Другого столь бесчестного соглашения в наше время не было и не будет; ни о чем подобном я и не читал, разве что о соглашении, заключенном, как рассказывает Тит Ливий, двумя римскими консулами с самнитами, жившими близ нынешнего Беневенто, в горном проходе под названием Кавдинское ущелье; римляне тогда не пожелали его соблюдать и отослали обоих консулов в качестве пленников к врагу [587].

Если бы наши люди вступили в сражение и проиграли его, то и тогда они не потеряли бы погибшими столько народу, ибо две трети из них умерли от голода и чумы, когда находились под охраной на судах возле острова Прочида, куда их отправил король Ферранте. Там умер и монсеньор де Монпансье, и одни говорят, что от яда, а другие, коим я больше верю, – что от лихорадки. Полагаю, что из них всех вернулось домой никак не более 1500 человек, ибо из швейцарцев, которых насчитывалось около 1300 человек, вернулось не более 350, и все были больные. И они достойны хвалы за верность, ибо ни за что не пожелали перейти на сторону короля Ферранте, предпочтя смерть, которую многие из них приняли на Прочиде из-за жары, болезней и голода, поскольку их долгое время так плохо кормили на этих судах, что и сказать невозможно. Я видел, как они вернулись, особенно швейцарцы, привезшие все свои штандарты; они все были больны, и по их лицам было видно, сколь много они выстрадали; когда они на судах выходили подышать воздухом, то их приходилось поддерживать.

По соглашению, сеньор Вирджинио с сыном[588], как и все итальянцы, служившие королю, могли вернуться в свои земли; но его и его единственного законного сына (у него был еще незаконный, сеньор Карло, человек весьма достойный) задержали. Многих итальянцев из его отряда ограбили, когда они стали расходиться. Так что если б не злая судьба, обрушившаяся на тех, кто заключал это соглашение, то их и жалеть не стоило бы.

Вскоре после того, как король Ферранте добился для себя той чести, о которой я выше сказал, и заново женился – на дочери своего деда короля Ферранте[589] (она родилась от его брака с сестрой ныне царствующего короля Кастилии и приходилась сестрой его собственному отцу королю Альфонсу), которой было 13 или 14 лет, он заболел опасной лихорадкой и через несколько дней умер. Королевство перешло по наследству дяде Ферранте королю Федериго, который владеет им и поныне. Мне даже страшно и говорить о подобных браках, которых на моей памяти на протяжении лет 30 в этом доме было несколько.

И случилась эта смерть после заключения упомянутого соглашения в Ателле, в 1496 году. Король дон Ферранте, а затем и Федериго, когда стал королем, обвиняли сеньора де Монпансье в том, что он не сдал крепости, как обещал по договору. Но Гаэта и другие были не в его руках, и хотя он был наместником короля, тем не менее те, кто именем короля держал эти крепости, не соглашались сдать их по его приказу. Правда, сдав их, король ничего бы не потерял, ибо на их охрану и снабжение ушли большие деньги, а сдать их все же позднее пришлось. И я нисколько не преувеличиваю, ибо сам видел, как однажды отправляли помощь и продовольствие неаполитанскому замку, а затем раза три – в Гаэту; эти четыре экспедиции обошлись более чем в 300 тысяч франков и оказались бесполезными.

Вернувшись из похода, король, как уже сказано, долгое время провел в Лионе, интересуясь лишь турнирами и джострами; он надеялся сохранить за собой те крепости, о которых я говорил, но его не волновало, каких денег это будет стоить, и он ни малейшего труда не прилагал, чтобы вникнуть в дела. Из Италии ему приходило довольно много предложений, важных и достойных внимания короля Франции, который богат людьми и деньгами и располагает обильными запасами хлеба, производимого в Лангедоке, Провансе и других областях, чтобы посылать все это в Италию. И что касается королей Франции, то они всегда должны понимать, как итальянцы служат, помогают и оказывают содействие, ибо иначе, что бы король ни предпринял, он ничего не добьется. Ведь они не служат бесплатно и не могут этого делать, если только это не герцог Миланский или какая-нибудь их синьория. Когда какой-либо бедный капитан проявляет искреннее желание послужить Французскому дому, надеясь добиться своих прав в Неаполитанском королевстве или в герцогстве Миланском, то, сколь бы он ни был верен и даже если является сторонником вашей партии (а в Италии самая надежная связь – между теми, кто принадлежит к одной партии), он не сумеет вам долго служить, не получая оплаты, ибо люди его бросят, а он потеряет все свое состояние; большинство же капитанов не имеет ничего, кроме верности своих солдат, которым они платят из денег, получаемых от тех, кому они служат.

Но каковы были те предложения, о которых я сказал? Они были столь серьезными, что еще до потери Гаэты, а затем позднее, через два года после возвращения короля, когда герцог Миланский не сдержал ни одного своего обещания (и поступил он так не только по лживости и злому умыслу, но и потому, что боялся, что если король станет слишком могущественным, то он его свергнет с престола, ибо считал короля человеком неверным и мало надежным), стоял вопрос о том, чтобы направить в Асти герцога Орлеанского с большим числом добрых воинов; и я видел его уже готовым к отъезду, тогда как его обоз был уже отправлен. Герцог Феррарский заверил нас, что предоставит 500 кавалеристов и 2000 пехотинцев; хотя он и был тестем герцога Миланского, он предпочитал отвести от себя опасность, которая угрожала ему со стороны венецианцев и герцога Миланского (и уже с давних пор, как выше было сказано, ибо венецианцы отняли у него Полезину и только и мечтали о том, чтобы его разгромить), и дружбе с зятем предпочел бы более надежное положение для себя и своих детей, а к тому же он считал, что герцог Миланский с его помощью договорится с королем, когда почувствует страх. Маркиз Мантуанский, продолжавший еще служить венецианцам в качестве их главного капитана, был недоволен ими и относился к ним подозрительно, а потому обещал присоединиться с 300 кавалеристами к своему тестю, герцогу Феррарскому, ведь его жена – дочь герцога Феррарского и сестра герцогини Миланской. Мессир Джованни ди Бентивольо, который правит Болоньей как сеньор, поставил бы нам 150 кавалеристов и прислал бы двух сыновей, под началом которых также была кавалерия и добрая пехота; а владения его расположены в таком месте, где он мог бы оказать немалую помощь против герцога Миланского. Флорентийцы, лишенные Пизы и других городов, о которых шла речь, оказались настолько разоренными, что могли подняться на ноги только благодаря большим переменам, и они предоставили бы нам за свой счет 800 кавалеристов и 5000 пехотинцев, оплатив их содержание за шесть месяцев. Орсини, Вителли и префект Рима, который был братом кардинала Сан-Пьетро-ин-винколи, неоднократно мной упоминавшегося, привели бы 1000 кавалеристов, поскольку все они состояли на жаловании у короля; однако сопровождение их кавалеристов не такое, как у наших (наших сопровождают лучники), плата же самим кавалеристам почти одинаковая; одному кавалеристу выплачивается 100 дукатов в год, а тысяче – 100 тысяч дукатов, но нашей кавалерии требуется двойная сумма из-за наличия лучников.

Всех этих солдат нужно было бы хорошо оплачивать, кроме флорентийских. Герцогу Феррарскому, маркизу Мантуанскому и Бентивольо следовало бы возместить только часть расходов, поскольку они претендовали на земли герцога Миланского. Заметьте, что если бы на герцога Миланского неожиданно напали отряды герцога Орлеанского и всех тех, кого я назвал, то он не сумел бы защититься и был бы либо разбит, либо вынужден встать на сторону короля против Еенецианцев. Содержание всех этих итальянцев на протяжении довольно долгого времени обошлось бы менее чем в 80 тысяч экю, и после разгрома герцога Миланского Неаполитанское королевство само собой оказалось бы вновь в наших руках.