Он повернул прочь, Пру последовала за ним.

На этот раз пленник не окликнул их.

Пан проспал все следующее утро, проснувшись, когда солнце уже поднялось из–за гор и давно наступил рассвет. Возможно, сказалась его усталость от суматохи предыдущего дня и последовавшего сражения или из–за глубокой тишины болот, или даже из–за мрака, который поглощал солнечный свет, пытавшийся пробиться через густые кроны деревьев; но он проспал гораздо дольше обычного. Результат был тот же самый — он проснулся последним и не очень был этому рад.

Он караулил ночью, пока Пру спала, потом разбудил ее, чтобы она сменила его; она сидела на том же месте, где он оставил ее, присматривая за их пленником.

Связанный человек пристально уставился на нее.

— Ты слепа, — говорил он Пру. — Прошлой ночью я этого не заметил. Но как ты можешь быть слепой? Ты боролась так, будто могла отлично меня видеть. Ты не должна была даже отбежать от меня, но ты это сделала. Как?

Она не ответила ему.

— С добрым утром, Пан. Через несколько минут будет завтрак.

Она вытащила из своего рюкзака хлеб, сушеные фрукты и немного сыра, а затем наполнила их кружки водой из мешка. Пан моргал, наблюдая за ней и зевая.

— Ты должна была разбудить меня.

— Ничего подобного я делать не должна.

— Ты можешь видеть, не так ли, — позвал их пленник, не желая прерывать эту тему. — Ты выглядишь так, будто не можешь видеть, но ведь ты видишь. Кто ты? Ты не то, чем кажешься, уж я-то это знаю.

— Ты тоже, — откликнулась Пру. — Вот, держи, — сказала она Пану, протягивая ему пищу и воду.

Они сидели бок о бок, глядя на озеро во время завтрака, не обращая внимания на их пленника, который продолжал разглагольствовать по поводу ее зрения с вопросами о своем завтраке и когда он его получит. Он казался этим утром более взволнованным, менее смирившимся со своим пленом. Еще больше проявилось его подспудное беспокойство, которое они заметили в его глазах ночью, когда упомянули о том, что отведут его в Арборлон.

Когда они закончили свой завтрак, Пру отнесла еды и питья их пленнику и накормила его, отказывая в просьбе освободить его, чтобы он смог поесть самостоятельно. В конце концов он спокойно поел и выпил свою кружку воды непрерывным рядом глотков. Он изучал ее лицо так, что она оказалась в замешательстве, но постаралась скрыть свои эмоции. С такими людьми лучше не показывать, что ты думаешь или чувствуешь.

Пока она занималась пленником, Пан собрал их принадлежности и связал одеяла, подготавливаясь к выступлению. Несмотря на то, что он проспал дольше, чем планировал, у них все еще было полно времени, чтобы добраться до цели своего путешествия засветло. Он уже думал о том, что они будут делать, когда доберутся до Арборлона и избавятся от своего пленника. Сначала им нужно найти Ташу и Тенерифе, а уж вместе с ними решить, что делать насчет Фрины.

Они были почти готовы выступить, когда их пленник, все еще привязанный к дереву, выкрикнул:

— Я передумал, — сказал он им. — Я расскажу вам то, что вы хотите знать. Если это удержит вас от того, чтобы отвести меня в Арборлон, почему бы нет? Я должен сделать что–то, чтобы спасти вас от самих себя.

Пан, стоящий на коленях рядом со своим рюкзаком, взглянул на него:

— Очень любезно с твоей стороны.

— Даже больше, чем ты представляешь. — Он вздохнул и покачал головой, как если бы имел дело с маленькими детьми. — Ну, ладно. Слушайте. Вы были правы насчет меня. У меня есть особые умения, таланты, которыми иногда пользуются другие. Меня нанимают те, у кого есть монета. Но, в основном, только один человек.

— Скил Эйл? — предположил Пан.

— Я был бы признателен, если бы вы подошли поближе, чтобы смотреть мне в глаза, пока я рассказываю вам это. Разве я многого прошу?

Пан встал и приблизился, но не сел, ожидая, к чему все это приведет. Пру подошла и встала рядом с ним.

— Благодарю вас, Ваши Превосходительства. — Молодой человек насмешливо склонил голову. — Вы не пожалеете, выслушав то, что я должен вам рассказать, обещаю.

— Сначала скажи нам, как тебя зовут, — потребовал Пан.

— Меня зовут Боннесант, — немедленно ответил тот.

— Из Гленск Вуда?

— Так же, как и вы. Но я не живу в поселке. Я живу на дальнем восточном краю, вдали от остальных людей. Прежде вы меня не видели.

— Так почему мы не должны брать тебя в Арборлон, Боннесант? — спросила его Пру. — Почему тебе опасно там быть?

— Вам стоит спросить себя, — ответил тот, — почему вы там будете в опасности.

— И ты собираешься дать нам ответ?

Он кивнул.

— Меня наняла Королева, Изоэльда Северин, чтобы я убил ее мужа. Это было сделано при таких обстоятельствах, чтобы выглядело как будто Принцесса убила своего отца. Таким образом Королева смогла унаследовать престол, а Принцессу заключили под замок. Если вы отведете меня обратно и она об этом узнает, то у нее не будет сомнений, что я смогу все рассказать. Она должна будет меня убить. Разве на ее месте вы бы так не поступили?

Пан предположил, что так и есть. Он предположил, что было бы мало того, чего бы он не сделал, если бы организовал и осуществил убийство такого рода.

— А насчет нас? — спросила его Пру. — Почему ты продолжаешь говорить, что и нам там будет небезопасно находиться?

— У Королевы нет другого выбора. Однажды она обнаружит, что именно вы привели меня обратно, и ей захочется узнать, как много вы знаете. И она вряд ли будет сомневаться в том, что я вам ничего не рассказал.

Он сделал паузу, чтобы его слова поняли. Пантерра и Пру переглянулись. Хотя они ничего не сказали, но оба подумали об одном и том же.

Боннесант озвучил это:

— Она должна будет убить вас тоже.

После того, как он упустил девчонку, которую преследовал по руинам крепости, демон, замаскированный под старьевщика, выбрался наружу и повернул на восток к горам, с которых, как утверждал ныне покойный Гроша, она явилась. Он отпустил троллей, которых принудил служить себе, отправив их туда, откуда они пришли, неся труп своего несчастного вожака. Демон не чувствовал никаких сожалений по поводу убийства последнего; фактически, как он представлял себе, он оказал огромную услугу другим людям. Но не его отцу, который несомненно был ослеплен отцовской любовью или, возможно, чем–то менее благородным; мало, кто сожалел бы о таком существе. Спустя несколько недель вряд ли кто вспомнит, кем тот был.

Что же касается девчонки — теперь кто–то еще заслуживал дальнейшего рассмотрения.

Демон все еще пытался понять, что же произошло в крепости, когда он преследовал ее и загнал в тупик. Она не должна была сбежать; она была в его власти, он мог делать с ней все, что захочет. Однако кто–то или что–то более могущественное, чем он, пришло ей на помощь и унесло ее оттуда. Почему? Зачем кому–то заботиться об этой девчонке? Что в ней было такого значительного?

Конечно, у нее были отношения с человеком, который носил черный посох. Она была важна для него, несмотря на то, что она утверждала обратное. И он не был мертв, как она утверждала. Это просто была уловка, чтобы сбить его с толку, и при этом плохая.

Он бы узнал, если носитель посоха умер; он почувствовал бы это так же, как почувствовал его существование недели назад, когда он впервые пошел его искать. Нет, носитель был жив, и девчонка знала, где он находится.

Однако, он не думал, что именно носитель спас ее. Обладание одним из таких талисманов Слова делало носителя грозным противником, но не позволяло ему с помощью магии переносить другого человека из одного места в другое. Он никогда не сталкивался и даже не слышал о том, чтобы человек обладал магией такой силы. Даже легенды умалчивали о ком–то с такой властью. Он верил, что здесь было что–то еще. Это было существо Волшебства, с древних времен находящееся на службе у Слова.

Но почему оно так заботилось насчет этой девчонки?