Внезапно снова появилась кошка, материализовавшись перед ними почти в том же месте, сначала глаза, а потом в поле зрения возникли и части ее тела. Темнота абсолютно скрывала ее; когда она моргнула и ее глаза пропали, остальное также растворилось. Она наблюдала за ними с вновь появившимся интересом несколько долгих секунд, а затем небрежно зевнула. Пасть открылась и Пану пришлось отвернуться, не выдержав вида огромных острых зубов сверкнувших в темноте. У него перехватило дыхание, и он был совершенно уверен, что с Фриной было то же самое.

Когда он снова поднял глаза, кошки уже не было.

Фрина резко выдохнула, а затем прошептала:

— Это была самая большая, самая страшная…

Она замолчала.

— Я знаю, — прошептал он в ответ.

Они неподвижно сидели рядом друг с другом в темноте очень долго, ожидая, что кошка вернется. Но она больше не появилась, и когда он уже не смог переносить эту тишину, Пан произнес:

— Думаю, она просто была любопытной.

Она кивнула:

— Я тоже так думаю. Однако мне не хотелось бы ошибиться.

— Ты видела, что она делала? Она изучала нас. И не выглядела голодной. Просто… интересовалась.

— Полагаю, что если бы она захотела, то добралась бы до нас. Эти ветки ее бы не остановили.

— Я не знаю, что могло бы ее остановить.

— Не думаю, что нам когда–нибудь захочется это выяснить. Какой же большой она была? Как ты думаешь, сколько она весила?

— Кошка такого размера? Вряд ли пятьсот фунтов. Скорее всего восемьсот или девятьсот. Одни мышцы. Охотник.

— Но не на нас.

— Во всяком случае, не сегодня.

Его рука затекла, пока он все это время обнимал ее за плечи, и он начал вытаскивать ее.

— Нет, не делай этого, — сразу же сказала она. — Я замерзаю. Разве ты этого не чувствуешь?

Она подвинулась еще плотнее и прижалась к нему. Он ничего не сказал, но когда она просунула к нему свои руки, они были холодные, как лед. Он тут же обнял ее обеими руками.

— С тобой все нормально? Ты не заболела, нет?

— Пока что нет. Но не хочу рисковать. Можешь накрыть меня одеялом?

Он ослабил ремни, которые привязывали походное одеяло к его рюкзаку, и аккуратно накрыл им ее.

— А теперь иди ко мне под него, — сказала она. — Как раньше. И снова обними меня.

Он сделал, как она просила, притянув ее к себе и накрыв их обоих одеялом. Было бы лучше, если одеяло было побольше. Они были рады и тому, что у них было, чтобы согреться.

— Лучше?

Она приподняла голову, пока смотрела на него. Он скорее почувствовал ее взгляд, чем увидел, ощутив как пряди ее волос щекочут его лицо, когда она прислонила свою голову лбом к его голове.

— Немного.

Он почувствовал, как она меняет свое положение, поворачиваясь к нему. Затем ее пальцы скользнули к его рубашке, расстегивая кнопки. Он чуть не запаниковал, думая, что должен это остановить, но не желая этого. Он пытался придумать, что же сказать.

— Фрина, я не…

— Шшшш, — сразу же произнесла она. — Ничего не говори. Следи за кошкой и позволь мне делать это.

Когда она расстегнула все кнопки, то просунула свои руки внутрь и прижалась ими к его коже. Они были настолько холодными, что он подпрыгнул, содрогаясь, когда они перемещались с одного теплого места к другому.

— Гораздо лучше, — пробормотала она. — Я слишком холодная для тебя?

Он не решился ответить, поэтому просто отрицательно замотал головой. Он закрыл глаза, когда ее руки переместились к нему за спину. Прижимаясь сильнее.

— Мне уже становится теплее, — сказала она и легонько поцеловала его в щеку. — Вот, проверь это.

Ее руки выскользнули из–под рубашки и он почувствовал, что она снова вертится около него. Окруженный темнотой он ждал, чтобы понять, что же она делает. Потом она резко схватила его запястья и потянула его руки внутрь своей раскрытой блузки, и удерживала их там.

Он ахнул от неожиданности:

— Фрина, это не…

— Не говори, — снова сказала она. — Ничего не говори. Просто оставь свои руки там, где они находятся.

Потом она снова просунула свои руки под его рубашку и стала ими двигать вверх–вниз по бокам.

— Послушай меня, Пан. Я не знаю, что будет завтра или послезавтра или послепослезавтра, но я знаю, что есть сегодня. Поэтому просто делай то, что я тебе говорю. Обещаю, больно не будет.

Он нисколько не удивился, когда обнаружил, что она была права.

Когда следующим утром Пантерра Ку проснулся, ему потребовалась минута, чтобы понять, что он один. Он все еще был закутан в одеяло, голова покоилась на одной руке, когда он выглянул из своего лежачего положения на темные образы деревьев в предрассветной мгле. Все было очень спокойно, но почувствовал запах леса и сырости в воздухе, а взглянув на медленно светлеющее небо, увидел как тяжелые тучи и туман опустились так низко, что задевали верхушки деревьев. Он был сонным, согретым и наполнен ощущением счастья и удовлетворения, чему с трудом мог поверить.

Но когда он протянул руку к Фрине, то обнаружил, что ее нет, и тут же подскочил, испортив себе настроение. Он нигде ее не видел, ни тут, ни там, пытаясь разглядеть ее сквозь тьму и мрак. Он сбросил одеяло, выполз из импровизированного укрытия и встал на ноги, готовый идти ее искать.

Потом он различил ее, в сторонке, неподвижно сидящую на поваленном стволе и глядя куда–то вдаль в ту сторону, куда днем ранее они направлялись, так тихо, что ее можно было принять за часть этого леса. Он с минуту смотрел на нее, ожидая, что она его заметит. Когда она этого не сделала, он оглядел себя и, почувствовав себя глупо, быстро натянул сапоги и одежду. Сделав это и все еще не замеченный ею, он начал скатывать одеяло, чтобы привязать его к своему рюкзаку.

— Я подумала, что ты намереваешься проспать весь день, — вдруг сказала она.

Он оторвался от своего занятия и увидел, что она смотрит на него. К этому времени он был немного ею раздражен — во–первых, за то, что она оставила его одного, а во–вторых, за такую беспечность. То, как она с ним разговаривала, звучало, как будто того, что он так ясно помнил, никогда не было.

— Я не знал, что ты проснулась. На самом деле, когда я не нашел тебя рядом, я подумал, что ты куда–то ушла.

— Куда–то ушла? — Она рассмеялась и откинула руками назад свои волосы. — И куда бы я пошла?

Она поднялась с бревна, подошла к нему и присела рядом.

— Ты подумал, что я могла бросить тебя? Именно это ты говоришь?

Он пожал плечами:

— Нет, полагаю, я так не думал.

Она протянула руку, коснувшись его щеки, а затем наклонилась, чтобы его поцеловать.

— Ты ужасный лгун, Пантерра Ку. Именно так ты и подумал. Но я прощаю тебя.

В этот миг она была такая прекрасная, такая яркая, свежая и удивительная, что он был несказанно рад ее словам о прощении, несмотря на то, что не думал, что они ему нужны.

— Я просто беспокоился за тебя.

— Попридержи–ка эту мысль. Она может позже мне понадобиться. У нас есть что–нибудь перекусить?

Естественно, нет. Они доели свои припасы прошлым вечером и выпили всю остававшуюся воду. До сегодняшнего дня это не казалось таким важным. Однако голод был настоящим и давил на них, и они уже почти не могли думать ни о чем другом. Лишившись завтрака и торопясь что–то с этим сделать, они упаковали последние свои вещи, готовясь отправиться в путь. Пока они не доберутся до долины, вряд ли у них будет возможность добыть пищу, и все, что случилось ранее, никак не облегчит это положение.

Они снова тронулись в путь, держась того же направления, что и прежде, вглядываясь вперед, не появится ли конец этого покрытого мхом и лишайником леса. Солнце поднялось над горизонтом, однако день оставался серым и пасмурным с влажным и душным воздухом. Деревья вокруг них образовали стены лабиринта, который удерживал их в качестве пленников. Им хотелось сказать себе, что скоро лес кончится, появится выход, но в это почти не верилось.