— Зря рассчитывает, — удивлённо подняв бровь, отрезал Пушкин. — Здесь наша территория. И все об этом знают. Что тут без нас типа ничего не делается.

— Ну, так и объясни ему популярно. Этак символически, от винта, — тонкие губы Пилота растянулись в очередной улыбке, а рукой он изобразил нечто напоминающее быстрое поступательное вращение.

— Всё готово, Пилот. Давно пора, — Пушкин взялся за мобильник. — Ну, я стартую? А то Пузо и впрямь совсем оборзел в последнее время.

— Выходи на взлётную. Но пару часов всё ж выжди. Авось одумается мужик, не камикадзе же он? — Пилот сдержанно улыбнулся, кривя тонкие губы.

Пушкин в ответ лишь неопределённо пожал плечами и с сожалением покачал головой. Чего ждать–то? И так всё ясно. Деликатничает Пилот, а зря. Легче семь раз отрезать, чем париться с переговорами.

— Да, и ещё, Саша, — бросил Пилот вслед уходящему Пушкину, тот обернулся. — Распорядись, пусть тот большой «цейсовский» сейф сегодня же у меня в кабинете установят. К утру чтоб было готово. А то смотри, уже всё вываливается, непорядок, — Костя демонстративно распахнул дверцу сейфа, стоявшего на небольшом возвышении по левую его руку.

Словно в ответ из распахнутого зева вывалилось несколько долларовых пачек. На денежки Пилот взглянул с нескрываемой нежностью.

— Сделаем. К утру всё будет в полном ажуре, — ответил Пушкин, сделав ударение на всеобъемлющем «всё».

Пушкин ликовал — руки чесались и требовали настоящего дела.

Мухи — существа вредные и бесполезные.

Но если бы не муха с её подлым жужжанием, Нюша наверняка бы проспала до самого ужина. Ведь давала себе слово, что подремлет всего минут пятнадцать–двадцать! А в результате продрыхла почти до пяти. Работать не хотелось, к тому же Юлиана Семёновна назначила встречу в беседке, чтобы открыть страшные перелыгинские тайны.

Ладно, работа — не волк, если будет настроение, можно и вечерком потерзать клавиатуру. Нюша окатила лицо холодной водой и проснулась окончательно. Теперь — убить муху и в путь.

Воздух был чист и прозрачен, пахло соснами. Хорошо за городом! По дорожке, выложенной серым камнем, Нюша вышла на полянку с пустовавшими лавочками. На одной из лавочек одиноко валялся жёлтый березовый лист. Что–то рановато в этом году…

Из зелёной беседки слышались голоса, в одном из которых Нюша тотчас узнала высокий и совсем не старый голос Юлианы.

— Точно тебе говорю, Клара, булочки — с корицей! — убеждала переводчица пожилую даму в смешной детской панамке, красной с белыми точками. Прямо не дама — мухомор. Нюша знала эту Клару, бывшую оперную певицу, вдову известного советского композитора, жившую в Перелыгино не первый год.

— А мне Людмила говорила, что пирог с яблоками, — несмело возражала Клара.

— С яблоками — будет завтра, а сегодня — с корицей. Поверь, дорогая, я знаю это из конфиденциальных источников! — горячилась Юлиана.

Понятно, старожилы обсуждают, что будет на полдник, — догадалась Нюша.

Полдник здесь в последнее время стали подавать в ужин, так что до решения принципиального спора между переводчицей и певицей оставалось ещё больше часа.

— День добрый, — вежливо поздоровалась Нюша, поднимаясь в беседку. — Не помешаю?

— Что вы, Анечка! — Юлиана поправила светлый, с люрексом, шарфик, который наподобие тюрбана обмотала вокруг головы. — Садитесь, дорогая поближе. Сейчас я вас буду пугать!

Нюша села на деревянную лавку и заинтересованно округлила глаза:

— Что–то серьёзное?

— Более чем! Ты, Клара, предысторию знаешь, — Юлиана кивнула тюрбаном в сторону «мухомора». — А Анечке я с самого начала расскажу. Есть тут такой человек, из местных — Ситников Паша. Я его ещё пацаном помню, кошкам от него житья не было. Хороший паренёк был. А стал главой администрации Перелыгино!

Юлиана многозначительно воздела ввысь указательный палец, а Клара поддакнула дребезжащим контральто:

— Да, он вечно за котами гонялся. Наверное, в прошлой жизни был собакой.

— Так вот, этот Паша–котофоб, получив власть, а вы знаете, Анечка, как власть портит людей, стал здешние земли потихоньку распродавать.

— Скульптору Шевелидзе лишних полгектара от леса отрезал, — наябедничала «мухомор».

— Ужас, — сочла возможным высказаться и Нюша. Она получала несказанное удовольствие от дуэта этих классных тёток.

— А Шевелидзе под это дело ещё пару соток прихватил, — воодушевилась Нюшиным интересом Клара.

— Я не о том, Клара! — прикрикнула Юлиана, и певица послушно примолкла. — Бог с ним, с Шевелидзе, пусть эти сотки лучше ему достанутся, чем внуковским. Я имею в виду внуковскую группировку, вы понимаете, речь идёт об организованной преступности, — Юлиана подмигнула Нюше, мол, мы–то не лыком шиты, знаем, с чем едят эту самую преступность.

— А что внуковские? — насторожилась Нюша. — Ведь Перелыгино — заповедник или я ошибаюсь?

— Заповедник заповедником, а вот внуковские хотят купить у Ситникова, ну, Паши, который кошек гонял, поле. То самое поле, — Юлиана многозначительно понизила голос.

— Капустное, на той стороне? — Нюша моментально догадалась, про какое поле толкует Юлиана. Не зря же она оттрубила в Литинституте от звонка до звонка — все пять лет.

— Именно, — печально кивнула «мухомор».

— Именно его, — подтвердила и Юлиана. — Внуковский авторитет, — слово «авторитет» она произнесла на французский манер, в нос, — некий Костя — Пилот. Говорят, он был в отряде космонавтов, но его оттуда отчислили за действия, порочащие честь и достоинство советского офицера.

— Какие действия? — крайне заинтересованно спросила «мухомор».

— Ну, откуда я знаю! — раздражённо воскликнула Юлиана. — Может, его тошнило в невесомости! Не перебивай, Клара! Итак, Костя Пилот и его подручный Пушкин…

— Пушкин? — не удержавшись, переспросила Нюша и глупо хихикнула.

— Это кличка, милая, кличка! — снисходительно уточнила довольная столь явным вниманием слушателей Юлиана. — Настоящая фамилия его не то Борисов — Мусатов, не то Чайковский, в общем, что–то высокохудожественное. А кличка — Пушкин. Всё–таки у нас здесь — места литературные…

— Надо же! Как тесен мир, и здесь — Пушкин, — пробормотала Нюша.

Где–то вдалеке залаяла басом одна собака, злобным тявканьем отозвалась другая… Вскоре лаял уже весь посёлок. Словно псы передавали друг другу некую важную информацию по своему громкому собачьему радио. Такие слаженные, будто отрепетированные, концерты случались в Перелыгине по несколько раз на дню, особенно эффектно они звучали в ночи.

— Так вот, эти так называемые Пилот и Пушкин решили хапнуть капустное поле. Говорят, хотят строить аэропорт. Но я очень в этом сомневаюсь, — Юлиана покачала тюрбаном. — Мне кажется, они потом будут продавать нашу землю под участки новым русским. А те настроят башенок, разведут ротвейлеров, в общем, картина сколь удручающа, столь и тривиальна.

— И что, Паша на это пойдёт? — удивилась «мухомор».

— А куда он денется? Ему сделают предложение, от которого он не сможет отказаться. Ну, помните, как в «Крёстном отце» у Копполы? Более того, мне стало известно, — Юлиана вновь понизила голос, уже почти до шёпота, — что такое предложение ему уже сделали.

— Но… Они не имеют права! — воскликнула Клара немного истерично.

— Не волнуйся, Клара, давление повысится, — сморщенная рука Юлианы легла на плечо беспокойной Клары. — На эту землю есть ещё один претендент. Некий Скотов… Или нет, Котов. Да, Котов, я когда узнала, ещё подумала… Ну, ассоциация второго ряда — Паша Ситников гонял котов, а теперь коты гоняют Пашу, — теперь уже Юлиана довольно захихикала.

— Станислав Котов? — насторожилась Нюша.

— Именно, С. точка Котов, то есть Скотов, — подтвердила Юлиана. — А вы что, его знаете, Анечка? — в голосе её прорезалась нотка подозрения.

— Похоже, знаю, точнее, когда–то знала, — призналась Нюша. — А что здесь понадобилось Котову, как вы думаете? Ну, кроме покупки земли.