Нюша, не зная, что предпринять, схватилась за мобильник, но тут услышала громкие голоса на соседних лоджиях.

— Вронские, что ли горят? — философически спросил мужской голос. Нюша узнала говорившего — это был драматург Мягкоступов со второго этажа.

— Да нет, Паша, это администрация горит, — раздался уверенный голос сверху. Это, похоже, известная правозащитница Алла Грубер.

— А кто–нибудь в пожарную часть отзвонил? — поинтересовался скрипучий старческий голос где–то левее от Нюши. Это вступила в беседу престарелая матушка известной писательницы–детективщицы.

— Я звонил в старый корпус. Сказали, уже едут, — отозвался сверху и справа незнакомый баритон. Видно, кто–то из новоприбывших. Голос профессионально поставлен, значит, актёр.

Хвост пламени тем временем взметнулся выше верхушек сосен, ярко осветив всю прилегающую к Дому творчества территорию. Внизу, у крыльца корпуса уже толпились те обитатели Дома, кому не повезло с видом из окон, выходящих на противоположную от захватывающего зрелища сторону. Среди тусующихся Нюша заметила знакомый золотистый тюрбан Юлианы Семёновны и «мухомор» верной её подруги Клары.

— Батюшки, сгорим же все! — запричитала своим оперным голосом Клара.

И тут же раздался вой пожарной сирены, которую не могли заглушить даже обезумевшие перелыгинские собаки.

Но, перекрывая все звуки, прозвучала мефистофелевская реплика вещей Юлианы Семёновны:

— Сатана тут правит бал! А я же предупреждала!

16 августа 2000 года

Василий Ланцетов, младший менеджер салона «Бентли», гордился своей работой.

Это ведь, на минуточку, не какие–нибудь «мерсы» или БМВ продавать. «Бентли» — это и шик и сдержанность одновременно, как то и положено настоящему английскому джентльмену. Если бы по статусу было разрешено, то Василий с удовольствием бы встречал потенциальных покупателей с трубкой в зубах. Но трубки не полагалось, зато полагался идеально подогнанный тёмный костюм с неброским, но в меру дорогим галстуком.

Гордился Василий и собственными успехами. Всего за полгода работы он лично продал два «Азура» и три «Арнажа». Впрочем, это были самые ходовые модели, если таковое определение применимо к машине, минимальная цена которой начинается с трёхсот пятидесяти тысяч у. е… И машина того стоила.

Ланцетов прекрасно отдавал себе отчёт, что никогда в жизни не проедет по улицам Москвы на таком собственном автомобиле. Но, работая в салоне, он хотя бы мог себе позволить иногда вечерами посидеть за водительским местом в умопомрачительном салоне, отделанном немыслимо дорогой кожей и редкими породами дерева. Он мог подержаться за руль и коснуться пальцами разных рукояток, которых здесь было множество. В салоне «Арнажа» они, например, были выполнены в виде переключателей органных регистров. Ну, и всяких прочих наворотов было невпроворот.

О каждой детали каждой модели Ланцетов мог рассказать почти всё. Что и делал с удовольствием, даже когда прекрасно понимал, что перед ним не реальные покупатели, а так, залётные птички.

Правда, совсем уж случайные люди сюда не заходили. Слишком роскошно и отпугивающе для простого смертного выглядело это заведение в начале Третьяковского проезда. Любопытные подростки иногда разглядывали автомобили сквозь огромные витрины, оставляя дактилоскопические отпечатки на идеально чистом стекле. Охрана ребят не гоняла — пусть себе любуются. А витрины так и так дважды в день моют специальным шампунем. Чтоб блестели на всю округу.

Иногда в салон рисковали зайти средних лет парочки по виду, что называется, среднего достатка. С ними Василий был любезен и многословен, искренне гордясь и наслаждаясь собственной причастностью к недоступной роскоши. Парочки смущались и быстро сбегали, будто вдруг вспоминали о неотложном деле.

Совсем настоящие клиенты звонили заранее и подъезжали в точно обозначенное время. Обычно они уже знали, что именно хотят купить. Необходимо было определиться лишь с нюансами и сроками поставки. Товар–то как–никак — штучный.

В промежутке между реальными покупателями–олигархами и залётными парочками располагались все остальные потенциальные клиенты. Лихие новые русские с классической бритоголовостью и нездоровым блеском в глазах; топ–менеджеры солидных компаний; поп–звёзды с мордоворотами–телохранителями; сибирские залётные промышленники, порой готовые расплатиться тут же и наличкой. С последними обычно разбирался старший менеджер, а охранники на всякий случай вставали в стойку.

Сегодня с утра не было, впрочем, ещё ни одного клиента, даже условно–потенциального. Посему, увидев подкатывающий к салону серо–голубой «ягуар–эс–тайп», Ланцетов и сам встал в стойку. И не ошибся.

Вошедших с первого взгляда можно было принять за брата с сестрой. Оба высокие, подтянутые, светловолосые. Мужику примерно двадцать пять — двадцать семь, женщина выглядит помоложе, но одета строго — в светло–серый костюм бизнес–леди. Приглядевшись, Ланцетов понял, что похожа парочка на родственников лишь на беглый взгляд. На самом деле они — совсем разные.

Глаза у парня, когда он снял свои щегольские узкие солнцезащитные очки, оказались бледно–голубыми. А у дамы — глаза, кажется, серые, под цвет костюма.

У неё — точёный носик и тяжеловатая нижняя челюсть, придающая этакий особый шарм. У него, напротив, длинное узкое лицо, самой выдающейся деталью которого является нос. Не как у Буратино, конечно, но близко к тому.

Не брат и сестра, но и не муж и жена, — моментально определил Ланцетов. Уж больно радуются друг другу. Но вроде и не любовники — для этого дама слишком официально одета. Да и смотрит на своего спутника как–то весело, без поволоки.

И всё же пришедшие выглядели именно парочкой, в этом Василий мог поклясться.

— Здравствуйте, могу показать вам последнюю модель — «Арнаж эр». Вам, как любителю английского качества, — Василий кивнул на стоящий на улице «ягуар», он подойдёт как нельзя лучше… — посетитель терпеливо слушал Ланцетова, но взгляд у него при этом был несколько отсутствующим.

— Знаете, Василий, мы тут всё сами посмотрим, — заявил Лёвка довольно безапелляционно и протянул продавцу свою визитную карточку, — а вы нам какие–нибудь каталоги пока подберите.

Василий склонил аккуратно причёсанную голову, соглашаясь. Желание клиента — закон. Каталоги, так каталоги. А мужик–то — хваткий. Вроде как не смотрел, а имя его с бейджика считал.

— Так, и что ты себе здесь присмотрел? — спросила Катя и не удержалась, чтобы не съехидничать: — А тебе идёт быть нуворишем.

— Благодарю за комплимент-с, — от уха до уха улыбнулся Лёвка. Конечно, он не знал точного значения слова «нувориш», но Кате в этом признаваться не собирался. — Вот, смотри, какой красавец! Садись, Катюшь!

Лёвка распахнул перед Катей дверцу машины и Катя, почти не колеблясь, села на пассажирское сидение.

— Классно! — восхитилась она. — А кресло удобное! Нам бы в Думу такие!

— Не поможет, — сокрушённо отозвался Лёвка, усаживаясь на место водителя. — Ну, так что там с нашими бабами?

— Сплошной кошмар, — Катя прикрыла дверцу, чтобы их разговор остался между ними и «бентли», — представляешь, никто не хочет идти в матери, все рвутся в проститутки! Говорят, интереснее!

Лёвка загоготал:

— Слышь, Кать, а может, это им и вправду ближе к телу?

— Тебе хиханьки, а мне пришлось матерям ставку поднять.

— Умно! — восхитился Лёвка. — Так что, бунт подавлен?

— Почти в два раза подняла, — пожаловалась Катя и неожиданно для самой себя дотронулась до Лёвкиной щеки. — Побрился плохо, — тихо объяснила она.

Лёвка взял её руку и поцеловал в ладонь. Здесь, в салоне запредельно дорогого автомобиля волшебно пахло идеально выделанной кожей, вкусным вроде как табаком и почему–то немного — вишней. Наверное, часть деревянных деталей была сделана именно из этого дерева. Или это у Катьки духи такие?..

Ланцетов вышел из служебного помещения с ворохом проспектов и растерянно осмотрелся. Парочки не наблюдалось. Неужели рыбки сорвались с крючка? Не должны бы. И вдруг — он остолбенел.