немцам, но единственно ради поживы), что, когда они вошли, все предались грабежу и город был сожжен и разрушен.

Вскоре после взятия Доля губернатор осадил хорошо укрепленный город Осон, где у него были верные сторонники, и он еще до осады написал королю, прося должности для некоторых из них, и король охотно дал согласие. Хотя меня не было на месте этих событий, я тем не менее был осведомлен о них по сообщениям королю и по письмам, которые ему по этому поводу писали и которые я читал, часто даже отвечая на них по указанию короля.

В Осоне было мало людей, и их предводители, сговорившись с сеньором де Шомоном, губернатором, через пять или шесть дней сдали его. Таким образом, в Бургундии уже нечего было брать, кроме трех или четырех горных замков, как Жу и другие, и города Безансона, который был имперским городом и почти ничем не был связан с Бургундским графством. Но поскольку он был анклавом в этой области, то представлял соблазн для ее правителя. И губернатор вошел в него от имени короля, но затем покинул, и жители при этом выполнили свои обязанности так, как они привыкли делать в отношении других государей, владевших Бургундией.

Таким образом, благодаря усердию губернатора вся Бургундия была завоевана; король весьма торопил его, опасаясь, как бы у него не возникло желания, чтобы в этой области постоянно кто-нибудь выходил из повиновения и, следовательно, у него всегда найдутся дела и король не отправит его служить в другое место. Ибо Бургундия – благодатная область, и сеньор де Шомон вел себя там, как ее владелец. Сеньор де Кран, о котором я говорил, и губернатор сеньор де Шомон оба неплохо обделали там свои дела.

Некоторое время при сеньоре де Шомоне в области сохранялось спокойствие. Но затем, когда я приехал туда, несколько местечек, как Бон, Семюр и другие, восстали (меня туда отправил король вместе с пансионариями своего дома[342]. Впервые тогда он вручил высшую власть этим пансионариям, но впоследствии и по сей день эта практика стала обычной). Названные города были взяты вновь благодаря умным действиям губернатора и недальновидности его врагов. На этом примере видна разница между людьми, зависящая от божьего соизволения: тем, кого господь желает поддержать, он дает самых мудрых людей или наделяет их правителя способностью находить таковых; и до сих пор он всегда давал понять, что желает поддержать наших королей, как нашего покойного доброго повелителя, так и нынешнего короля, хотя иногда он и посылал им испытания.

Те, кто потерял эти города[343], пользовались любовью жителей области и имели много людей, но они не сумели быстро разместить их по этим городам, поднявшимся и восставшим за них, и дали время губернатору собраться с силами, чего не должны были делать, зная, в каком он тяжелом положении; им следовало бы поставить людей в хорошо укрепленном Боне, который они тогда бы смогли защитить, а не в других городах.

В тот день, когда губернатор собрал войско, чтобы идти против маленького, яростно сопротивляющегося городка Вердена, будучи хорошо осведомленным о положении дел у его противников, те вошли в этот городок, намереваясь пройти оттуда в Бон и там расположиться; у них было 600 отборных кавалеристов и пехотинцев – немцев из графства Феррета, которыми командовали несколько опытных дворян из Бургундии, и одним из них был Симон де Кенже. Они сделали остановку, хотя им следовало бы идти дальше и войти в Бон, который, если бы они вошли в него, стал бы неприступен. Но никто не дал им доброго совета, и они провели в Вердене лишнюю ночь, подверглись нападению, и город был взят приступом; а затем был взят Бон – и порядок восстановлен. После этого у врагов короля в Бургундии сил больше не осталось.

В то время я находился в Бургундии с пансионариями короля, как я уже говорил; но король отозвал меня из-за какого-то письма, в котором ему сообщили, что я избавляю некоторых жителей Дижона от военного постоя. Это вместе с другим малозначительным подозрением. стало причиной моей неожиданной отправки во Флоренцию. Я повиновался, как и положено, и поехал сразу же, как только получил письмо.

Распря, из-за которой король меня отправил туда, происходила в связи с соперничеством двух могущественных и знаменитых родов. Один – род Медичи, а другой – Пацци, который, пользуясь поддержкой папы [344] и короля Ферранте Неаполитанского, замышлял убить Лоренцо Медичи со всеми его сторонниками. Однако им это не удалось, и они убили в соборе Флоренции только его брата Джулиано Медичи [345] и одного человека по имени Франческино Нори, который был слугой дома Медичи и хотел прикрыть своим телом Джулиано. Лоренцо был тяжело ранен и скрылся в церковной ризнице за медными дверями, изготовленными по заказу его отца.

Один его слуга, которого он за два дня до этого выпустил из тюрьмы, сослужил ему верную службу в этом деле, приняв на себя несколько ударов. И случилось это в час большой мессы, Условным знаком, по которому должно было начаться избиение, были слова молитвы «Sanctus», которые произнесет священник во время литургии.